Легенды Эруада. Трилогия

Зал замер. Наверное, сейчас можно было услышать хор бьющихся сердец.

– Невиновен! – развернув листок, показал его всем Мадо.

Послышались вздохи облегчения и одновременно раздражённое ругательство, кто-то радостно припрыгнул, другой же плюнул на пол. Джолл поднял руку, и тишина вновь воцарилась в зале Справедливого Суда.

Флаури поймал на себе взгляд Джолла, такой успокаивающий и тёплый. Значит, один голос у Варнора есть. Но был ли это голос Джолла или кого-то из Мастеров?

Тимбертон-младший с надеждой смотрел на следующий разворачивающийся листок. От неумолимо долгого ожидания он до крови искусал губы, но сейчас боли не чувствовал вовсе.

Ещё одно… И всё… Свободен… Ну же!

– Виновен! – второй раз прокричал Мадо.

Флаури с досады ударил себя по коленям. Джорджио скорчил недовольную гримасу. Эмилия сначала покраснела, затем побелела, а когда Мадо вытащил из горшка третий, решающий вердикт, она едва совладала с собой, чтобы не потерять сознание.

Джолл в это время непонимающе оглянулся на представителей Даллор-Кура. Но те двое сидели спокойно, уставившись невидящими глазами в Мадо.

– Именем короля Фаррогота, правителя великого Алакорна, находящегося под защитой Всемогущего Фар-Фалиена, – взглянув на последний лист, громко кричал Мадо, – Варнор Тимбертон признаётся…

Всё поплыло перед глазами Флаури. Время будто остановилось, туман заполнил окружавшее его пространство, голоса искажались до неузнаваемости. Он проваливался в бледно-серую пропасть неизвестности. И становилось невыносимо тошно от всей этой притворной справедливости, которая «есть основа каждого поступка человека…», которую «подарили нам боги и сам Фар-Фалиен спустился с заоблачных высот, дабы наделить ею живущих». Он вдруг ощутил себя жалкой песчинкой в необъятной пустыне людского безумия и ненависти, которые сжимали его душу в стальные тиски, пытаясь овладеть ею, сковать навеки прочной цепью. Сын Варнора отчаянно сопротивлялся, стараясь выпутаться из охватившей его бездны, но все попытки разбивались о несокрушимую стену чего-то обжигающего, отталкивающего с невероятной, исполинской силой. В очередной раз попытавшись пробиться сквозь жар огненной сферы, воля Флаури бесследно растворилась в чёрной пропасти и, ощутив острую боль, он потерялся в глубинах сознания.

Глава 2

«Сила в твоей душе! Будь ты великим воином или простым деревенским мальчишкой, если у тебя сильная и добрая душа, ты откроешь перед собой любые пути! Твоя воля подчиняется только тебе. Другие могут лишь попытаться подавить её, но окончательное решение всегда остаётся за тобой. Как бы трудно тебе ни было, помни это!» – зазвучало в голове у Флаури. Он вдруг вспомнил знакомый голос, такой грозный и в то же время родной и добрый…

Флаури понял, что проснулся, но почему-то не мог открыть глаза. Никогда ещё он не чувствовал такой острой головной боли. Невозможно было даже пошевелиться – при малейшей попытке всем телом мгновенно овладевали ужасные судороги, подавляющие абсолютно все желания и мысли. Когда боль утихала, Тимбертон-младший мог сконцентрироваться и подчинить себе сознание.

«Что случилось? Где все? Опять этот сон!» – словно яркие вспышки, мысли сменяли друг друга, исполняя ослепительный танец у него в голове.

Юноша вновь попытался открыть глаза. Свет разорвал последние чары его сновидений. Но Флаури всё же никак не мог окончательно прийти в себя. До сих пор тело находилось во власти неизвестных ему сил, которые, как показалось, пытаются не дать пошевелиться. Кто-то очень не хочет, чтобы он освободился от опутавшей его зловещей магической сети.

Спустя несколько минут сын Варнора почувствовал, что уже может приподнять голову. В висках резануло. Он попытался подняться и сесть, как-то неловко подставляя непослушные руки, и был близок к цели…

– Как ты, Флаури? – показалась в двери голова брата.

– Не видишь? Полон сил и энергии! – саркастически отозвался тот, всё ещё пытаясь усесться на кровати. – Что со мной произошло? Ничего не помню…

– Это я и хотел у тебя спросить! – с хрипотцой в голосе промолвил Джорджио.

Его лицо обрело какой-то нездоровый бледный оттенок, руки судорожно тормошили низ рубахи, сам он выглядел очень настораживающе. Таким Флаури не видел Джорджио никогда и поэтому сразу догадался, что дела идут неважно. В глазах брата читалось бесконечное переплетение эмоций и чувств: от невыносимого отчаяния и разрывающей душу скорби до жгучей ненависти и недвусмысленной злобы. Младший побоялся спросить его о произошедшем, видя, что владело сейчас Джорджио. Но тот, словно почувствовал зависший в воздухе вопрос. Опустившись на стул, он начал рассказывать леденящую душу историю:

– Когда Мадо произнёс приговор…

– Какой?! – взорвался Флаури, и ужасная боль острым клинком вонзилась ему в голову. Он скорчился и бессильно рухнул на кровать.

– Это не главное! Важнее другое… – Джорджио слегка растерялся, не зная, с чего начать, но затем глубоко вдохнул и продолжил: – Они признали отца виновным!

Флаури с размаху ударил кулаком в стену.

– Только это ещё полбеды! Когда Мадо произнёс последний приговор, зал вдруг наполнился невесть откуда взявшимся чёрным дымом. Я увидел, как ты скорчился в судорогах на полу, попытался тебе помочь, но ощутил такую дикую слабость, что даже руку не смог поднять. Вокруг задыхались люди, кричали и стонали женщины. Ничего не было видно, глаза слезились от едкого дыма… Потом как-то резко всё прекратилось: крики утихли, вернулось самообладание, а когда рассеялся дым, все снова заорали дикими воплями. За столом сидели Джолл и судьи с перерезанными шеями, у клетки лежали двое стражников, насквозь пронзённые своими же клинками, а в самой клетке… – вдруг замялся Джорджио.

– Что в клетке? Что с папой? Ну, отвечай же! – тормошил брата Флаури.

– В клетке мы нашли мёртвого отца. Его убили стрелой. В сердце. Он всё также сидел на стуле и…

Тимбертон-младший вдруг понял, что не может сдержать слёз. Комок скорби и отчаяния подступил к горлу, и сын некогда великого кузнеца зарыдал.

«Папа! Как же так?..»

Джорджио присел на кровать и крепко обнял брата. Слова были бессильны.

– Кто их всех убил? – подавив внезапно нахлынувшие горькие чувства, плаксивым голосом просипел Флаури.

– Я не знаю, что случилось. Откуда взялся проклятый дым? Стражники у входа в здание сказали, что никто не входил и не выходил. А так, чтобы перебить в мгновение шестерых, а затем незаметно скрыться… Возможно ли такое? – задался вопросом Джорджио, заранее зная, что ответа на него не получит.

Флаури зажмурился, что было сил, пытаясь прогнать предательские слёзы.

– Да, всё очень странно. Ну, раз уж удалось убить Арбена и так лихо подставить папу, то чего тут думать?! Только не пойму, что ещё за дым? Магия какая-то!.. – рассуждал Флаури, а солёные капельки так и лились по лицу. – Как ты сказал? Стрелой в сердце? Но разве у кого-нибудь из присутствовавших были луки? Кто мог стрелять, если…

– Да никто толком ничего не знает! – резко перебил его Джорджио. – Все всполошились, поставили на уши Даллор-Кур. Мадо только два дня назад вернулся – отвозил убитых судей. Какой-то подозрительный, ни слова не вымолвил, заперся у себя в резиденции и не впускает никого. Очень странно…

– Что значит два дня назад?.. – робко осведомился Флаури. – Я что, валялся всё это время?

– Четверо суток. И похороны проспал. И что только с тобой сделали? Ни с кем ничего подобного не произошло, кроме тебя!.. Ладно. Пойду, скорее сообщу матери, что ты в порядке, а то она надумала уже невесть чего.

Он вышел из комнаты, прикрыв за собой скрипучую дверь.

Как-то необычно спокойно казалось за окном. Разве что чем-то встревоженные коровы временами мычали во дворе. Всё в деревне словно затаилось. Веорна отдыхала, переживала случившуюся на днях трагедию.

Флаури, поднявшись, внезапно ощутил, как проклятая боль практически отступила. Осталось лишь неприятное давление в висках – всё лучше, чем бессильно валяться в кровати, чувствуя себя совершенно беспомощным. Что-то было в этой странной боли. Что-то нечеловеческое, неестественное, словно внедрённое извне. Такая адская ломка не могла взяться на пустом месте. Каким силам понадобилось навлечь проклятье, порчу, сглаз? Сын Варнора не понимал, как это назвать. Жуткая боль будто выполняла неведомую миссию, приказ неизвестного – остановить, парализовать, не дать противостоять.

«Хватит. Слишком много вопросов», – устало потёр ладонями лицо Флаури.

В желудке вдруг дико заурчало, и он, схватив лёгкую куртку, вынырнул в коридор. Почти четыре дня без еды и движения неумолимо сказывались на самочувствии, так что с лестницы пришлось спускаться, опираясь на перила. Ноги слегка подкашивались, но продолжали двигаться. Отёкшие мышцы постепенно начали восстанавливаться.

Спустившись в кухню, Флаури увидел завтракающего брата и мать, которая стряпала что-то у плиты. Заметив сына, Эмилия радостно бросилась его обнимать и целовать.

– Как ты себя чувствуешь?! – она принялась заботливо осматривать его с ног до головы в поисках травм, ушибов и ссадин.

Тот отмахнулся:

– Мам, всё в порядке! Нет… Ничего не сломано. Просто лёгкая слабость, – сказал он и плюхнулся на стул, словно старый дед.

Мать посмотрела на него красными заплаканными глазами, затем резко повернулась и суетливо загремела посудой.

– Дак, я тебе сейчас отварчику налью! Вот, держи! – Эмилия налила в кружку дымящийся горький напиток, пахнущий, правда, весьма приятно. Флаури не стал пререкаться и выпил всё до капли.

Раньше он недолюбливал домашние настои, отвары и другие лечебные напитки, которыми его поили, и часто незаметно выливал их в окно. Это продолжалось до тех пор, пока отец Варнор не заметил выплескиваемую со второго этажа в огород жидкость. В тот же вечер, после доброй взбучки, нашкодивший юнец уже буквально мечтал о пусть даже горьком и противном, но всё же исцеляющем напитке, успокаивающем любую боль. Теперь он понимал, что лучше выпить и поморщиться, но потом со спокойной душой и здоровым телом приниматься за работу, чем корчиться от страданий.