Свобода выбора фатальна

– Так уж и воистину, – улыбнулся он своим мыслям, глядя в ее зеленые распахнутые глаза, любуясь красивым ее ртом, – наговоримся…

– Тонкое умозаключение, – весело отозвалась она, раздумывая о том, сейчас или попозже ей переодеться

– И, слава богу, что что в дорогу мы собрались весело и, надеюсь, наши презентации будут не скучными, а наоборот, живыми весёлыми и потрясающими…

Она улыбнулась своим мыслям при его словах «весёлыми и потрясающими», представляя, насколько она развеселит или потрясёт Брагина своим признанием о беременности докладчицы, только надо без всякого жеманства и стеснения переодеться сразу после визита проводника.

Часть III

Две флэшки

Глава 6

Через какое-то время к ним в купе постучались. То был хмурый проводник с седыми баками с какой-то лукавой искоркой в глазах.

– Что же мне делать с вами? – обратился он к Брагину. – Вы что-то говорили о четырех билетах в это купе. На руках у меня только два билета. – Он многозначительно указал на кожаную сумку с отделениями, куда он засовывал свернутые вчетверо билеты пассажиров. – Видите в вашем восьмом купе только два билета, которые вы предъявили при посадке. Два нижних места, двадцать девятое и тридцать первое. – С хитрющими глазами он нагловато и вызывающе усмехнулся. – Или что-то не срослось?..

Брагин молча протянул ему два новых билета:

– Пожалуйста…

Тот непонимающе уставился на билеты:

– Странно… Действительно, на тридцатое и тридцать второе места… Только все это билеты на имя одного пассажира… Брагина Е эМ… Это вы, выходит, Брагин Е эМ… – Он поскрёб пальцами в своей кожаной рабочей сумке, удостоверяясь, кто же едет, на двадцать девятом и тридцать первом месте. – Забавно, однако… Мадмуазель претендует только на одно нижнее, тридцать первое место… А господин…

– Профессор Брагин, – поправил его Брагин. – Выкупил еще три места в этом купе. Вас что-то смущает?..

– Но ведь не положено, – не унимался, горячась, проводник, – одному человеку, хоть профессору… хоть академику… выкупать все места в купе…

– Профессору и академику можно, – успокоил его Брагин, – я со своей аспиранткой еду на международную конференцию, где соберутся многие мировые светила. Нам с аспиранткой Лерой необходимо подготовиться за время пути к ответственным докладам. – Для убедительности он вытащил программку конференции и потряс ею около носа проводника. – Послезавтра все это, понимаете, наконец, или нет? Нам требуется полное уединение, сосредоточенная работа…

– Уединение с мадмуазель, понятно. – Проводник снова усмехнулся и подмигнул Лере. – С аспиранткой юной, значит… Понятное дело, с юными девами самое милое дело в купе уединиться… Тэт-а-тэт…

От этой наглой усмешки и подмигивания записного хитрована Лера покраснела, стушевалась. Она была готова выскочить из купе. Однако, залившись стыдливым румянцем, резко наклонила голову, якобы поправляя застежку у шлепанцев. Сдержалась. Только тихо и угрожающе фыркнула. От Брагина это не ускользнуло. В голосе его прибавилось металла, когда он испепеляющим взглядом из-за стекол очков уперся в лукавые жирные глазки проводника.

– Что вам, любезный, понятно?..

Тот попытался неуклюже ретироваться:

– Понятно, что вы из крутых академиков. Из тех, которые с привилегиями, раз одному можно три билета в купе на одну фамилию выкупать. Вот, что понятно… Человеку, тому же бизнесмену с большими деньгами такое вряд ли дозволено…

– Бизнесменам, тем более с большими деньгами сейчас все дозволено, – Брагин уже переплавил металл в голосе и говорил мягче, доверительней, чувствуя некоторое смущение поставленного на свое место проводника. – почти всё…

– Только крутые предприниматели, олигархи разного масштаба предпочитают договариваться с проводниками или на худой случай с начальником поезда… Все по понятиям должно быть… Тот крутой бизнесмен, который претендовал на место в вашем купе, по понятиям пытался со мной разговаривать… Он откуда-то узнал, что в купе на четверых едут двое… Еле-еле от его задатка отвертелся, когда он удостоверился что купе пустое… Пока пустое…

Намек был прозрачен; Брагин должен был договариваться с ним, а не делать все так, как ему вздумалось и удалось, покупая четыре билета в одно купе по российскому паспорту Леры на одно место и по своему заграничному паспорту – сразу три места. Тогда кассирша, продавшая ему билеты, не промолвила ни словечка, только улыбнулась одними глазами, мол, шикуете, ничего и никого не таясь, молодой человек на пятом десятке, судя по вашему загранпаспорту с парой дюжин служебных научных виз в Европу, Америку, Азию…

– По понятиям, говоришь, любезный, – поморщился Брагин, – а это как, по понятиям?

В вопросе Брагина проводнику что-то не понравилось, и он поскорее пошел на попятную:

– А как же быть с постельными принадлежностями, что входят в стоимость билета? – задумчиво, с трудом шевеля тяжелым языком, спросил побагровевший проводник. – Ведь уплачено за четыре места – приносить или как? Только верхние места полностью укомплектованы…

– Не надо, белье мы перетащим с верхних полок на нижнее, – спокойно произнес Брагин, давая понять, что разговор закончен.

– Я потом вам выдам четыре квитанции за белье.

– Не надо, любезный, – отрезал Брагин, – всё в порядке.

– Чаю принести?..

Ему не ответили, и проводник счел за благо вовремя перейти из предпоследнего купе в последнее. Лера почему-то подумала, что ей будет неловко подходить к нему и просить два стакана чая, поскольку была убеждена, что этот проводник и его сменщик в служебном купе будут злорадно подсмеиваться и перешептываться за ее спиной: «Эта та мадмуазель из предпоследнего купе. Ради нее, мадмуазель-аспирантки, ее папик, профессор, выкупил аж все четыре места, чтобы натешиться наедине. Что ж, голубки, тешитесь на здоровье. Только таможню с пограничниками не проспите, как натешитесь».

Лера где-то в глубине душе даже рассердилась на Брагина. Ей почему-то показалось, что естественней выглядела бы ситуация в полностью заполненном купе. Тогда не было бы никаких намеков, никаких оплошностей, уязвляющих ее утонченность, стыдливость, врожденную деликатность. И еще она с тревогой подумала о том, вот, надо же самое первое их путешествие, первое столкновение со случайными людьми – и огрехи общения. Они ведь до этого раньше, будучи только вдвоем, втайне от близких и знакомых, старались отгородиться от внешнего враждебного мира, встречаясь на квартире коллеги Брагина, выехавшего надолго за границу. А внешний мир воистину враждебен, явно не дружественен к ним, влюбленным. Тот же ухмыляющийся проводник, а до этого страшные удары кулаками по окну. И это только начало путешествия, начало их пути – что же будет дальше?»

Глава 7

Лера легко стянула заправленное постельное ложе, матрац с одеялом и подушкой с верхней полки. И тут же гибкой змейкой скользнула на одеяло.

– А как же наш вагон-ресторан, – усмехнулся Брагин, – он же рядом с нами и давно дожидается нас.

Она не ответила. Она, вообще, позабыла про ресторан, не знала, что делать и говорить, не смея даже открыть глаза и взглянуть на дорогого ей человека, как будто от поведения и такта его в этот решительный миг такого долгожданного свидания зависело интимное счастье их дальнейшей совместной жизни. Она улыбнулась ему с закрытыми глазами:

– Ресторан подождет… Все в мире подождет… Лишь ты не жди слишком долго… Это же первое наше путешествие вдвоем… Надо сделать так, чтобы дальний путь понравился путникам… То бишь законопослушным пассажирам, не желающим жить по чуждым им понятиям…

Брагин не знал, что ему делать, то ли тут же заняться устройством своего спального места, то ли… Он преклонил колени перед ее ложем и стал целовать ее нежные изящные пальчики одной руки, потом другой. Приподымаясь с колен он приблизился к лицу и тоже с закрытыми глазами нашел сухими горячими губами ее влажные сочные губы. Он одной рукой уже гладил рукой ее роскошные густые с золотым отливом волосы, другой расстегивал пуговицы на блузке. Вот одна его рука его нашла ее упругую девичью грудь, спрятанную между локтями. Другая же рука, не торопясь, прогулялась вдоль талии, живота, бедер, между бедер… Он привалился рядом с ней и все целовал и целовал ее, не торопясь и ничего на свете не боясь, словно у них в запасе были не целые сутки пути, а вечность…

Что произошло потом?.. Ясно всё и ничего не ясно… Все было, как в божественном сне утонченного наслаждения, она и он снова потеряли голову, поцелуи, объятья и любовные ласки становились все слаще и слаще. Многажды им в дверь стучались… Из-за двери мужские и женские голоса, как из туманной дали предлагали им чай, кофе, напитки, яства, а им было не до них, ни до голосов, ни до яств… Они не могли оторваться друг от друга… Потом оторвались, наконец, и замерли, застыли, как изваяния. Ей показалось, что он засыпает, ему же казалось, что все наоборот, что потеряла сознание и провалилась в сон она… Но это было не так: миг прострации каждого казался по внутреннему ощущению бездонной вечностью…

Они пришли в сознание, провалившись до этого в мгновенный любовный сон, одновременно и тут же открыли глаза и посмотрели друг на друга. Долго молчали, не зная, что говорить, чтобы не вспугнуть счастливое мгновение скорее душевной, нежели физической близости. Наконец, она не выдержала. Опершись на локоть, склонилась к нему и вытерла теплой рукой его влажный лоб. Ей показалось, что не только ей, но и ему в небольшом купе с нависшими верхними полками невероятно жарко, даже душно. Вентиляция работала с явным сбоем.

– Душно… – вздохнула она печально. – Так безумно было хорошо… А сейчас так душно… У тебя лоб мокрый, и у меня тоже… Смотри… – Она притянула его руку к своему лбу. – Кошмар какой-то…

– Я сейчас подыму кверху полку над нами, и нам моментально станет легче – вот увидишь…

С этими словами он, голый, высокий, хорошо сложенный, плотный, мускулистый, как пушинку вскинул вверх руку и приподнял верхнюю полку. Оттуда от резкого движения свалился на пол какой-то маленький предмет, словно полфишки от домино, словно маленькая шашка или фишка стукнулась о пластик и затерялась, закатилась куда-то под полку в темноте. Он включил светильник над ее изголовьем, но замешкался, не в силах был разглядеть, что же это свалилось сверху. Не очки же одевать, чтобы искать и быть похожим на голого учёного кота в очках, обученного фокусам поиска уроненных фишек.

Попробуй найти фишку от домино, крохотную дорожную шашку, если она к тому же закатилась под полку, в пустое пространство рядом с окном и столиком. Она почувствовала, что ему не хочется призывать ее, такую же голую, как и он, к поискам откуда-то взявшейся в поезде фишки при всех включенных светильниках купе, чтобы разобраться с затерявшейся фишкой, а он без ее помощи бессилен найти упавший и закатившийся черт знает куда предмет.

– Может, ну их всех к черту, что падает сверху и создает эффект неожиданности, – спросил он неуверенным голосом, – завтра при полном свете найдем…

– Постой! – Она выскользнула голой, отбросив простынки, грациозно нагнулась. Ничуть никого и ничего не стесняясь, запустила руку под полку, пошарила. Сначала ничего не нашла. Но, всмотревшись пристально в темноту своими зелеными острыми глазами грациозной кошки, торжественно выдохнула. – Вот она… Ты себе не представляешь, что это за подарок нам… Это флэшка… Зачем ты закинул ее на верхнюю полку?..

– Я?..

– А кто же еще?..

Брагин с удивлением покрутил перед глазами флэшку, устройство памяти, ничего не понимая. Покачал головой и, побледнев, выдавил из горла: