Стервочки Кирилла Граненкова

– Как мне не хочется уезжать! – признался вслух Алексей Николаевич.

– Так не уезжай! Останься! – Ариадна восприняла сей возглас как вещий знак; что вот теперь всё может повернуться вспять. Увы – она сильно ошибалась!

– Я должен! Пойми – обязательно должен….

– С рыжей шлюхой?!

–Прости – но мне нужна помощница…

–Тебе нужна бл…! Ни разу ты не предложил съездить вдвоём нам!

– Ариша – прошу! Родная – не начинай.…

Она не произнесла больше ни слова: рывком встала и ушла в ванную. «Только скандала тут мне не хватало!»– с горькой досадой подумал Алексей Николаевич: – «Ну, какими фразами ей можно ещё раз объяснить, что рыжеволосая – недавно стала дипломированной выпускницей экономфака и в результате главным бухгалтером их предприятия – незаменимым помощником! Они отлично сработались! – «Бесполезно что-либо говорить!»

***

Пушистый серый кот возле беседки продолжал звать капризную Виолу на свидание. А красивые жёлтые цветы источали вокруг нежные потоки, но царственно не обращали никакого внимания на страдающего кота. "Все бабы противные…" – Николаевич отвернулся от окна.

– Пожалуй, мне действительно пора… – негромко произнёс Николаевич вслух, однако сердце наполнилось гнетущей тоской и усталостью. Почему же ему так не хочется лететь в Москву?! Ведь он не редко оттягивался по полной программе в столичных увеселительных заведениях. Кроме того – в Москве у него имелась пара прелестных подруг ранней молодости, коих Николаевич по-прежнему щедро одаривал роскошными «донскими сувенирами» из жёлтого благородного металла. И они не оставались не отблагодарёнными. Странно – почему вдруг его терзают какие-то сумрачные предчувствия: у него есть деньги, восхитительные любовницы; у него есть проверенные связи. Да и Арина, скорее всего, поворчит, поворчит, но не станет рвать с ним. Он – её благополучие…

Николаевич оделся и вышел в зал. Оксаночка, едва досмотрев мультики по видику, защебетала, выдавая накопившиеся за день новости и турзуча бедную Виолу, так и не откликнувшуюся на призывы серого красавца за окнами. И в это же время большие, антикварные часы на стене били молотом по вискам: билеты заказаны; в столице ждут; интересы фирмы – интересы фирмы!

Расстались более чем холодно. Ариадна даже не предложила поужинать на дорогу, и не подняла на него жёстких глаз. Оксаночка как всегда расхныкалась, провожая отца, но Арина решительно захлопнула дверь за бывшим супругом: он сам разрушил её надежды.

"Хочет обидеть. Ладно – сейчас некогда, потом всё улажу", – решил про себя Николаевич и спустился к своей машине.

Серый кот проводил его печальным взглядом. Жёлтые хризантемы еле заметно кивнули своими дивными шапками.

****

Оставив "Опеля" на платной автостоянке, Алексей Николаевич проехал несколько кварталов на автобусе. Через полчаса он – полностью переодетый в тёмных очках – пересел в серо-зелёную «Волгу», которая стояла в самом дальнем от дома гараже, куда редко кто-нибудь заглядывал: здесь хранился его стратегический «НЗ». Рыжеволосая секретарша поджидала шефа на условленном углу в другой части города, неподалёку от своего такого же гаража. Ехали молча. Николаевичу было не по себе, на сердце свинцом лежала коричневая тоска. Он часто оглядывался в зеркальце заднего вида и несколько раз, будто случайно, замечал контур синего «Мерседеса». Алексей сунул руку под пиджак и нащупал рукоять пистолета: «Неужели выследили?! Ничего – успею проскочить! Главное нигде не задерживаться».

Когда они свернули на Российскую улицу и помчались вдоль железной дороги; синий «Мерс» незамедлительно направился за ними. Внутри у Алексея Николаевича похолодело: улица малолюдна – вскоре все дома окажутся позади, последуют овраг и роща. И когда до рощи оставалось метров сто, «Мерс» включил все фары и, словно голодный гепард за антилопой, рывком бросился на сближение.

Николаевич успел выстрелить два раза, но был явно не высоким профессионалом такого дела: из «Мерса» высунулось дуло автомата… Изрешечённая «Волга» уткнулась в частокол акаций на краю рощи. Из остановившегося «Мерса» вылез некто, в натянутой на лицо матерчатой маске.

– «Смелый сошёл с дистанции»,– прошептали немеющие губы. Контрольный выстрел в голову помог им успокоиться…

*****

Поздно ночью «Мерседес»; уже успевший превратиться из тёмно-синего в ярко-красный, а за одно и переменить госномер; затормозил на пустынной дороге за бетонной оградой, протянувшейся вдоль взлётной полосы ростовского аэровокзала. Справа тянулась густая лесополоса, а дальше начиналась Александровка – самый восточный микрорайон города. Свежевыкрашенный «Мерс» дважды полыхнул всеми фарами, поскольку был почти незаметен на неосвещённой дороге. Вскоре посередине проезжей части появился человек в плотной джинсовой одежде с компактным, зато вместительным чемоданчиком. Подойдя, мужчина просунул его водителю «Мерса», вспыхнул фиолетовый фонарик, который высветил тщательно уложенные пачки зеленоватых купюр. Водитель удовлетворённо кивнул головой. Мужчина в джинсовом костюме стал быстро удаляться.

– Уберём его? – спросил водителя "Мерса" его сосед в матерчатой маске. Он осторожно взвёл курок пистолета с глушителем и надавил на спуск бокового стекла.

– Подожди… Он может быть не один…

Мужчина на дороге опередил их на доли секунды: не оборачиваясь, резко выгнул назад руку, нажал кнопку дистанционного микропульта и рухнул на асфальт. Внутри «Мерса» сверкнула вспышка, и громыхнул взрыв. Человека в джинсовом костюме обдало осколками лобового. Тем не менее, он вскочил и побежал… Через несколько минут из лесополосы выехала вишнёвая «восьмёрка» – проскочив через узкий пролесок, легковушка затерялась во дворах Александровки.

– Куда теперь? – поинтересовался шофёр «восьмёрки», когда всевозможные мигалки уже проскочили мимо – в сторону лесополосы.

– Ха-а! Хочу теперь – сообщить тебе кое-какой секрет: у нас с тобой без малого два миллиона баксов! – ответил его напарник, неторопливо расстёгивая заклёпки на джинсовом костюме: – А ты спрашиваешь: куда? Да куда пожелаешь! В Майами! На Канары! Хочешь осуществить мечту Остапа Бендера?! Так в Рио-де-Жанейро!

– Ясно: для начала в аэропорт… А рейсы сейчас будут? Светиться начнём, а там мусоров?..

– Не дрейфь, браток! Сегодня не те времена – демократия! Ты не с сопливым связался! У дяди всё продумано, сынок: рекламу иногда читать надо: «частная авиакомпания «Дон-Авиа» совершает чартерные рейсы круглосуточно!» У нас уже всё оформлено, как положено, – ни оружия, ни… Надеюсь, ты пакет анаши в кармане не носишь?

– Нет! Не надо меня за лоха держать!

– Тогда, и не тормози! Помчим с комфортом! Там у них «люкс»: икра, стюардессы по выбору, видеобар! Всё будет чики-пуки!

– О-кей! Ты меня убедил.

– Сейчас, я перелезу назад, а ты – если вдруг – говори: к любимой на огонёк. Знаешь – неподалёку от аэропорта девятиэтажки стоят? Панельные?

– Приблизительно…

– Вот, едем туда – там до самокатов сереброкрылых пешком полшага. Ключ брось под машину – будто уронил. Всё равно наших отпечатков тут нигде нет, а местные братаны ей мигом ноги приделают. Пусть потом ищут серого козлика в синем лесу! Так вроде бы… Да – и не гони – чёрт дедушкин! Шоб корефану с полосатой палочкой права не захотелось у тебя проверить…

Свежевыкрашенный «Ту-154», с эмблемой «Дон-Авиа», легко оторвался от взлётной полосы и, быстро набирая высоту; небрежно махнул крылом, оставшимся далеко внизу дымящимся обломкам красного «Мерса» плюс, собравшимся вокруг милицейским «Уазикам». Лайнер взял курс на Кипр.

Глава 1. Отрывки для протокола и романа.

*

Многие замечали, что на Кавказе время течёт по-особенному. Иной раз, кажется, что оно вообще зависло, и нигде, ничего не происходит. Только, не успеешь обернуться, дабы вспомнить какое-либо событие, а от него тебя отделяет уже почти десяток лет, потом уже почти полвека … и вот уже почти никто не может вспомнить, как то произошло на самом деле. Однако события того лета я помню очень зримо.

Знойное марево повисло над Ростовом-на-Дону. Ни ветерка! Лишь в горячих потоках самодовольно вьюжит тополиный снег – дьявольский призрак зимы,– когда по пыльным улицам и перекрёсткам нехотя тянутся обычные июньские будни, изрядно подгоревшие на липком асфальте; а застывшие в пространстве табачно-серые сумерки безжалостно обманывают насчёт ожидаемой прохлады.

В одном из пожилых микрорайонов, среди несчётного количества разнокалиберных малоэтажек, липнущих друг к другу отростками балкончиков и убогих пристроечек; затерялся неприметный с виду кабак. Неприветливый отрезок кирпичного забора, отгораживал от 13-й Линии небольшой дворик, образовавшийся в проёме между домами. Помимо шиферного навеса от зноя дворик укрывал ветвистый вяз – росший в углу, а единственное незанавешенное место властно занимала шашлычная. Само же питейное заведение располагалось во флигеле одного из двух домов, вокруг скрытного дворика.

Тем не менее, несмотря на свою внешнюю простоватость, сея кафешка, имела совершенно особую репутацию среди тех, кто знал об её существовании на грешной земле. Поскольку её главными посетителями (кроме горстки отставников речфлота из близлежащих трущоб) были: во-первых, торговцы средней руки с Нахичеванского рынка, с утра до поздней ночи гудевшего неподалёку.

Перекупщики тряслись за свои кровные и оказывались очень уязвимыми перед законом: вечно у них не хватало какого-то важного документа или печати; поэтому их безжалостно облагали данью и штрафовали все – кто мог! И везде у них оставался единственный, зато проверенный способ спасения: вложенная в нужном месте и количестве купюра,– кому-то – назло, другим – на радость. Только в скромном кафе на 13-ой для донских челноков имелась тихая гавань, где можно спокойно причалить и перевести дыхание…

Ну а во-вторых, частыми клиентами питейного заведения являлись как раз основные враги всех первых. Сотрудники Пролетарского райотдела, который располагался через квартал – почти за углом, на проспекте. Словом, и они, обессилев на службе и получив хоть полдня выходных, спешили сюда. По такой причине кабак превратился в зону непродолжительного примирения сторон, и это обстоятельство отличало его от большинства прочих забегаловок Ростова.

В любой другой обстановке как жуликоватый делец, так и – тем более – неизлечимый пьянчуга поторопились бы перейти на противоположный тротуар либо свернуть в ближайший переулок, нежели повстречаться нос к носу с товарищами в форме; вечно ждущими повышения к жалованию. Да – факт тот, что сотрудники сделались злыми – никого не радовал, поэтому с ними лучше было просто не сталкиваться. И лишь здесь: за скромной зелёной калиткой и облупившимся отрезком забора действовал негласный принцип внутрикабацкой неприкосновенности. Два дальних стоячих длинных столика – возле глухой кирпичной стены соседнего здания, закрепились за местными алкоголиками; торгаши имели свои три сидячих – поближе к вязу и шашлыкам; тогда как вечно спешащая милиция получила почти персональные четыре круглых – опять высоких – пристанища поближе к калитке. Единственный старинный деревянный стол в помещении почти всегда пустовал от посетителей. Обычно за ним полубоком к двери восседала толстая хозяйка; а две фигуристые помощницы, привлекательно покачивая бюстами, готовили закуски. Высокое милицейское начальство за зелёную калитку не заглядывало, посему младший и средний состав мог позволить себе расслабиться тут, хотя бы на часок. Просто пить пиво и не о чём не думать, просто дышать воздухом – забыв, пусть ненадолго, о протоколах и задержаниях.

В этот июньский вечер клиентов было немного. Лишь горстка районной шантрапы добивала поллитровку, обмывая удачную сдачу цветмета, походу соображая, где б раздобыть ещё на пару пузырей. Компания перекупщиков вмазала по сто пятьдесят и теперь закусывала ароматной, жаренной со специями, печёнкой вприкуску с адыгейским салатом.

Два хмурых сержанта молча допили пиво, и устало направились к выходу. Им навстречу вошли два лейтенанта. Первый – тот, что повыше и темнее волосом – являлся старшим. Светлый и коренастый – младшим. По потёртым кожаным папкам подмышками и по серому, измотанному лицу сразу становилось ясно: участковые. Шантрапа в конце сразу притихла, но товарищи даже не бросили туда взгляда – им уже осточертели небритые, сморщенные от спирта, будто вечная засуха, физиономии.

– У тебя есть? Андрей,– поинтересовался тёмный у светлого.

– Сейчас,– Андрей порылся, выгребая мелочь из карманов: – Вот. Должно хватить.

– Ладно – оставь, у меня сотня, потом сочтёмся,– с некоторым пижонством объявил Константин Хафшин – старлей,– рыбки или крабовых палочек хочешь?