Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 4

– Всё, мальчишки, домой! – приказала, Галкина мама. – Больному нужны уколы, отдых и питание.

После посещения друзей стал выздоравливать быстрее, чем от уколов, которыми мне искололи всю задницу и руки. Уколы были такие ужасные, что даже ночью часто плакал от сильной боли.

Но врачи назначали мне всё новые и новые уколы. Врачи говорили, что если хочешь ходить, то терпи, иначе лежать тебе в кровати до самой смерти. Лежать в кровати до самой смерти никак не хотел.

Умирать мне тоже было очень рано. Поэтому, со слезами на глазах, терпел все издевательства от врачей над моим телом, которое не хотело меня слушать.

Долго лежал в постели словно парализованный, как бревно. Даже не мог самостоятельно удрать из больницы.

3. Знахарь из аула.

Прошла половина летних каникул, а мне пришлось всё лежать и лежать в больничной кровати и не поднимался на свои ноги. Кушал много и с хорошим аппетитом.

Вот только тело моё всё также было без движения. Часто пытался сделать усилие, чтобы подняться, но у меня всё было бесполезно. Почти каждый день мои друзья вечером приходили под окна моей палаты и рассказывали мне про свои летние каникулы, наполненные разными приключениями.

Когда друзья уходили, то ревел, что меня нет рядом с ними в дикой природе. Не могу пойти с друзьями купаться на море. До конца летних каникул оставалось всего один месяц.

Уже немного двигал своим телом, но ходить совершено не мог. В этот вечер, к окну моей палаты, друзья пришли всей улицей. Чему уж очень удивился. Так как ждал друзей утром следующего дня.

– Мы тебя решили украсть. – сказал Исмаилов Махмуд. – Ни так, как воруют невесту, а как друга из плена. Ты не бойся. Мы ничего плохого тебе не сделаем. Отвезём тебя в аул к лекарю аксакалу.

Друзья ни стали ждать моего согласия. Просто быстро залезли в палату через окно. Абдулл с Махмудом подняли меня на руки и передали в окно. Там меня подхватили Пузан и Сулим.

Затем они положили меня на армейские носилки и понесли через дырку в заборе из больницы к морю. До моря от больницы далеко. Несли меня друзья долго, по очереди меняясь местами.

Носилки были из брезента и на них ватное одеяло, которое стащил Махмуд из своего дома. Так что мне было вполне удобно на носилках, а вот моим друзьям было тяжело, так как сильно поправился за время лечения в больнице и много весил.

Несли меня через зелёную лесополосу в обход города и добрались мы к пресным заливам лишь к середине ночи. По дороге к морю, большая часть ребят ушли домой, но каждый из них дал слово, что никому не скажут про то, что меня выкрали друзья из больницы.

Пока мы шли к морю, погода сильно переменилась. Стал дуть сильный ветер и в море заштормило. Поэтому постепенно наши ряды стали к морю сокращаться.

К пресным заливам дошли только мои лучшие друзья, которые были со мной всегда. Это Абдуллазизов Абдулл, Сулимов Вовка, Григорищенко Сашка, Исмаилов Махмуд и Журавлев Витька.

Мы все шестеро погрузились на лодку Егорыча и, загребая кормой солёную воду, поплыли к пятой каменной гряде, которая тогда была далеко в море. Сейчас каменная пятая гряда была всего с километр от берега.

На пятой гряде со стороны моря была огромная выемка от волны в камнях. Мы часто всей оравой прятались там от своих родителей, когда нам собирались всыпать ремня за очередные проделки.

Там за камнями можно было спрятать нашу лодку с продуктами, которыми мои друзья запаслись с дома на длительное время. В лодке была тёплая одежда для меня.

Ночь мы провели в море на камнях. Всю ночь был сильный шторм. Мы жалели о том, что рискнули остаться на ночь на гряде в открытом море. Фактически ни спали всю ночь.

Боялись, что волной снесёт нашу лодку с продуктами. Тогда мы все погибнем от холода и голода. Конечно, больше всего мои друзья переживали за меня.

Так как совсем не был готов к такому опасному путешествию и мог запросто умереть. Перед рассветом погода наладилась. Ветер вначале сменил своё направление, а вскоре вообще исчез.

Друзья погрузили меня в лодку. Мы поплыли на этой лодке в сторону маяка. Затем обогнули мыс и выплыли за пределы городской полосы моря. Дальше мы ещё никогда не были.

Там за мысом всегда хозяйничали браконьеры и мальчишки из соседнего аула Буйнак. У нас всё же была надежда на то, что Исмаилов Махмуд на аварском, а Абдуллазизов Абдулл на лезгинском языках.

Договорятся с местными ребятами о нашем временном прибытии на их территории. Другого выхода у нас не было, так как нас утром могли найти родители и милиция.

Плыли в запретную зону и среди своих злейших врагов надеялись найти общий язык и взаимный интерес. Им тоже давно надоело враждовать с городскими парнями, были готовы на мир.

Ещё издали нас заметили местные парни. Чтобы не обострять обстановку мы подняли белый флаг и легли на дрейф, как льдина в Северном ледовитом океане.

В нашу сторону выплыли две маленькие лодки, которые были намного меньше нашей лодки. Мы показали свои руки, это у нас был знак того, что у нас нет с собой оружия против них и прибыли мы к ним с добрыми намерениями. Местные мальчишки в лодках тоже показали нам свои руки без оружия, готовые говорить с нами на равных отношениях. Лодки приблизились.

– Салам алейкум! – приветствовали Абдулл и Махмуд, пацанов, приплывших к нам на беседу.

– Алейкум ас салам! – взаимно, приветствовали нас, местные мальчишки из двух лодок.

После обмена приветствиями, Абдуллазизов Абдулл и Исмаилов Махмуд, начали с ними переговоры на своих национальных языках. Разговоры длились очень долго.

Накопилось много претензий, так как мы часто дрались с ними за свои территории. Сошлись на том, что каждая сторона будет посещать по воскресным дням другую сторону.

Соблюдать всегда порядок гостеприимства и не вредить соседям на обеих сторонах. Нас горцы приняли со всеми почестями кавказского гостеприимства.

Хорошо накормили и долго расспрашивали о жизни в Избербаше. Больше всего их интересовали пресные заливы. Какая там есть рыба и когда она лучше ловится.

Мы, конечно, не раскрывали им все наши тайны, только в общих деталях рассказали о пресных заливах и о том месте, где им будет дозволено ловить рыбу.

В свою очередь хозяева определили свои территории для нашей ловли рыбы здесь. Когда местные парни узнали причину нашего прибытия, то они мне оказали особое внимание.

Пригласили к нашей компании своего опытного знахаря аула и рыбацкого колхоза Буйнак.

– Мальчишка! Ну! Бистро покажи мне своя спина. – сказал мне местный знахарь, на ломаном русском языке. – Сейчас будем смотреть, что у тебя болеть. Не бойся. Ми тебя не убиваем.

Друзья помогли мне снять рубашку, так как был не в силах это сделать сам. Знахарь внимательно посмотрел мою спину. Цокая языком. Нервно покачал головой.

Прочитал мне какие-то заклинания. Потрогал мою спину и руки, своими колючими руками, как кусты чилижника. Отчего весь поёжился и у меня на спине появились пупырышки.

Затем знахарь принёс в бутылке какую-то жидкость, которая была неопределённого мутно-грязного цвета и издавала вокруг такие запахи зловония, что мои друзья заткнули свои носы.

Знахарь часть жидкости из бутылки втёр своими колючими руками в мою спину, а оставшуюся часть дал мне выпить. Вполне естественно, что такую гадость не мог пить.

От одной мысли того, что гадость вольётся в мой желудок, у меня закружилась голова, стало дурно, чуть было не вырвал прямо на знахаря.

– Ты, совсем плохой, – зло, процедил знахарь. – Пей, чтобы тебе не подохнуть, как шакалу.

Знахарь ткнул мне в губы грязную бутыль с более грязной жидкостью. Невольно глотнул. Потом ещё и ещё, на одном дыхании, пока знахарь не убрал от меня пустую бутыль.

Как только эта серая жидкость вошла в мой желудок, меня словно прожгло изнутри едким огнём. По всему моему телу пробежали жгучие волны. Мои конечности так дрожали, что весь съёжился.

Затем стал барабанить, почём попало руками и ногами. Меня всего сильно затрясло. Словно ударило электрическим разрядом. Чуть не отдал богу душу. Затем вскочил и побежал прямо к морю.

– Теперь будет жить! – радостно смеясь, закричал знахарь, мне вдогонку. – Смотрите, как бегает!

Меня так рвало изнутри, думал, что кишки изо рта скоро сами все вылезут. Моё тело всё так извивалось, прямо, как в море волны во время шторма.