Военные тайны Лубянки

Конечно, материалы расследования обстоятельств пленения и смерти старшего сына не могли не докладываться Сталину. Но в деле об этом нет ни одной пометки. Да и был ли смысл «великому кормчему» знакомиться с этим томом. Ведь все полученные сведения докладывались ему еще до того, как подшивались в дело. А кроме того, сын вождя не мог смалодушничать, поэтому «на допросах вел себя исключительно твердо, мужественно переносил все тяготы и лишения, достойно отвечал обидчикам». Знал это и сам Верховный, и все те, кто вел расследование. По воспоминаниям Г. К. Жукова, однажды, во время прогулки Сталин задумчиво сказал: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты…» И, помолчав немного, добавил: «Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине». Впрочем, понимал Генералиссимус Советского Союза и другое – война завязывала в тугой узел и ломала многие жизни – даже те, которые были выкованы из самой прочной и нержавеющей стали.

У всех детей советского вождя была трудная судьба – родство с генсеком не принесло им счастья. Разгульное пьянство Василия Сталина оставило о нем дурную славу (чего стоила рыбалка в 1943 году, в результате которой один человек погиб, а еще шестеро, в том числе и сам Василий, были ранены). Не сложилась жизнь и у младшей дочери Сталина. Она трижды побывала замужем, но вряд ли ее можно назвать счастливой. В 1967 году, во время поездки в Индию на похороны своего третьего мужа (с индийским коммунистом Раджем Браджешем Сингхом Светлана жила в гражданском браке), она тайно сбежит в США и в своих воспоминаниях выльет не один ушат грязи на своего отца. Вот и получается, что Яков Джугашвили, даже оказавшись в невыносимых условиях фашистского плена, достойно нес тяжкий крест своего знаменитого родства. Трудно сказать, узнаем ли мы все тайны жизни и смерти Якова Джугашвили. Но, как и любой солдат, погибший за Родину в пекле страшной войны, он достоин памяти и уважения. В 1977 году старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили был награжден орденом Отечественной войны I степени (посмертно).

Историю плена Якова Джугашвили долгие годы изучал академик Тигран Драмбян, который сам провел в фашистской неволе несколько лет.

– В августе 1944 года на фронте появилась листовка, изготовленная германскими пропагандистами, – рассказывал мне Тигран Самсонович. – Обычная агитка, которая могла служить и пропуском за линию фронта тем советским солдатам, которые решили сдаться в фашистский плен. В ней приводился текст записки, будто бы адресованной Яковом Сталину. «Дорогой отец. Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша. 19 июля 41 года».

Если такую листовку находили у красноармейца, его в лучшем случае ожидал штрафбат.

На самом деле известен текст лишь одной записки самого известного пленника Великой Отечественной войны, каким-то образом попавшей в Москву.

«Если не придется увидеть уже своей Родины, прошу заявить моему отцу Иосифу Виссарионовичу Сталину, что я никогда его не предавал, а то, что сфабриковала гитлеровская пропаганда, является явной ложью.

Яков Джугашвили».

По мнению академика Драмбяна, наиболее правдоподобно гибель Якова Джугашвили отражена в рапорте на имя коменданта лагеря, который подал солдат СС Конрад Хартфиг. Именно он стоял в карауле в тот роковой для пленника вечер.

«Около 20 часов вечера 14 апреля 1943 года я получил задание запереть дверь в проволочном заборе, отделяющем бараки с военнопленными. Сталин (Яков) вдруг стремительно бросился мимо меня к проволоке, через которую проходил ток высокого напряжения, с криком: «Часовой, стреляй!» Он сунул правую ногу в пустой квадрат колючей проволоки, а левой ногой наступил на электрический провод. Одно мгновение он стоял неподвижно, выставив вперед правую ногу и откинув тело назад. Затем он крикнул: «Хартфиг, ты солдат! Не трусь, пристрели меня!» – и я выстрелил».

Пуля прошла в голову недалеко от правого уха. Смерть была практически мгновенной. Тело дернулось, грузно опустилось и повисло на колючей проволоке…

Жизнь после смерти

Осенью 2004 года в Москву прибыл начальник Управления по делам военнопленных и пропавших без вести Министерства обороны США Джерри Дженнингс. Цель поездки – встреча с дочерью Якова Джугашвили Галиной. Высокопоставленный чиновник передал ей документы о смерти отца. Оказывается, американское и британское руководство также интересовалось судьбой старшего сына Сталина. Сразу после капитуляции Германии в руках союзников оказались документы о гибели Якова. Но и они на долгие годы были засекречены – руководители США и Англии не хотели причинять «ненужные страдания Маршалу Сталину».

– Гибель моего отца была предопределена, – считает сама Галина Яковлевна. – Но его поступок не был самоубийством. А выстрел охранника в голову – это хорошо продуманный фашистами спектакль.

Неприукрашенная правда военных писем, оперативных сводок, агентурных сообщений

Что писали, о чем говорили, и как поступали москвичи в первые месяцы войны

В годы войны партийно-политическое и военное руководство СССР активно интересовалось обстановкой внутри страны. Как население оценивает нависшую угрозу, насколько подвержено паническим слухам, каким образом реализуются в повседневной жизни указания партии и правительства, как реагируют трудовые массы на те или иные действия товарища Сталина, каков боевой дух народа… Не приходится говорить о важности такой информации. Но официальные отчеты не всегда были правдивы, а социологических центров в то время еще не было. Именно поэтому социально-политическую и оперативную обстановку внутри страны отслеживали и докладывали «наверх» органы госбезопасности.

Набор инструментов для получения такой информации был невелик, но зато очень эффективен. Это оперативные материалы о чрезвычайных фактах и происшествиях, агентурные сообщения по обстановке в стране и, конечно, перлюстрация (контроль) почтовой корреспонденции.

Не вызывала сомнений и объективность полученных сведений. Да и «статистическая погрешность», как сказали бы нынешние социологи, была минимальна – ведь количество «респондентов» оценивалось не сотнями, а десятками тысяч и даже миллионами. И проводились эти мероприятия не время от времени, а постоянно. Конечно, некоторые попытки скрасить суровую действительность, «припудрить» трагизм ситуации встречаются и в этих документах. Но в целом это была действительно объективная, точная и своевременная информация, которая помогала вырабатывать и предпринимать конкретные меры.

Вот некоторые выдержки из справки за подписью начальника управления НКВД Московской области старшего майора госбезопасности Журавлева о положении в столице и области всего за два дня – 16 и 17 октября 1941 года. Они формировались на основе оперативных сводок, получаемых органами госбезопасности. Здесь отмечались не только негативные факты, но, как правило, и те действия, которые предпринимались компетентными органами.

С октября 1941 года для Москвы начался один из самых тяжелых и напряженных периодов. Враг рвался к городу. В Берлине уже были отпечатаны приглашения на торжества по случаю победы над Советским Союзом. А советская пропаганда рассказывала всей стране и миру о том, как мужественно переносят защитники и население столицы тяготы и лишения военной поры. Безусловно, было и мужество, и массовый героизм. Однако в те суровые дни далеко не все складывалось в Москве так гладко, как хотелось. Вот лишь несколько фактов из той сводки.

«16.10 с.г. в семь часов утра рабочие колбасного завода мясокомбината им. Микояна растащили 5 тонн колбасных изделий. Беспорядки были прекращены с помощью партактива, сторожевой охраны комбината и бойцов истребительного батальона.

Директор холодильника Левин арестован.

Директор комбината Бабин с работы снят».

«16 октября 1941 года во дворе завода «Точизмеритель» имени Молотова в ожидании зарплаты находилось большое количество рабочих. Увидев автомашины, груженные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, толпа окружила их и стала растаскивать вещи. Раздались выкрики, в которых отдельная часть рабочих требовала объяснения, почему не выданы деньги, и почему, несмотря на решение правительства о выдаче месячного заработка, некоторым работникам выписали только за две недели.

Прибывший на завод заместитель начальника райотдела НКВД тов. Дмитров заявил, что органы НКВД во всем разберутся, деньги будут выписаны и выданы. После этого обстановка разрядилась.

Директор завода Гольдберг, главный инженер Розноер, зав. столовой Соколова и сбежавший с завода работник Росинский привлекаются к ответственности. Ведется следствие».

«Группа лиц из числа рабочих завода № 219 (Балашихинский район) 16.10 с.г. напала на проезжающие по шоссе Энтузиастов автомашины с эвакуированными из Москвы и начала захватывать их вещи. Группой было свалено в овраг шесть автомобилей.

В рабочем поселке этого завода имеют место беспорядки, вызванные неправильными действиями администрации и нехваткой денежных знаков для выплаты зарплаты.

Пом. директора завода по найму и увольнению Рыгин 16.10. нагрузив автомашину большим количеством продуктов питания, пытался уехать с заводской территории. Однако по пути был задержан и избит рабочими завода. После проведенного предварительного расследования Рыгин и пять организаторов беспорядков арестованы».

«17-го октября в Бронницком районе в деревнях Никулино и Торопово на некоторых домах колхозников в 14 часов были вывешены белые флаги… В деревнях Петровское, Никулино, Свободино, Зеленое наблюдаются попытки отдельных колхозников разобрать колхозный скот, подготовленный к эвакуации».

«Директор фабрики «Рот фронт» (Кировский завод города Москвы) Бузанов разрешил выдать рабочим имевшиеся на фабрике печенье и конфеты.

Во время раздачи печенья и конфет между отдельными пьяными рабочими произошла драка. По прибытии на место работников милиции порядок был восстановлен».

«17 октября на Ногинском заводе № 12 группа рабочих в количестве 100 человек настойчиво требовала от дирекции завода выдачи хранившихся на складе 30 тонн спирта.

Опасаясь серьезных последствий, директор завода Невструев вынес решение выпустить спирт в канализацию.

Ночная смена вахтерской охраны завода оставила пост и разграбила склад столовой с продовольствием, вследствие чего питание рабочих было сорвано.

Группа рабочих этого же завода днем напала на ответственных работников одного из главков Наркомата боеприпасов, ехавших из Москвы по эвакуации, избила их и разграбила вещи».

«16 октября 1941 года директор завода № 395 (г. Электросталь Московской области), производящего противогазы для Красной Армии, Военно-морского флота и населения, Громов К. П. без ведома районной тройки дал указание исполнителям спецмероприятий об уничтожении механическим путем (кувалдами) оборудования завода… Выведено из строя ценное оборудование в пяти цехах и центральной лаборатории на сумму около 500 тысяч руб. Приняты меры к аресту Громова».

«Группа рабочих завода № 67 им. Тимошенко (Сталинский район города Москвы) в количестве шести человек 17 октября разбила стоящую у заводского склада грузовую автомашину с продуктами, предназначавшимися для эвакуированных детей. В составе группы были члены ВКП(б) Кузьминов и Грачев, кладовщик Бакалец, старший технолог цеха № 1 Атурин.

С указанного завода сбежал ряд ответственных работников, в том числе: председатель завкома Затрусин, его заместитель Говоров, заместитель секретаря парткома Храмов, начальник финотдела Кристалл и начальник отдела организации труда Аврученко».

«16 октября группа грузчиков и шоферов, оставленных для сбора остатков имущества эвакуированного завода № 230, взломала замки складов и похитила спирт. Силами оперсостава грабеж был приостановлен.

Однако 17 октября утром та же группа людей во главе с диспетчером гаража и присоединившейся к ним толпой снова стали грабить склад. В грабеже принимали участие зам. директора завода Петров и председатель месткома.

При попытке воспрепятствовать расхищению склада избиты секретарь парткома завода и представитель райкома ВКП(б).

Из числа участников хищения 10 человек арестованы. Зам. директора завода Петров сбежал. Руководивший грабежом диспетчер усиленно разыскивается».

«16 октября в связи с тем, что на заводе № 58 не была выдана зарплата, рабочие ходили толпами, требуя денег. Со стороны отдельных рабочих имели место выкрики «Бей коммунистов» и др.

17 октября рабочие были впущены в минированные цеха для получения зарплаты. Узнав, что они находятся в минированных цехах, рабочие подняли скандал. В 11 часов завод получил от Ростокинского РК ВКП(б) распоряжение продолжать работу, но большинство рабочих в цехах не осталось».

«16 октября на фабрике «Ударница» собравшаяся толпа проломала забор и пыталась расхитить кондитерские изделия».

«На заводе № 8 (Мытищенский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую контрреволюционную агитацию и требовали разминировать завод.

Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разграбить кассу с деньгами.

В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад Управления капитального строительства. Убытки от пожара составляют около 500 тысяч рублей.