Русский плен. Невыдуманные истории

Ящик водки

Проводы отца – не просто событие в жизни сына. Хуже ли, лучше ли освоившись в середине человечества, в гуще людского бытия, вдруг осознаёшь себя . Внешний распорядок мог почти не измениться, но внутреннее ощущение становится в корне другим. на краю

Я получил тогда несколько важных уроков. Вероятно, главный – начисто лишённое пафоса и вызова мужество, с которым отец смотрел на приближающийся конец. По сравнению с этим несколько других как-то теряются, не то что переходя в число второстепенных, но оказываясь среди впечатлений, которые можно оставить при себе.

Один из уроков я всё же вспоминаю, время от времени встречая на улице совершенно немощного старика, который передвигается с большим трудом и в самом выражении лица не несёт теперь ничего, кроме муки. Он по-прежнему живёт неподалёку – там, куда мы вдвоём пару раз заходили к нему в гости. В период, когда спортивное прошлое отца безусловно отделилось от текущего времени, хозяин работал тренером, достигал хороших результатов и охотно о них рассказывал.

В последний год, незадолго до того, как отца признали неоперабельным, мы просили его обеспечить явку нескольких человек на донорский пункт. Таков был тогдашний порядок: готовившийся к тяжёлой операции должен был заранее позаботиться о возможном переливании крови. Отец и мне предлагал позвать студентов сдать кровь на его, так сказать, счёт – но я проявил удручающую нерешительность, отговорившись тем, что попытаюсь сделать это ближе к операции. А мысль обратиться к товарищам по спорту показалась ему удачной; он и назвал двоих, которые чаще прочих выходили на связь и при каждой встрече со мной передавали ему привет. Одним из них был наш сосед.

Но реакции не последовало. Точнее, тренер ответил мне: «Ну что ж я, ребят-сборников пошлю кровь сдавать? Подумаю, кого можно попросить…» И задумался надолго. Как и второй.

До операции дело не дошло. Когда оставалось всего несколько дней, отец сказал маме, мол, спортсменов домой не зови, – дай им денег на ящик водки, пусть помянут…

Можно только догадываться, почему люди, с которыми его всю жизнь связывала сердечная дружба и спортивное братство, в последний момент стали ему безразличны. Но мне кажется, что эпизод со сдачей крови сыграл в этом какую-то роль.

Ящик водки вам цена, дорогие товарищи. А в доме моём вам делать нечего.

Санитары

Чёрный ворон в зоологии именуется «вороном обыкновенным». На самом деле это одно из необыкновеннейших живых существ, о чём как нельзя лучше свидетельствует его неназойливое, но постоянное присутствие в народных эпосах и песенном фольклоре. Как и то, что мифологический ворон живёт триста лет, хотя реальный – в среднем в двадцать раз меньше. Зато орнитологи расскажут много удивительного о его интеллекте, о способности имитировать звуки и человеческую речь (не из этого ли возник шедевр Эдгара По?), об особенностях воронова социума. Интересно, что ручные вóроны доживали при хозяине до 75 лет – примерно как он сам.

Антон Кабаков. Ворон

Я поначалу поражался, когда встречал их в городе. Как же «Красная книга»? Вероятно, по каким-то причинам их стало значительно больше – война и смерть совсем не обязательные спутники этой невесёлой, что ни говори, птицы…

Первые же встречи были в молодости на лоне Алтайских гор. Собственно, стоит ли называть «встречей» возможность увидеть одного или нескольких воронов издали и полюбоваться красотой их полёта или парения? А в воздухе они прекрасны!

Но один из эпизодов мне запомнился.

Наша группа встала на так называемую днёвку в замечательном месте: у небольшого озера, среди кедров и скал под северными срывами горы Аккая. Когда остановка не вынуждается непогодой, такие дни просто великолепны: не надо шагать по горной тропе под рюкзаком с заливаемыми потом глазами, можно забыть о ноющих под лямками плечах и дать поджить стёртым ногам, а самим неторопливо поесть и выпить чаю, даже позагорать… Одним словом, отдохнуть.

Я же наметил себе особый отдых: взобраться на гребень, огибая вершину Аккаи с востока, по дороге посмотреть на верхние Байюкские озёра, расположенные в тундровой зоне и редко посещаемые туристами, – просто побродить часов пять-шесть налегке. Оговорили с руководителем примерный маршрут, я надел кирпичного цвета робу, которая бросилась бы в глаза, если не дай бог чего… И отправился.

Не буду заводить речь об озёрах, хотя они запомнились – и , и , а я окунулся в оба. На гребне же, в сущности, нечего описывать: величие открывающейся панорамы выражает себя в безмолвии, не в словах… Гребень оправдывает своё название только при взгляде с севера, представляя собой отнюдь не скальный нож, как может показаться снизу, но протяжённое и полого снижающееся на юг плато, словно вымощенное камешками и плотной глиной. мёртвое живое

Я располагал тремя часами и возможностью оценить погоду: на десятки километров вокруг ни единого облачка… Послеполуденное солнце в лёгкой дымке, передо мной плавно снижающаяся и удобная для ходьбы поверхность безо всяких видимых препятствий. Почему не пройти немного на юг и не осмотреть сверху долину одноимённой реки?

Препятствие оказалось невидимым. Я шёл на юг в тишине и покое – и вдруг наткнулся на стену встречного ветра, буквально не позволявшего идти дальше. Стоило отойти на пятнадцать-двадцать метров назад – он переставал ощущаться. Несколько раз я подходил к его незримой границе – но скорость и устойчивость потока не менялись. Странное дело: сильнейшей ветер нёсся по горной пустоши и с ничем не выделяющегося места поднимался вверх, оставляя меня в клине штиля у поверхности земли…

В клине довольно тонком. Я понял это, когда увидел воронов совсем близко. Их было трое. Они не парили – они словно зависли, стремительно мчась в воздушном течении, но почти не смещаясь относительно земли. Насколько же точно они находили зону равновесия для такого скольжения – на зависть мастерам виндсёрфинга!Время от времени один из них делал знаменитую воронову «бочку» – своеобразный кувырок в полёте – на несколько секунд отставая от товарищей и снова возвращаясь к ним.

Несомненно, птицы наблюдали за мной, так же как и я за ними. Удалось услышать, как они обменялись несколькими репликами и – удалились. Точнее, дали ветру себя унести.

О чём они… говорили? Сошлись на том, что человек бодр, держится уверенно и не сулит им добычи? не сулит… Пока что

Да, я повернул назад и добрался до стоянки без приключений. Если не считать таковым грозу, внезапно налетевшую, когда я уже спускался по каменным осыпям северного склона, обходя срывы и спрятавшись от дождя под одним из них. Откуда было взяться буре – во всей округе два часа назад не было ни облачка? Ходившие в горы подобному не удивляются…

А если я и удивлялся – то вспоминая подслушанное совещание трёх больших птиц. Они не каркают, как ворóны; их говор негромок и, что ни думай, производит впечатление членораздельной речи…

Второй эпизод прозаичнее. Мы с дочкой провели неделю в семейном лагере на берегу Катуни. В понедельник наши товарищи решили послужить природе: убрать мусор, оставленный отдыхавшими неподалёку от нас в выходные дни. На краю невысокого обрыва, рядом с соснами, чьи корни уже подмыты водой, я нашёл неприятный пакет: килограмма два мяса, припасённого для шашлыка и, очевидно, протухшего. Спустился с этим на песок поближе к реке и вывернул принесённую паводком корягу; получилась канавка, куда я скинул находку и набросал сверху порядочный слой ивовых и сосновых веток.

На следующий день я заметил рядом с лагерем ястреба. Он поднялся с сука, полетел, ловко огибая сосны, и перед тем, как снова сесть, притормозил, развернувшись поперёк линии взгляда… Тогда я и увидел, что это ворон. Причина его появления прояснилась на день позже. Пройдя мимо места, где вывернул корягу, я обнаружил, что снесённые мною ветки разбросаны, а шашлычный пакет исчез.

Так и поработали два на катунском берегу. санитара леса

Формула

Главная тропа решительно уходила от ручья, поэтому мы её потеряли, пробуя то одну, то другую тропинку ближе к руслу. И трижды возвращались к развилке, возле которой лежал мёртвый зайчишка. На него пришлось глянуть несколько раз, но не только из-за этого я его запомнил. Лежал на боку, прикрыв лапкой мордочку, словно бы стесняясь своей смерти. Совершенно зряшной – ведь он не стал ничьей добычей…

Действительно, охотники – а их проходит там немало – не стали бы стрелять рядом с обустроенной туристской стоянкой. Для хищной птицы даже небольшой заяц слишком велик. Волков давно повыбили, а уж лисица, конечно, утащила бы его прочь от людских путей. Скорее всего, его задушили лайки – весёлые, ясноглазые и очень приветливые к людям собаки. Задушили просто так, из беспощадного охотничьего инстинкта и от избытка сил, ради своего собачьего развлечения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.