Коррупционный роман. Книга 2. Город греха

– Тебя кто-то спрашивал? Молчи там давай! И так все знают, что ты мудак. У меня к тебе сейчас будет ряд вопросов, а пока стой там и готовь свою жопу к отчёту. Ты понял меня?

Порецкий понял всё ещё до того, как его спросили и подтверждающе закивал головой.

Мэр огромного мегаполиса убрал ноги со стола,

– Алевтина, кофе мне принеси!

Молодящаяся с детства женщина в зелёном, похожем на велюровую штору платье, стараясь не шуметь, встала со стула, заложила ручкой ежедневник и положив его вместо себя, вышла в приёмную.

Алевтина была секретаршей и единственной доверенной женщиной, которая в этом кабинете могла сидеть во время текущего совещания. В помещении повисла тишина, все ждали пока мэру принесут кофе. Руководитель одной из самых больших территориальных общин снова положил на стол ноги подошвами к Порецкому и Киреевой. Еле слышно барабаня пальцами по полированной столешнице мэр осматривал вассалов, полукругом стоявших перед ним. У присутствующих в руках были ежедневники и ручки. По аналогии, как у сопровождающих лиц дорогого товарища Ким Чен Ына. На самом деле впечатление это было обманчивым, потому что в отличие от идейных корейцев, конспектирующих идеи Чучхе, наши люди держали в руках не дешманские блокнотики, а дорогие ежедневники в натуральной коже диковинных зверей. Лица хоть и были почтительны, но разрез глаз европейский, что едва заметно придавало подобострастию признаки гордости и личного достоинства. Кроме того, они не спешили записывать за руководителем его высказывания, потому что мэр может быть и Чучхе, но продвинутый. Он им сам не рекомендовал. Слушать можно было. И запоминать. А записывать нет. Ежедневник носил церемониальный характер. Иногда туда можно было вносить цифры и буквы, но в интересах самих записывающих было, чтобы кроме них никто другой те каракули разобрать не смог.

Как печальный пример, того же Порецкого уже два года тягало следствие, тыкая пальцем в то или иное описание его деятельности, внесённое каллиграфическим почерком архитектора в изъятый на обыске ежедневник. Теперь наученный очными ставками и тремя днями в КПЗ Порецкий записывал на своём собственном эсперанто. А убедившись, что расхожее выражение- бережённого Бог бережёт, далеко не метафора, на всякий случай тот эсперанто ещё шифровал каким-то собственным шрифтом который вполне могли завидовать американцы со своим дилетантским шифром на основе языка индейцев племени Навахо. Позитивной стороной этого шифра было то, что его категорически, ни какими интегралами невозможно было взломать. А негативной то, что Порецкий периодически забывая дешифровальный код, путал задания мэра, своё в них участие чем баланс чёрной бухгалтерии. Это были издержки приближённых людей, находившихся на самых верхушках денежных схем разработанных и внедрённых мэром, в которые они влипли, как мухи в… ладно, в мёд. Нет, разумеется они бы никогда не стали в этих преступных схемах участвовать. Все люди грамотные, интеллигентные, порядочные и нетерпимые к подачкам ровно до того момента, как получили первые десять тысяч долларов. Потом оно как бы засосало и день проведённый без получения тысячи баксов считался за обычный рабочий, то есть никчемный. Мэр давлел и был психологом от дьявола, поэтому все стояли у стеночки не рыпаясь.

Придерживая задом двери, проталкивая передвижной столик на больших колёсах, вошла Алевтина.

– Шо там охрана, не может дверь придержать, проявил заботу Мэр и сразу повернулся к первому в шеренге мужчине. Тот поймав взгляд шефа, вытянулся по стойке «Смирно»

– Каневич, что там с судами? На всякий случай, я спрашиваю не про здания, а про судей.

– Я понял…

– Что ты там понял, тумблер юридический? Что ты понял?! У тебя сколько уже проёбаных исков? Тебе напомнить? Откуда ты вобще взялся в этом департаменте? Он по-определению предусматривает наличие умных сотрудников, а не тебя. Что с судами, я спрашиваю?

– Как я говорил раньше, девяносто процентов судей с которыми мы работали либо уволились, либо их уволили. Те кто остался не особо хотят сотрудничать.

– Что значит сотрудничать? Ты математик, блядь! Ты в центре Разумкова работаешь? Какие проценты?! Посмотрите все на него и на себя, с кем приходится работать. Вы тупо сборище олигофренов.

Подчинённые стояли молча, обоснованно полагая, что их традиционно «натягивают» в духе общего совещания. Раз шеф говорливый и не приводит конкретики, то это не совещание а снятие стресса. За много лет привыкли. Лёгких денег не бывает, надо терпеть.

– Поясни мне, что значит не хотят сотрудничать, -снова обратился мэр к неизвестно откуда, по его мнению, взявшемуся в юридическом департаменте Каневичу- а что они хотят?

– Боятся, но преподносят это как то, что руководствуются только верховенством права.

– Ты конченый дебил, ты мне зачем такими словами объясняешь?! Что значит- «Этокакточто»?! Ты за кого меня тут держишь? Ты не можешь нормально денег занести в суд? Крысятничаешь, что-ли? С кем, блять, приходится работать…

На столешнице завибрировал Айфон, мэр сверху глянул на экран, убрал со стола ноги, подобрался

– Слушаю вас, Иван Викторович …да, конечно… конечно, сделаю всё что скажете… да-да, спасибо, всё понял… сделаю, не сомневайтесь… спасибо!

– Чего уставились? – мэр спохватившись тревожно посмотрел на телефон. Убедившись, что соединение разорвано успокоился и махнул рукой в сторону подчинённых

– Порецкий!

– Да-да! – Интеллигентно ответил Порецкий открыв ежедневник

– Хули ты опять там записываешь, отложи его нахуй!

Порецкий убрал ежедневник за спину. Из него на паркет, с тяжёлым стуком, выпала ручка. Порецкий не поднимал, мэр, сквозь узкие очки тяжело смотрел на него.

– Подними, блять, не прибедняйся- Мэр взял кофе, отпил- По звуку «Монблан». Прибедняешься тут, хрен в маминой кофте. Одни неприятности от тебя. Доллары в принтерной коробке откуда?

– Застройщики из Днепра рассчитались. Триста пятьдесят тысяч за участок и разрешения. Мы с вами оговаривали у меня вот- Он хотел сказать, записано, но вовремя испугался- сложилось всё в эту коробку.

Мэр, держа чашку, продолжал пристально на него смотреть

– А, да, бля! Точно. Я, сука, вспоминаю кто бабки занёс. Ладно, скажи на апрель сессию пройдут, пусть пока начинают… что там котлован копать или забор ставить, вобщем пусть не заёбуют своей хуйнёй, сказано в апреле, значит в апреле. Шо там ещё?

– У меня пока всё… разве что следователь…

– Что следователь?! Он тебя ебёт?

– Нееет…

– Ну и стой спокойно.

Мэр поставил чашку, взял ручку, провёл по лежащему перед ним листику:

– Мелкумов, у тебя в отделе дед уссался сегодня. С каких дел?

По тому, как один из стоявших в карэ подчинённых дёрнулся и открыл ежедневник, стало понятно, кто Мелкумов. Он единственный из присутствующих на совещании был одет в костюм от «Brioni», туфли не хуже мэровских, и часы лучше мэровских. В голове мгновенно пролетело максимум информации о последних мочеиспусканиях. Ага, ясно, мысль ухватила кончик события, переведя его в воспоминания:

– Дедушка вам чего? Худой сгорбленный дед в коричневых школьных штанах и светлой рубашке держа в руках два, наполненных бумагами, больших чёрных скоросшивателя переминался у двери.

Хоть это и отвлекало от «Решения вопросов», но о трудящихся нужно было заботиться.

– Ну проходите раз пришли… Сюда, сюда. Давайте что там у вас. Садитесь.– Дед со вздохом надежды положил на стол полные скоросшиватели, присел на краешек стула. Мелкумов посмотрел на папки не прикасаясь незаметно закатил глаза —рассказывайте.

– Внучке квартиру хочу отписать. Наследница она у меня. Сын то бестолковый, развёлся. Никому она… девчонка моя не нужна. Бабка померла, я один помогаю как могу. Она школу заканчивает, вот хотел квартиру ей оставить, всё одно живёт со мною, ухаживает как- никак.

– Ну, так что мешает?

Дед замельтешил по столу сухими руками в коричневых пятнах старости, зачастил словами -Так лет пять назад сын балкон соединил с комнатой и перегородку там в коридоре… Ну чтобы лучше было, просторнее. Никому ведь не мешает, а нам…

– Понятно. Реконструкция, а нотариус не оформляет без узаканивания.

– Вот, вот. Я уж больше двух лет как хожу то туда, то сюда- никак. Делайте, говорят, как было раньше, заложите стенку, перегородку верните, тогда подпишут. А я не могу даже один кирпич в руки взять. Сыну оно не нужно, он уехал в Расею, там работает и живёт. Я помереть не могу пока на внучку не оформлю, а то заберут же у неё всё. Да?

– Ну я чем помогу, от меня чего хотите? Чиновник сдвинул папки в сторону деда.

Проситель уставил взгляд на папки:

– Ну как же я же собрал все документы, вот я два года, у меня тут вот… – дед растерянно смотрел то на папки, то на других чиновников. Те делали вид что работают- мне сказали, что нужно ещё от вас справку.

– Ну да, разумеется. Вы мне принесите согласование с архитектором и заключение о том, что переоборудование осуществлено в соответствии с нормами.

– Так там есть… вот в этой вот папке… технический осмотр и…

– Это немного не то. Осмотр есть, а на его основании теперь нужно получить справку у…