Бабушкин год

Вот уже и дядька Василий-капельник приходит – всё сосульками разукрашивает. И птицы о гнёздах подумывают. Теперь февраль не иначе как бокогреем звать.

Угрюмый месяц февраль. А всё же весёлый – весна-то на пороге.

Слова прощальные и встречальные

В первый день марта Весну встречают: «Здравствуй, наконец-то дождались!» А Весна не заходит – стоит на пороге.

Зато тётка Евдокия-плюшниха тут как тут. Ну, и ей рады, если воды принесла. Тётка Евдокия всегда с водой, да только жадничает – разве что даст курице из лужицы напиться. Ещё сосулек поразвесит. Потихоньку с них капает – плюк-плюх-плюш. Сосульки так и зовут – плюшины.

А характер у тётки Евдокии довольно-таки зимний. При ней и мороз на нос садится, и собаку, как говорят, снегом заносит.

Где же Весна!? И на пороге её не видно. Развернулась да ушла. Но вскоре вновь показывается. На сей раз под руку с дядькой Герасимом-грачевником. «Ах, здрасьте – проходите!» Однако не входит Весна – стоит на пороге.

Дядька Герасим как засвищет всей пятернёй, грачей созывает. Прилетят грачи, и тропинки чернеют, чтобы не было грачу на снегу одиноко.

За ночь снег сил набирается, встречает утро в броню закованный – так крепок мартовский наст. Но солнце быстро с ним расправляется. Тревожится снег, шепчет и лепечет слова прощальные.

Где-то рядом Весна, да никак не заходит, упрямится. Может, скучно ей с чёрными грачами? То ли вид у грача унылый, то ли голос не хорош? О, не просто Весну заманить! К ней надо и с одного бока подъехать, и с другого – умилостивить. Хотя бы песнями-веснянками.

Синички-сестрички, тётки-чечётки,

Краснозобые снегирюшки,

Щеглята-молодцы, воры-воробьи!

Вы по воле полетайте,

Вы на вольной поживите,

К нам Весну скорей ведите!

Прилетай, кулик, из-за моря,

Неси Весну из неволи!

Птиц долго не упрашивают. Как подойдёт день по прозванью Сороки, так сорок пташек с юга возвращаются. И Весне, конечно, любопытно поглядеть, что тут в марте творится. Вот сорока начала гнездо строить и кладёт в него не иначе как сорок разных прутиков. И зайчонок-мартовик родился – вот уж удивится, когда увидит землю без снега.

Но Весна упрямая. Стоит на пороге да не заходит. «Пожалуй, – говорит, – рано. Подожду, когда минуют сорок морозных утренников».

Да, это правда, – по утрам мороз. Зато днём мартовское солнце марит, гонит зиму, торопит Весну. И слышно уже, если ухо к стволу приложить, как дерево оживает, как сок под корой бежит. В такой-то день марта и пень вспоминает себя деревом.

Где-то рядом Весна, и нет уже сил ждать её. Заждались совсем.

Коровки ревут – на волю хотят,

Лошади идут – они травки ждут,

Свинки хрючат – корешков хотят,

Овечки кричат – они травки хотят,

Шёлковой травы, ключевой воды.

Весна всё слышит. Снова она на пороге вместе с дядькой Алексеем, которого кличут – С Гор Вода. Этот воды не жалеет. Тёплые ветры-весенники ему помощники, торопят воду. С гор, с пригорков катится вода потоками, по оврагам снеговая бежит. Целебна мартовская вода! Запасайся на весь год, от всякой хвори. Можно и веснушки вывести. Хотя веснушек-то жалко. Пока Весна не пришла, и веснушки радуют.

Стоит Весна на пороге, да не заходит, медлит. Пора приманить её «жаворонками». Как напечёт бабушка булочек – с хвостиками, с крылышками, с глазами-изюминками – вылитые жаворонки. Подумает Весна, что уже прилетели. Может, поторопится.