Дело «на три копейки»

– В крови?

– А ты рассчитывал на сперму – и в таком же количестве? – буркнул Старков.

Эксперт провёл локтевым сгибом по лбу, пытаясь утереть пот.

– Да тут ещё ничего не ясно: было изнасилование, не было… Мазки из влагалища я, конечно, возьму, хотя…

Царьков с сомнением покрутил головой, а потом раздвинул большой и указательный палец правой руки и с расстояния условно измерил длину кровавого следа на палке.

– Сантиметров на двадцать вбита во влагалище. Намёк, что ли?

– На что? – заинтересованно «пробежал» глазами палку Зарубин.

– На размер члена в состоянии эрекции, – отработал за эксперта Старков.

Зарубин озадаченно потрепал мочку уха.

– А чего ж не вырезал эти… половые органы?

– Кто его знает, – вздохнул Старков. – Может, решил разнообразить ассортимент услуг.

– А может, – подключился, рывком повернувшись к нему, эксперт, – это работал другой человек.

– Другой?

Зарубин озадаченно наморщил лоб.

– Ты хочешь сказать: подражатель? «Косит» под того, кто «завалил» тех четырёх девчонок?

– Может, и не «косит», – развёл руками Царьков. – Может, он сам по себе. Хотя – такой же зверюга… Алексей Семёнович, палку упаковать в полиэтилен?

– Пакуй.

– Правильно: там же могут быть отпечатки!

– В кино, – усмехнулся Старков. – На той части, что не торчала «в хозяйстве», есть кровь?

Эксперт даже не стал проводить «повторный осмотр».

– Нет.

– Ну, и какие мы тогда найдём следы? Этот вещдок – не для экспертизы, а так – для порядка… Кстати, насчёт следов?

Вопрос адресовался уже не эксперту, а «местным товарищам». На этот раз Бессонов не стал «дистанцироваться полуоборотами» и тут же подошёл к Старкову.

– Кое-что мы уже нашли, Семёныч. Вот.

В руки Старкова перекочевал полиэтиленовый пакет, содержимое которого составляли пластмассовая расчёска в форме голой девицы и гипсовый слепок с какого-то следа.

– Интересная штука, – усмехнулся при виде пикантной расчёски Старков. – Зэковский самопал?

– Представь себе – нет: чехословацкая, фирменная.

– А слепок?

– С кроссовки, тоже чешского производства. Большая часть букв от заводского клейма отпечаталась хорошо, так что наш эксперт уже безошибочно прочитал: «Made in Czechoslovakia». А…

– Алексей Семёныч, я тоже кое-что нашёл!

Дрожащим от возбуждения голосом Царьков перебил Бессонова.

– Что именно?

Эксперт протянул Старкову металлическую пуговицу с обрывками ниток.

– Где нашёл.

– Была зажата в левой ладони!

Царькова так и распирало от возбуждения и гордости за свой неожиданный «оперативный талант».

– Я заметил, что рука у неё сжата почти в кулак. Ну, подумал… ну, иногда там находишь клок вырванных волос… там, эпидермис… кровь преступника. Разжал ладонь – и вот… Только я уже её в руках подержал…

Виноватое выражение на лице эксперта немедленно заступило на спину торжеству.

– Ничего, с – добродушной усмешкой похлопал его по плечу Старков. – Если ты опять – насчёт следов, то можешь не беспокоиться: их на таких предметах находят только в глупом кино… Любопытная вещичка… Ты не находишь, Михалыч?

Бессонов на мгновение склонился над пуговицей.

– Любопытной я нахожу её только в одном смысле: от кого она? А так… Обычная пуговица с милицейского кителя. Не с парадного: с повседневной формы.

– Мда, дела…

Старков задумчиво обработал ладонью подбородок.

– Только маньяка-милиционера, а хоть и ревнивца-милиционера, нам не хватало…

Медленно, словно в забытьи, он перевёл взгляд на тело и лицо его вытянулось.

– Твою ж мать: «слона-то я и не приметил!».

– Какого слона? – честно «не въехал» Бессонов.

– Личность потерпевшей установлена?

Бессонов неожиданно начал крутить головой по сторонам, словно потерял кого-то и не мог найти.

– Ты чего, Михалыч?