Вариации на тему «жизнь». Прозопоэтический сборник

гармонией ласкают уши, благозвучно злят

и перекрикивают вой литавр, флейты стук и звон виолончелей.

И в дисгармонии порядка смысл бессмыслицы познав и уяснив

пристыженную правду хаоса,

весомость бытия, значение обмана,

погруженная в истину душа перерождается

и начинает верить в вечный миф

о карлице-звезде, взлелеянной из искры прародителя-титана.

Одно перетекает во второе, третье породит само себя,

четвертое настроено на семизвучие дорийской гаммы,

пятое дышит, но безмолвно бредит, медленно переходя

к апофеозу и к концу-началу по канонам театральной драмы.

Чуть слышна поступь,

но уверенно тверды шаги, продуманы ходы,

отрезаны пути назад, классически расставлены фигуры,

умело скрыты, зашифрованы, запутаны следы,

в рисунке линий на руке,

в зрачке, в изломах греческой скульптуры.

Ладья, и слон, и ферзь на миллиардноклеточной доске
идут по правилам нешахматной игры-многоходовки,
их в цепочке событий облик
подсвечивает солнцем карту из прожилок на березовом листке,
и Демиурга замысел не ясен, но утонченно прекрасен
и в уме находит отклик.

Да, в жизнь зовет священная весна,

на всех одна, в кокон молвы закутана,

известна норовом и прилежанием,

с сумой знакома незнакомка

и рогом изобилия, она

почти наскучила:

изучена, озвучена, описана на все лады,

расписана по пунктам, в вариациях совсем не нова,

но и людьми измучена,

поклажей на ослов навьючена, и вздрючена, и скрючена,

как горный серпантин, закручена и обжигающе любима и мила

за то, что каждое мгновение удивлять готова.

1. Вопрос – это движение

«Отчего есть призвание внутри человека, и зачем ему в горы идти и ветры вершин покорять?» – спрашивал я себя в знаменательном 2008 году, волею судеб оказавшись в Берлине. Длинный вопрос, замешанный на тяжелом тесте бесконечных размышлений.

«Что знаменательного случилось в этом году?» – спросит воображаемый читатель, заглядывающий через плечо, пока моя рука выводит набор закорючек на листе невинной бумаги. Наверное, в первую очередь это само число, сопутствующее всю сознательную жизнь, а тут еще и годков тебе двадцать восемь, и год с теми же цифрами, разделенными двумя нулями. А в этих нулях, при должных аналитических способностях, чего только ни разглядишь – и вечность, и бесконечность, и, прости господи, туалет. Кто-то ведь придумал использовать эти два нолика для обозначения сортира, то ли по аналогии с окружностью мишени для отходов человеческой жизнедеятельности, то ли еще по каким-то ассоциативным соображениям.

Все-то человеку, и мне в частности, хочется поставить под знак вопроса. До всего докопаться, «дойти до самой сути», как правильно подметил Борис Леонидович. При этом копаем-то мы для чего? Для того, чтобы потом остаться с тем же вопросом или, еще того хуже, заключить, что «нет ничего нового под солнцем»? Или в лучшем случае увидеть в «незнаньи одно прискорбное, но страшного в том нет»?

Почему, однако, в вопросе видится тупик неизвестности? Правильно заданный вопрос – это уже и готовый ответ, и направление для изысканий, а там и новый вопрос обрисуется и уже другой ответ в гости попросится. Вопрос во многом интереснее утверждения и постулата, так как представляет собой открытое пространство, в котором существует множество вариантов решений. Та самая пресловутая амбивалентность, которой любят пугать неопытных слушателей великомудрые лекторы. Слово-то вычурное, а суть простая – распутица: налево пойдешь – коня изломаешь, направо – сам голову сложишь, повернешь назад – всю жизнь вспоминать будешь, мучаясь в неведении.

Самое интересное как раз в том и заключается, чтобы в этом множестве путей «верные» варианты нащупать, ухватить нужную нитку от клубка Ариадны.

На этом месте подключается начитанная птица-секретарь, которая дает справку: для поиска можно использовать разные способы. Можно искать интуитивно – то есть так, как внутренний голос подскажет. Можно искать индуктивно – то есть нащупывая малые связующие звенья, которые ведут к большему. Наконец, мы можем воспользоваться дедукцией – то есть, рассматривая целое, пытаться разобрать общую картину на малые кусочки (винтики, пиксели, штришки).

Вопрос – это перемещение, как мысленное, из точки А в точку Б, так и духовное, из одного мироощущения в другое – поход в дебри собственной души в поисках света, даже если интуиция подсказывает, что конечного ответа не предвидится. Впрочем, и любой профессор, светоч прикладной науки, согласится, что копание вглубь длится бесконечно и, сколько бы человек ни работал над разгадкой, всегда остается нечто малое, неопознанное, требующее дальнейших исследований. Чем дольше размышляешь на эту тему, тем больше уверенности возникает где-то внутри. Вот именно, что где-то, ибо где может храниться уверенность (как некое биохимическое соединение), кроме каких-то областей серого вещества в голове?

Итак, спустя пять лет и три месяца с того дня, как во мне возник этот сакраментальный вопрос, запечатленный в виде стихотворения, перевожу всю эту последовательность импульсов мозга в мир материальный и прихожу к промежуточному выводу, что вопрос (особенно внутренний вопрос в виде душевных мук, беспокойства и психического напряжения) – это дорога. Дорога со всеми ее поворотами, перекрестками, развилками, развязками, съездами на обочину, обгонами, горными серпантинами и резкими спусками в котлован, с остановками, чтобы перевести дух и размять ноги, и попытками наверстать упущенное. «Дорога» (вы запомнили слово «амбивалентность»? ) во всем множестве значений этого слова. Некий путь, который нужно пройти, ибо сидеть на месте просто невмоготу.

Дорога, как и жизнь, – это движение, осмысленное с пунктами отправления и прибытия, или неопределенное, под действием стихий. Движение – это смысл всякого живого тела. Пока не дошел до инертности высокого возраста (или, правильнее сказать, до инертности сознания, которое с возрастом не обязательно связано), надо двигаться. Куда? Неужели из Москвы в Петушки? Нет уж, дудки – в наше время расстояния для путешествий увеличились в разы. Как увеличились и вопросы, подлежащие решению во внутреннем порядке. И если лет сорок назад писатель отправлялся в нехитрую дорогу за сто верст на электричке, вооружившись бормотухой и алкофилософией «Сто бед – один ответ», то в наше сумбурное, хаотичное время сверхпотребления «коллекционер новейших истин» уже летит за тысячи километров – в другую страну, а то и на другой континент.

Так что в этом случае и именно в этот отрезок жизни мне надлежало отправиться в Москву, Тамбов и Борисоглебск, а затем и на малую родину…

2. Сотворение

Да, так сложились обстоятельства,

и так угодно было звездам,

что отражение их в колодце духа моего

мне стало умопомешательством