Из западни

– А это к РАБОТЕ и твердокаменным монархическим убеждениям его как-то относится? Ваше величество, вам нужен умный, решительный и жесткий человек на этом месте? Если так – он у вас есть. А про остальное… У всех свои недостатки, так ведь? А еще у него крестьяне через пару месяцев любимую усадьбу сожгут. Которую он своими руками отстроил. Еще жестче после этого будет. Кроме того, в моем мире именно он справился с революционной ситуацией 1905 года. Так что…

– Так что предупреждать, чтоб хороших сторожей нанял, не стоит Петра Николаевича? – царь улыбнулся, хитровато взглянув на Вадика.

– Думаю, что нет, ваше величество. Правильнее будет денег дать. На восстановление.

– Ну… Пожалуй, насчет Дурново вы меня убедили… И давайте вернемся к главному: что же потом нам делать с этим парламентом?

– Оставить совещательным органом. Весьма полезным, кстати. Восстановив реальный контроль над страной, создать прогосударственную монархическую партию, которая всегда будет получать в нижней палате большинство мест, труда особого не составит, особенно если Япония будет вами побита. И внешне все будет выглядеть «как у них»… – Вадик рассмеялся.

– Да, признаться, такой вариант, да и такая оценка ситуации мне в голову поначалу не приходили. То есть мы как бы поддаемся, а на самом деле…

– Именно. Но не поддаемся, а играем на опережение. И при этом действуем по жесткому, заранее продуманному плану. Не плывем по воле обстоятельств, а сами создаем нужные для развития страны условия и обстоятельства.

– Да. Видимо, не напрасно говорится, что издалека – виднее, Михаил… «Создавать обстоятельства»… Кстати, а эта новая тайная политическая полиция, она что, должна будет… Хм… Скажем так, работать с нашими зарубежными недругами и ЖЕСТКИМИ методами? Даже в Америке или Англии? Ведь по-человечески это аморально. И моя честь…

– Если возникнет необходимость, государь, – непременно. Англосаксы сами с этим не церемонятся. Так что пытаться противостоять им в белых перчатках и с открытым забралом – заведомо гарантированный проигрыш для России. И вот в этом вопросе – никаких угрызений совести, ваше величество. С волками жить – по-волчьи выть. Другое дело, что внешне вы сами должны всегда оставаться в стороне от тайных операций. На то они и тайные.

И, кстати, раз уж пошла такая пьянка, как говорится… ТАМ вы еще додумались до того, что, опасаясь второй смуты, переправили в английские банки большую часть принадлежащих Романовым ценностей. Грубо – почти шесть тонн золота. И поскольку историкам так и не удалось получить прямых улик – подлинных письменных указаний о расстреле ВСЕЙ вашей семьи, – существовало устойчивое мнение, что за этим актом, который был приписан, естественно, ТОЛЬКО местным якобинцам, стояло желание понятных сил в Лондоне этих сокровищ никому не возвращать.

– Даже так?.. Неужели король Эдуард…

– Ваш дядя в «моем» мире скончался весной 1910 года.

– Значит, Жоржи?! Он такое допустил?

– Во всяком случае, он мог спасти и вас, и ваших близких, но не только пальцем о палец для этого не ударил, он еще и отказался предоставить вам политическое убежище. Увы… На фоне этого сущим пустяком выглядит высказывание английского премьера о вашем отречении. Нашего союзника, между прочим. А сказано было лаконично: «Одна из целей Британии в этой войне достигнута»…

– Боже мой…

– Увы, ваше величество. Таковы известные мне факты.

– Все, Михаил. Все… На сегодня хватит… Вы, конечно, доктор, но ваша микстура слишком горька… – Николай с видимым усилием преодолевал мучительную душевную боль и слабость, о которых внутренне сожалел.

Возможно, что раньше, и в отношении кого-либо другого, такое сожаление осталось бы камушком за пазухой. Вполне способным со временем перерасти в увесистый булыжник. Но, к счастью для Вадима, а по большому счету для самого царя, на этот раз он смог оказаться выше мелочной обиженности. Очевидно, что два месяца плотного общения с человеком другой эпохи и другого мировоззрения пошли ему на пользу. И не только информативно. Да еще все больше крепнущая в нем убежденность, что посланец из будущего – это, безусловно, промысел Божий…

Самодержец встал, подошел к окну и некоторое время вглядывался в плывущие в бездонном синем небе облака. Затем, вернувшись к столу, зачем-то подправил стопку и так аккуратно лежащих карандашей, неторопливо переложил бумаги. Молчание затягивалось… Наконец, в руке царя звякнул колокольчик.

– Нам с Михаилом Лаврентьевичем чаю, любезный.

Кивком головы Николай отпустил лакея.

– Горло пересохло очень. От таких убийственных перспектив…

* * *

На следующее утро выглядевший усталым и не выспавшимся император, отложив даже рассмотрение новостей с театра боевых действий, вернулся к теме вчерашнего разговора:

– Так какие общественные силы в России готовы обрушить трон? В вашем понимании, Михаил Лаврентьевич.

– Если позволите, не в понимании, а в знании, государь…

– Конечно, – Николай вымученно улыбнулся. Видно было: за ночь он передумал многое.

– На данный момент ситуацией в империи недовольны практически все слои общества, ваше величество. Как выразился один из видных идеологов социал-демократии: «сложилась революционная ситуация, когда низы не желают жить по-старому, а верхи не могут по-старому управлять». И, к сожалению, возразить на это нечем.

Крестьянам хочется побольше земли, причем – задаром. Как их «обули» с выкупными платежами, они уже разобрались, достаточно сравнить сумму процентов с суммой самого выкупа. Нагайки и пики во время «хлебных» погромов двух прошлых лет они не забыли. Но в этом году полезут в усадьбы не весной, а к июлю-августу, к полным амбарам. И теперь будут усадьбы жечь. Потому как помещики ничего умнее, чем квартировать у себя казаков и солдат, не придумали. А русский мужик – он не дурак. Ему такие вещи дважды не стоит объяснять…

Дворянам – уже успешно прогулявшим выкупные платежи по Парижам, Монте-Карлам и Баден-Баденам – побольше денег, все равно откуда, и продолжать ничего не делать при этом.

Капиталистам-промышленникам подавай парламент «а-ля франсе», дабы можно было проплачивать нужные им законы и государственные проекты, которые вернут им эти деньги с громадным барышом; и еще минимизации налогов в казну с прибылей.

Интеллигентам и прочим разночинцам хочется побольше свободы, хотя они понятия не имеют, что это такое и с чем ее едят. И вообще, чтоб Россия стала Европой. Что, в сущности, невозможно по определению, достаточно взглянуть на глобус. А еще, поскольку они умные и образованные, – порулить страной, с чем, по их мнению, наши Скалозубы и разные прочие Мымрецовы уже не способны справиться. Военным-идиотам хочется повоевать с немцами и австрияками, тогда как военным умным – не делать этого ни в коем случае. Купцам и банкирам – побольше возможности для зарабатывания, вернее, первым для наторговывания, а вторым для ростовщичества, если так можно выразиться. Причем для банкиров еще и еврейский вопрос как заноза в задн… Простите, ваше величество… В пятке. По понятным, конечно, для вас причинам. А еще они со временем научатся организовывать финансовые кризисы, чтобы можно было за бесценок забирать работающие и прибыльные дела у промышленников. Что тоже не просто в государстве с жесткой властной вертикалью. И, само собой, и тем, и другим хочется, чтобы процент прибыли был побольше, а контроль со стороны государства – поменьше.

Вот почему нарождающийся класс рабочих – пролетарии требуют принятия рабочего законодательства, которое защищало бы их права и не позволяло купцам, промышленникам и банкирам их настолько явно обворовывать. И их можно понять: у кого им еще искать защиты и справедливости, если не у государства, у власти, у вас?

Сами рассудите, поставив себя на место капиталиста: зарплата рабочего – это издержки, расходная часть. А издержки ему необходимо минимизировать. Значит, идеальная зарплата рабочего, по логике фабриканта, должна стремиться к нулю. А совесть – она у каждого своя. И не каждый капиталист готов видеть в своем наемном рабочем живого человека. Так, как, например, тот же Савва Морозов у нас или у немцев Крупп. Поэтому роль справедливого арбитра в отношениях труда и капитала для государства сегодня – одна из важнейших. Ибо все здесь как закон сообщающихся сосудов. Потрафим одним, получим социальный взрыв с другой стороны. Так что с одной стороны – трудовое законодательство и укрепление кадров фабричной инспекции, с другой – профсоюзы. В этих условиях нашим господам капиталистам будет о чем важном подумать, кроме расшатывания государственных устоев, – Вадик ехидно усмехнулся.

– Но ведь тогда промышленники могут, наоборот, начать еще активнее рваться к власти и революцию готовить? Под всякими демократическими лозунгами.

– Ну, а «новые опричники» для чего?.. Короче говоря, ваше величество, всем нашим сословиям – и дворянам, и капиталистам – промышленникам, банкирам, купцам, и крестьянам, и рабочим, и мещанам, и разночинцам-интеллигентам – почему-то кажется, что вы и только вы должны все их, и только их, требования удовлетворить. А еще и духовенство, мечтающее о патриархате. И староверы, жаждущие уравнения в духовных правах, которых мы пока оставляем за скобками.

– Но как? Это же невозможно – угодить всем. Причем сразу… – с сомнением взглянул на Вадика Николай.

– А зачем же сразу? Вы выберите для начала тех, чьи требования кажутся вам наиболее справедливыми и невыполнение которых уж точно приведет к революционному взрыву. Но вынужден предупредить – в тот раз вы сделали ставку на дворянство. И прогорели. Так что его я бы вычеркнул… Кстати, знаете, почему прогорели?

– Почему? – Николай был явно неприятно поражен и обескуражен.

– Дело все в том, что, отменив крепостное право, ваш дед лишил дворянство дармового гарантированного дохода. Просто отобрал с рассрочкой в виде выкупных платежей. И чем ближе становилась перспектива зарабатывания денег собственным трудом и умом, тем более ненавистными становились для некоторых из них Романовы – потомки Александра Второго. Увы, эти «некоторые» по большей части наиболее богатые и влиятельные представители своего сословия. И они с удовольствием заменят вас на троне тем, кто готов вновь железом и кровью вернуть Россию в средневековье с его крепостным рабством. Потому что знают: несмотря на все привилегии и рассрочки, через пару десятилетий халява закончится…

– Халява?..

– Простите, жаргонизм из моей эпохи. Дармовщинка, одним словом.

– Понятно, – Николай тихо рассмеялся.

– Но ведь вы-то на это не пойдете? На реставрацию крепостничества.

– Нет, конечно…

– Что и требовалось доказать. Значит, вы должны быть готовы к их скрытому, а вполне возможно, и к явному противодействию. Отдавать то, что априори считаешь своим, никто не захочет. А отбирать часть привилегий у дворян все равно придется. И в первую очередь это относится к сфере образования, к отмене ограничений «на профессию» для выходцев из других социальных, религиозных или национальных слоев. Но самое главное – к возврату обязательности служения для представителей данного сословия.

– Если мы на все это пойдем, то ведь они могут…

– А опричники для чего?! Нужно позаботиться о своей безопасности, ваше величество. И не полагаться больше на дворянскую гвардию всегда и во всем. О чем мы вчера говорили?

– Ох, Михаил… То, о чем мы вчера говорили, я уже не забуду никогда, но…

– Главное: мы с вами говорили вчера о необходимости новой государственной силы, о тайной политической полиции. Без этой опоры вы будете связаны по рукам и ногам. И все варианты «разруливания» ситуации в ущерб имущим классам могут запросто закончиться «апоплексическим ударом табакеркой». Зачем наступать на грабли из чулана Павла Первого?