Прилог

– Да, к матушке гости приехали, но не знают, как монастырь отворить, – извозчик поспешил описать ситуацию.

– Да чего ж его отворять, в колокол позвоните – матушка да отворит, – со знанием дела выдал старик.

– Колокол? – удивленно переспросил лейтенант и в тот же миг заметил одаль небольшое сооружение, напоминающее крытый колодец.

– Володь, давай, – следователь скомандовал своему подчиненному, и тот мигом бросился в указанном направлении.

– Да только нехорошо это, – Архип продолжал, – мужчинам негоже за стены монастырские ступать.

– Да мы не дальше двора, отец, не переживай, – Кирилл попытался оправдаться. – Как провизию закидывали, так же с сестрами переговорят гости, да отбудем.

– Тогда добро, мешать не буду, – Архип прогнусавил осипшим голосом и неспешно потелепал в сторону сарая.

– Как он не мерзнет-то в этих лаптях? – содрогался лейтенант.

В это время младший сержант Владимир Носков уже стоял у колокола. Он крепко вцепился в веревку и размашистыми движениями начал ее раскачивать. Секунду спустя последовал пронзительный звон, словно гудящее протяжное эхо разнесся по всей округе. Казалось, на мгновение даже природа замерла: ни единого дуновения ветра, снежинки словно повисли в парящем падении, и лишь глубокий всепоглощающий гул. Затем последовал еще один удар, затем еще и еще. С каждым разом, казалось, усиливался и холод. Температура вокруг собравшихся ощутимо падала. Снегопад, словно отойдя от первого удара, начал усиливаться, и белоснежные хлопья повалили со всех сторон.

– Похоже, ветер усиливается! – Матфей начинал переживать за успех их авантюрной миссии. – Ну они там что, оглохли, что ли? Громыхает на всю округу!

– Терпение, брат мой, – Иаков единственный среди собравшихся сохранял спокойствие и уверенность в благом исходе. – Монастырь большой, а монахинь мало.

Наконец, со стороны главных ворот донеслись звуки рабочей суеты. Похоже, кто-то с внутренней стороны снимал затворы. Все собравшиеся направились ко входу. Сержант прекратил звон и хотел было тоже примкнуть к остальным, но его взгляд зацепился за нечто странное и удивительное у самой кромки монастырской стены: на площади нескольких метров были разбросаны листья, причем необычной для здешних мест формы, крупные, округлые, семилопастные, словно листья инжира. Большая их часть была уже иссушена временем, промерзшая и потерявшая цвет. Но один словно мгновение назад вылетел прямо из-за стены и будто сознательно устелился прямо у ног Владимира. Он осторожно поднял листочек и вдохнул запах. Такая редкая зеленая свежесть особенно была ощутима на свежем морозном воздухе.

– Интересно, – невольно вырвалось из уст сержанта, и он тут же спрятал листок в карман. Должно быть, за этими стенами обстановка явно лучше, чем снаружи, – фантазии в голове сержанта уже вовсю рисовали теплицы, сокрытые за этой неприступной каменной кладкой. Не желая отставать от остальных, он ускорил ход и последним заскочил в ворота. Обернувшись назад, Владимир увидел лишь старика Архипа, стоящего возле сарая и неспешно крестившегося, уставившись прямо на него. В своих заношенных лохмотьях он был словно зловещий дух в эпицентре снежного вихря.

– Что за стремное место, – на автомате выдал Владимир и уже машинально полез в телефон. Но там по-прежнему красовалась лишь емкая фраза: «Нет сигнала». Оказавшись внутри, сержант огляделся по сторонам: небольшой внутренний двор обители, посреди которого расположилась крытая беседка. Прямо от входа – главная трапезная, а по обе стороны расходились небольшие узкие улочки, уходящие в глубь монастырского комплекса. Казалось, здесь, под защитой этих величественных стен, ветер наконец стих и снег сошел на нет. Две монахини стояли прямо у ворот, потупив взгляды. Они были явно не привыкшие к такому количеству людей, и уж тем более мужчин. А у самой беседки, преградив путь нежданным гостям, возник величественный и статный образ настоятельницы.

Глава 2. Трапезная

– Отец Иаков, – холодным, но необычайно сильным голосом обратилась пожилая монахиня к вошедшим. Рослая и подтянутая, она держала ровную аристократичную осанку. Худощавое лицо, испещренное морщинами, серебряные пряди волос, пробивающиеся из-под скуфьи. На груди женщины, поверх черных одежд, красовался величественный наперсный крест. Взгляд ее глубоких голубых глаз завораживал и вместе с тем внушал страх. Словно она была рождена для этого места, посреди бескрайних суровых, но вместе с тем ослепительных снегов Сибири. – Мы не ждали гостей.

– А стоило бы! – раздраженно вступил в диалог протоиерей Матфей Агеев. – Мы незнакомы. Я отец Матфей. Отдел внешних церковных связей.

– Внешних? – переспросила Антония. Ее лицо было предельно серьезным и сосредоточенным, но глаза, казалось, улыбались. – Тогда что вас привело к нам? Здесь связи только внутренние: мы и Бог.

Матфей от такой дерзости впал в ступор, не в силах подобрать слова. Но этим секундным замешательством поспешил воспользоваться следователь:

– Лейтенант Денис Коптяев, – представился он. – У меня есть пара вопросов по поводу Софии Успенской, хотел бы переговорить с вами наедине.

– Нам тоже есть о чем поговорить, – протоиерей Матфей, похоже, пришел в себя и был полон решимости довести беседу до логического завершения. – Что за бардак вы здесь устроили, в лоне епархии?

– Игуменья, послушница София жива и здорова, – архимандрит Иаков также вступил в разговор, и, похоже, он был единственным, кто пытался сохранять почтение и сразу озвучить действительно важную весть. Он слегка приклонил голову в знак уважения и поддержки.

– Слава Богу! – с облегчением вздохнула Антония, казалось, она даже слегка улыбнулась уголками губ. Без сомнения, Иаков был единственным в этой толпе, кто по крайней мере не раздражал ее своим присутствием, и новость о Софии определенно изменила ее изначально радикальную оборонительную позицию.

– В монастырь мужчинам нельзя, – продолжила она, – но мы можем воспользоваться трапезной, пока не настал вечерний час.

– Нам не положено, – поспешил оправдаться извозчик Кирилл, – так что мы с Димкой у Архипа переждем. А вы, как закончите, нас кличьте.

– Добро, Кирилл, – благословил извозчика Иаков и кивком одобрил озвученный план. – Ступайте с Богом.

Остальные неспешно проследовали внутрь помещения. Трапезная представляла из себя зал внушительных размеров с полукруглыми деревянными сводами. Десятки массивных столов из сруба, подсвечники, иконы и лампады. Все было максимально аскетично, но при этом вселяло ощущение уюта и безопасности. В лучшие времена здесь трапезничали сотни монахинь, сейчас же большая часть помещения попросту пустовала. Лейтенант Коптяев с помощником на правах законно-уполномоченных отправились с Антонией в дальний конец трапезной, священнослужители же уселись за один из столов, ближайший ко входу. Вдоль одной из стен, примыкающих ко внутреннему коридору, в ряд выстроились несколько сестер. Они стояли неподвижно, не поднимая взгляда, словно всю жизнь провели в солдатском карауле.

– Сестра, – протоирей Матфей окликнул одну из послушниц, стоящую у входа, – принесите нам выпить чего. Чай там или кофе.

Девушка вопросительно с легким испугом посмотрела в сторону игуменьи, но та была занята разговором со следователями и явно не слышала запроса высокого духовенства.

– Я… – монахиня невольно замялась, не зная, как реагировать. В список ее обязанностей явно не входило ухаживание за мужчинами. Более того, даже общение с ними было за рамками ее привычного уклада. Тем более без разрешения или явного указа на то настоятельницы.

– Простите нас, сестра Ксения, – поспешил исправить ситуацию Иаков. Без сомнения, он узнал монахиню; несмотря на то, что с момента его последнего визита прошли годы, память старика оставалась в отменном состоянии. Он встал со стула и приблизился к девушке на расстояние вытянутой руки. – Здешние холода пагубно влияют на наши мысли.

– Иаков, что ты несешь? – недовольно бурчал Матфей. – Я ничего такого не сказал. Да и ей несложно.

– Это протоиерей Матфей Агеев из Москвы, – Иаков поспешил представить собравшихся друг другу. – Это казначея Ксения, заведует финансами обители. Мы встречались при ее назначении у епископа.

– Отец, – монахиня склонила голову в приветственном жесте.

– Сестра, – слегка кивнул Матфей в ответ.

– Если позволите, – Иаков продолжал начатую тему, – я сам все сделаю, просто сопроводите меня на кухню. Нам бы кипятка да трав целебных.

– Господи, Иаков, – Матфей все сокрушался, – знал бы ты, как я в Москве отвык от этих твоих замашек. Говоришь как леший какой-то, на дворе двадцать первый век. Спутники летают! А ты – «трав целебных».

– Да, отец, – девушка вновь склонила голову и направилась к лестнице. Архимандрит последовал за ней.

– Цирк какой-то, – глубоко вздохнул Матфей.

– Отец Матфей, правда говорят, отец Иаков могут целить? – неожиданно в беседу вступил Томаш. – Говорят, он иметь руки целитель?

– Томаш, ей-богу, ты как маленький, – раздраженно продолжал Матфей. – Ага, одной рукой исцеляет, а второй медь в золото превращает. Издеваешься, что ли? Ты же взрослый человек! Божий человек!

– Я… я просто интересоваться, – попытался оправдаться Томаш.

– И знаешь, что самое нелепое во всем этом? Что никому же не докажешь обратного. Верят, потому что проверить не могут.

– Не могут? Почему? – удивился клирик.

– Потому что, о чудо, Иаков никогда не снимает свои перчатки! Даже спит в них. Старик, видите ли, обет принял. А народ тут же и подхватил: знать, руки целебные. Людям же мало надо, дай им сказку – они и поверят.

– Бог – это вера, – Томаш слегка улыбнулся. – Значит, Бог тоже сказка?

– Не богохульствуй! – рявкнул Матфей и тут же ударил кулаком по столу. – Под тобой земля горит, клирик!

Видя столь резко изменившийся тон собеседника, Томаш на секунду опешил и, казалось, в испуге даже вжался в скамью. Но протоиерей в тот же миг расплылся в самодовольной улыбке:

– Мне шестой десяток, Томаш, и большую часть этих лет я провел, разгребая церковные склоки и интриги, так что не пытайся меня подловить на какой-то игре слов или богобоязненной фразочке. Слепая вера, может, для кого-то и является спасением, но в случае с Иаковом это порождает только проблемы. К сожалению, многим эта вуаль таинственности вокруг него нравится, поэтому у нас и плодятся всякие фрики. Вот последний протеже Иакова утверждает, что может видеть ангелов и демонов, да и еще читает замыслы Божьи по древним писаниям. Вообще, в Средневековье твои братцы его бы уже на костер спровадили. А у нас – нет, еле добились, чтобы хотя бы сана лишили. Так сейчас сидит где-то в своей деревне, пьянствует беспробудно и сеансы спиритизма устраивает.

– И вам даже не интересно? – клирик продолжал свои расспросы. – Вдруг это правда? Вдруг Иаков правда может целить!