МУМИЯ ИЛЬИЧА. Книга вторая

Глава взорвался – но предельно экономно: явно приберегал себя для товарищей.

– А вакуум?! А поле?! Сами же говорили, что Ленину сбежать – раз плюнуть!

– И это – правда, – уважительно склонил голову египтолог. – Но я почему-то убеждён, что из гроба… из своего гроба, он никуда не убежит. Гроб нейтрализует все попытки. Может, и не упокоит – это вряд ли – но обездвижит точно.

– Через капсулу?! – саркастически хмыкнул Глава. – Через два слоя брони, которую и ракетой не прошибить?! Через вакуум и силовое поле?!

– А мы их отключим…

– Но…

– … в гробу!

Заготовленная язвительная реплика так и не покинула рта «Светлейшего». Вместо этого он художественно «отлучился» взглядом на потолок. Назад он вернулся уже просветлённым, пусть и не как Будда, пусть на свой лад – но выглядя при этом не менее впечатляюще.

– Вы, хотите сказать, что…

– Да: мы уложим капсулу в гроб – и отключим «системы жизнеобеспечения»!

– А потом…

– Извлечём мумию из капсулы – но так, чтобы она хотя бы миллиметром оставалось в гробу!

На этот раз Глава «ушёл» не на потолок, а в сторону – и совсем ненадолго.

– А – что?.. Попытка – не пытка! Ну-ка, мужички… Хотя – нет! Он придержал рванувшихся к капсуле грузчиков – и повернулся к «пролетариям умственного труда».

– Дело это – серьёзное, и требует профессионального к себе отношения. Тут нужны не только руки, но и мозги. Опять же – вопрос ответственности. Что взять с грузчиков?! А с вас – всё, что угодно, вплоть до тела и души.

Доводы «Светлейшего» вразумляли учёных не хуже булыжников. К концу его речи настроение товарищей было минорным, а осознание – полным. Разумеется, «подручному Сатаны» реакция коллектива пришлась по душе.

– В общем, как пелось в одной старинной песенке: «И это серьёзное дело нельзя доверять никому!». Поэтому: «К топкам, товарищи! К топкам!».

Образ киношного бюрократа Глава доработал почти до полного соответствия фильму: «в порыве трудового энтузиазма» лихо расстегнул пуговицы на пиджаке, а когда учёный народ дружно подхватил капсулу, тут же восстановил руководящее статус-кво.

– Осторожно, осторожно: не кантовать!

Несмотря на то, что метраж гробика был «с запасом», капсула оказалась «выше ростом и плотнее». На пару с озабоченным взглядом Глава поискал автора предложения – и нашёл его.

– Я не думаю, что нам следует буквально повторять Высоцкого. Помните: «всё втискивал, и всовывал, и плотно утрамбовывал»… Наверно, с Ильича… Ильичу хватит и того, что железяка коснётся гроба хоть какой-то частью. Можем, не будем загружать её в гроб – а только прислоним? Не один ли хрен: всё равно – касание! А?

Автор задумался. У него хватило ума понять, что «Светлейший» не столько запрашивал, сколько возлагал и намечал: ответственность

и «козла отпущения». В силу этого реакция оказалась надлежащей. Правда, влияния Аристотеля: «Платон мне друг – но истина дороже» – совсем избежать не удалось.

– Ну, в целом я с Вами согласен… В целом… Но только прислонять гроб я не рекомендую: опасно. Это – не то же самое, что лежать в гробу…

– Всюду – сплошной формализм! – болезненно покривил щекой Глава. – За что ни возьмись!.. Ладно: бережёного Бог бережёт… Тогда сделаем так: железяку уложим, как сможем… «я поэт, зовусь Незнайка», гы, гы… а то, что не войдёт, укрепим подпорками… уже за пределами гроба! Как Вам – такая идея?

Автор неопределённо двинул плечом.

– Ну, хоть попробовать мы можем?! – экономно взорвался Глава.

Даже такого режима оказалось достаточно для того, чтобы автор моментально «вспомнил устав».

– Ну… то есть, я хотел сказать: так точно!

– Тогда – пробуем!..

Глава сорок шестая

Информация о захвате Ленина распространилась со скоростью… ну, если не света, то электронного сигнала – наверняка. Благодаря достижениям науки и техники слух быстро перешёл в сенсационную новость, и стал достоянием широких масс трудящихся и бездельников. Не сам, конечно, стал: Кремль постарался. Используя всё ещё подконтрольные ему СМИ, и, прежде всего, Интернет, Москва организовала красочный репортаж с места событий. Непосредственно в день захвата Ленина.

Конечно, власть подстраховалась: репортаж не был прямым – и не мог быть. Оно и понятно: случайности надлежало не избегать, а полностью исключить «из обращения». Кроме случайностей, нужно было воспрепятствовать появлению в эфире «гастрономических подробностей из жизни спецслужб Кремля». Прежде всего – эксцессов на тему «Пленных не брать!». Ведь пленные в этом статусе просуществовали недолго: пару вопросов, не больше.

Но, пусть и не прямой – а эфир получился. Да ещё, какой: по размаху и торжественности – чуть ли не аналог встречи первого космонавта! После того, как взлётно-посадочную полосу расчистили от «отходов производства» из нежданных, хотя и долгожданных гостей, а Ильича загрузили в капсулу, к самолёту была допущена… уже допущенная к Кремлю группа тележурналистов. Народ был исключительно свой, неоднократно проверенный и всё понимающий, как надо. Разумеется – и всё освещающий, как надо. Как надо Кремлю.

Ильича «в упаковке» отсняли со всех сторон. Не столько для истории, сколько для обслуживания текущего момента. Мощные «телевики» позволили дать лицо пленённого вождя самым крупным планом. К радости Кремля, в момент «освещения встречи высокого гостя» сам гость выглядел не лучшим образом. Ильич был растерян – и даже подавлен. Не исключено, что – по двум причинам сразу: наказанное упрямство – и блокировка талантов.

Как и всякий здравомыслящий политик, Ленин предвидел «непредвиденные случайности». Не мог не предвидеть. Но такого лишения дееспособности он не предвидел. Все его расчёты строились на приверженности Кремля традиционным силовым методам, безмозглым в своей основе. Поэтому он не боялся пленения: «вода меж пальцев».

Но, к сожалению для него, в который уже раз подтвердилась старая истина об опасности недооценки противника. Кремль оказался недостаточно глуп для того, чтобы безропотно исполнить отведённую ему роль.

Захват Ленина стал «гвоздем программы» не одного дня: почти целой недели. Кадры по всем каналам давали в режиме «нон стоп». С соответствующими комментариями, разумеется. Крупные планы шли «на ура». В результате случилось то, что и должно было случиться: «gutta cavat lapidem non vie, sed sepe cadendo». «Вода точит камень не силой, но частым падением». Так и вышло: «точила» – и «доточила». Равнодушным к новости не остался ни один слой, ни одна прослойка. Демократический элемент возрадовался, «трудящий» – пришёл в уныние. Вера в непобедимость и всемогущество Ильича рушилась на глазах – и власти старательно помогали обрушению.

В массе своей народ сочувствующий оказался деморализован. Разведка ОВС постоянно доносила в Центр о резком падении уровня популярности Ленина, МНС и Движения Сопротивления в целом. Уровень поддержки – особенно материальной – упал ещё ниже. Пока это не сказывалось на жизнеобеспечении подполья и его армии – но лишь в силу малого срока. МНС не сомневался: «будет тебе дудка, будет и свисток». Положение требовалось исправить немедленно: финансовый коллапс мог «состояться» уже в ближайшее время.

Соратники, неожиданно не упавшие духом, наперебой уговаривали МНС выступить с «контрпропагандой».

– Ответим ударом на удар! – «рванул их окопа» СИД.

– Говоришь об отрицании факта? – поморщился МНС.

– Говорим!

Египтолог моментально «подпёр плечом» СИДа.

– Точнее: о дискредитации представления Кремля. Ты же знаешь, что мы впрок заготовили не один час записи выступлений Ильича, которых никто ещё не видел и не слышал. И заготавливали мы их не для истории, а, как говорится, «на всякий пожарный случай». Именно таким было твоё распоряжение: мы ведь работали по приказу!

Египтолог многозначительно водрузил над головой указательный палец. Глаз МНС выглянул из-под нахмуренной брови.

– Но расчёт строился на мгновенном реагировании… Ладно: выкладывайте, что там, у вас?

– Задание выполнено в точном соответствии с приказом!

– А почему не доложили?

Египтолог виновато развёл руками.