Преемник. За Кремлёвской стеной

«Что же делать?»

Мысль о будущем уже не покидала Президента. Даже тогда, когда он обряжался в Главнокомандующего или старался придать своей тщедушной фигуре несвойственную ей монументальность.

Ну, вот не хочется слезать «обратно на землю» – и что с этим поделаешь?! Это ж столько возможностей… порадеть о народе, побыть в гуще! Хотя бы в плане: «Где двое или трое собрались во имя мое – там и я с ними!» Но обожание – не главное. Главное – служение народу… своему. Семье, например. И даже – в широком смысле: команде. Капиталу.

А о привилегиях как-то и не задумываешься. Потому что вся жизнь – одна сплошная привилегия… служить народу. Упомянутому выше. Конечно, история знает примеры эксцессов. То есть, неправильного понимания «служения народу». Вон, некоторые властители не оставили своим наследникам ничего, кроме нательного белья. Говорят, такими были Робеспьер и Марат, Ленин и Сталин, Мао и Дэн. А ещё – Хо Ши-мин, Энвер Ходжа, Георгий Димитров. Эти люди почему-то довольствовались одной властью. Эгоисты! Надо же и о людях думать: о семье, об окружении!

Президент решительно осуждал такой упрощённый подход к «содержанию» трона. Нательное бельё в качестве наследственной массы он полагал не только перегибом, но даже извращением! Аномалией, недостойной современного руководителя! Тем более что история содержит примеры и другого плана. Примеры товарищей, которым малое никогда не заслоняло большого. То есть, все другие – себя. Например, Юлий Цезарь, Красс, Наполеон, другие ответственные товарищи.

Президент был гармонично развитой личностью, почему и сочетал в себе «достоинства» обеих этих категорий. Трудно даже сказать, что стояло для него на первом месте: он ведь был современным руководителем Не каким-нибудь, там, Робеспьером – не говоря уже о Сталине! Поэтому, в отличие от них, и мыслил он масштабно. Он умел заглядывать в день завтрашний, и за общим не терять из виду личного. Своего. То есть, как и положено заботливому руководителю, за массой видел человека. Себя.

Вот почему мысли его не расходились со словом, а слово – с делом. Работая вначале «управляющим Россией», а затем, будучи «произведён в вожди» – по стажу и на безальтернативной основе – он «заглядывал», «не терял» и «видел». Правда, делал это достаточно тонко, чтобы не дискредитировать и без того условного родства с народом.

По этой причине о его счетах в банках на известных своей оффшорностью островах знали считанные единицы. Превышение лимита осведомлённых немедленно корректировалось. Так же, как и в случае с его долями в уставных капиталах фирм, которые были отобраны у «неправильных олигархов» и переданы «народу». (Перечень «народа» см. выше). «Народом» числился и сам Президент.

Будучи «землянином с небес», Президент упорно искал выход, который сочетал бы в себе и функции входа. Положение было серьёзным: оставаться нужно – и оставаться нельзя. Дилемма – и на её решение не более полутора лет. Предложенные варианты, по причине несъедобности, «пошли в нафталин». Требовались свежие идеи – а они, как раз, и не находились.

К концу третьего года «от второго пришествия» Президент всё ещё продолжал интриговать. Но один «пробный шар» выкатить удалось. Журналисты тут же «поймали» его – и подали как начало операции. Даже название дали: «Преемник».

Не отрекаясь от идеи третьего срока, Президент двинул на мозги обывателя. В плане разведки боем. Для этого он решил задействовать «резерв». В лице старого дружка ещё по временам совместной службы в КГБ…

– Проходи-проходи!

С люльки не умеющий улыбаться, Президент старательно

растягивал губы. Зато «дружок» улыбался за двоих. Правда, улыбка эта была несколько… специфического характера: застенчивая, простецкая – и даже глуповатая. Она словно «выдавала на гора» всё содержимое производителя.

– Садись, дружище!

«Дружище» присел на краешек стула. Что в нём всегда нравилось начальникам – так это его поразительное чутьё места. Он всегда знал, сколько квадратных сантиметров и в каком именно месте «гостевого» стула следует занимать его седалищу.

Уставившись глазами в столешницу, Президент начал усиленно «разглядывать» гостя. Это было одной из самых примечательных черт его личности: никогда не смотреть собеседнику в глаза. Сколько ни билось над его взглядом гэбэшное начальство – всё без толку! А ведь подобный «уклонизм» считался «профдефектом» и мог серьёзно повредить карьере.

Не зря же Никита Сергеич когда-то цитировал Иосифа Виссарионыча, который якобы говорил: «Что-то у Вас сегодня глаза бегают?» – и судьба обладателя бегающих глаз была решена. Якобы.

Не понимало начальство всех выгод «отсутствующего» взгляда. Ведь ещё Остап Бендер говорил, что человек больше всего боится непонятного. А что может быть непонятнее того, чего нет? Это сразу обезоруживало собеседника. Но, чтобы не злить начальство, а заодно не искушать судьбу, будущий президент нашёл выход из положения. Убегающим глазам он научился придавать характер потупленного взора, а к нему в качестве «гарнира» «подавал» якобы застенчивую «улыбку». Начальству это, ужас, как нравилось: это же надо так квалифицированно робеть!

В отличие от Президента, его друг никогда не прятал глаз. Ему нечего было скрывать от собеседника. Поэтому они всегда были строго перпендикулярны объекту. Можно сказать, распахнуты навстречу. Другу или врагу. Обезоруживая и тех, и других. При этом он не притворялся: таким и был. Недаром же университетские дружки в шутку дразнили его «Симплициссимус». «Наипростейший», в переводе с латыни.

Но, кто знает: может, именно благодаря этому у него никогда не было врагов. И в ГБ его ценили выше, чем сегодняшнего Президента: он ни разу «не провалился». В отличие от дружка, который, не потянув на нелегала, в конце концов, «опустился» до легального резидента, а потом и вовсе «дошёл» до «отдела аналитической разведки». Так в ГБ называли одинокий стол в архиве «по коридору, в конце, напротив туалета», куда ссылали совсем уж безнадёжных товарищей. Да и на одну «звёздочку» у дружка было больше: полковник.

– Ну, как работается?

Улыбка гостя вышла далеко «за ограничители».

– Слава Богу: работаем!

По правде говоря, славить нужно было не Бога, а Президента.

Именно он, ещё будучи главой ФСБ, вспомнил дружка и предложил ему место своего зама. Да и, став Президентом, не забыл. По части милостей.

– Проблемы?

– Шутишь?!

Наедине они были «на ты»: памятуя о «дворовом прошлом», так пожелал сам Президент. Уж очень его стало утомлять чинопочитание окружающих: ну, не с кем же словом перемолвиться. Особенно матерным. Не успеешь кого-то окликнуть, как он тебе: «Да здравствует президент!»

– Всё – «о`кей»!

– Рад за тебя… И за себя.

Президент забарабанил пальцами по роскошной столешнице. Расшифровать паузу не взялся бы ни один психолог: настолько «выразительным» было лицо Президента.

– Скажи: как ты оцениваешь ситуацию?

– В мире?

– Ну, и в мире тоже…

Гость пожал плечами.

– «Замирение по всей земле?» – «расшифровал» Президент.

– ???

– Ну, это – из Островского. Александра Николаича.

– Не читал.

И гость улыбнулся так широко, так открыто, что «уязвлять» его не повернулся бы язык и у записного «жала».

– Ну, а если «углубить»?

Гость вздохнул: «на глубине» с воздухом были проблемы.

– Запад продолжает активно с нами «дружить»: вчера ещё трёх «посланцев дружбы» «споймали»… С поличным… Ну, а тут… Многие удивляются твоему выбору премьера. Говорят: «Откуда он его выкопал?»

Гость сходу оправдал надежды. Мало того, что не изменил фирменному простодушию, так ещё и сам повернул разговор в нужную сторону. Неумышленно, конечно.

– Удивляются, говоришь?

Президент изнасиловал себя – но так и не смог улыбнуться.

– Зря: премьер – мужик правильный. Без «мух» и «тараканов». Ему лишь надо помочь… сориентироваться… Поддержать… Наладить дружную работу…

– Правильно! – Министр улыбнулся за себя и «за того парня».

В смысле: за этого. За Президента. – И я – того же мнения!