Половинка

– Конечно попробовала, обижаешь, специально время остановила и всё попробовала, это не сложно, потом всё обратно запустила, только психофон в магазине проветрила, там теперь цветочные ароматы, все улыбаются, довольные, я заодно и скидки на всё сделала, директор не против был, сказал, что главное не деньги, а забота о людях, но конечно, это уже после того как я в его кабинете горшочек с лавандой поставила, успокаивает хоть и невидимая. Вообще это ещё вопрос кто из нас кому меньшие братья, растения раньше нас появились и даже на души действие оказывают, с их помощью и мы бываем управляемы.

– Ой смотри Ева наделаешь ты тут дел, мы не в раю и не получится создать рай в отдельно взятом магазине – рассмеялся мужчина весело и задорно – всегда ты у меня была идеалисткой- улучшательницей. Всё улучшишь приведёшь в порядок и никакого насилия, все сами рады стараться по- твоему делать, с красотой не поспоришь, а уж против умной красоты никто не устоит. Как тебя там называть будут?

– А я не капризная и Евой побуду.

– Молодец ты, так завтра оба на работу пойдём? Прямо с утра?

– Да милый, за себя я не переживаю, я за тебя беспокоюсь, не юноша ты уже, времена трудные были, вымотали тебя, да и земные тела такие хрупкие и недолговечные. Как ты без хорошей работы, годы прошли, а не уважения, ни заслуг, ни зарплаты нормальной не заработал. Да, понимаю, время сейчас такое, смутное. Не устоялось государство новое, никому ничего не надо, торопятся карманы набить пока возможность есть, это временно, но пока головы проясняться ты уже и ко мне отчалишь. Сейчас бы тебе жизнь попроще сделать, негоже одному то маяться, я побуду с тобой, помогу и обратно уйду.

– Да ну, нашла причины беспокоиться. Привык я уже дано. Мне одиночество не в тягость, было время, не сидел, искал, пробовал, но нет тебя здесь, так всё не то было, попользуются и гонят, доходов то мало, да и вредный я наверно, не смогли ужиться, не виню я никого, судьба такая, сама знаешь, «на всё воля божья».

– На бога надейся, а и сам не плошай, это я уже про себя, не просто же так мне сюда захотелось, почувствовала, что нужна экстренно! Всё наладим, даже не сомневайся, я уже и подругу тебе присмотрела, хорошая. Меня ведь не обманешь. То же мыкается одна, да с детьми, и ей досталось, пообмнывали, помучили, а как иначе, на то и жизнь что бы учились.

– Это как, ты моя половинка, мне другую половинку сосватать хочешь? Ну дела, что- то верно изменилось там.

– Ты глупости не говори, это земные настройки тебя не туда уводят. Я же половинка твоя, я о твоём счастье заботится должна, хорошо тебе и мне спокойно, это тут гормоны голову кружат, а любовь наша бесконечна и безвременна, она не тем выражается, что тебе земные необходимости диктуют. Тут плодиться надо, иначе никак, а у нас плодятся по- другому, и любовь, это среда обитания, а не потеря ума от желания, тьфу на тебя Адик, вот вернёшься сам мне всё объяснять начнёшь, любвиобильник ты мой.

– Ладно, ладно, жираф большой ему видней, кто ж со своей половинкой спорит.

– Так и про работу расскажи мне, не верится, что ты только плотник, твой эмоциональный и интеллектуальный уровень должен тебя подталкивать на другие занятия, более творческие.

– Это конечно так, должны, только толку от этих уровней никакого, если и есть талант, так сама знаешь большинство гениев так и умерли в нищете, это потом их прославлять начинали. А сейчас так, тем более, все кому не лень что- то творят, правда многие такое творят, что лучше растворитель применять.

– Свет мой, у такой умной и творческой половинки как я, просто не может быть половинки не гения, ну может это и преждевременно, о гении, всему своё время, тем более здесь. Как я знаю ты писательством занимаешься и как и положено, ничего у тебя не получается с зарабатыванием на этом средств для пропитания?

– Примерно так, давно в ранней юности я любил рисовать, графика, акварель, тогда это было доступно, получалось. Несколько рисунков ещё где- то дома лежат, но они уже выцвели и за Пикассо я не сойду. Потом я начал писать рассказы и повести, это было ещё в прошлом веке, детское творчество, пробовал потом перечитывать, в основном юношеская наивность. Потом пошли стихи, обидели сильно и они сами собой потекли из моей головы, очевидно от обиды, что- то поменялось в частотах моих мозгов, и я начал попадать на вселенские сайты поэзии, это я так, образно выразился, просто что бы писать стихи, мне сначала надо войти в определённое настроение, потом они текут как река, сами собой. Я только успеваю записывать, исправлений почти нет, а я забываю их, если потом читаю ранее написанное, то часто даже не узнаю свои творения.

– Вот теперь всё понятно, ты не можешь не спорить, даже с начальством, а уж про текущую жизнь и говорить не надо, так ты и споришь и с жизнью, и с «волей божьей», пытаешься высказать свою точку зрения, таким кружевным путём, заплетаешь истины в косички и называешь это стихами.

– Не надо мне, что б все бежали покупать мои книги, и все прославляли, надо

что б понимали и сопереживали, тогда это в радость.

– Пока не могут, не доросли, потом, в следующем веке, может быть, но на «сайтах вселенской поэзии» они уже записаны, твои стихи, это навсегда, там они всегда вовремя. Нынешнее земное «новое», ещё в виде эмбриона, только сучит ножками в головах, а твоё взрослое, это то, что вынянчит этот эмбрион и научит его видеть и слышать, даст ему жизнь.

– Вот и как тут на этом заработаешь? Мелочи это, творить это главное, тогда и не надо много, когда голова купается в новых чувствах и мыслях, и это даёт энергию для существования.

– Не переживай, всё и так хорошо, а будет ещё лучше…А теперь отдохни, я пока ужин тебе сделаю, магазинный, сегодня заработала тебе на пропитание – засмеялась женщина – а потом и спать можно, завтра много дел у нас с тобой.

Глава 5

Вечером, после полного рабочего дня кассиром- продавцом, Ева была полна сил и энергии, бодро мыла пол на кухне, исполняя какаю то божественную арию из не менее ангельской оперы, при желании она конечно могла транслировать пение на весь мир, но ограничилась только кухней. Аккомпонировал ей, закипающий чайник со свистком. Мужчина сидел на диване перед телевизором в комнате, вид у него был совсем не бодрый, скорее очень усталый и затравленный. А на кухне уже и ужин, в виде сырников со сметаной и жаренной форели благоухал ароматом:

– Всё по- нашему, по- простому, садитесь моё Высочество откушать! Что- то Вы не в духе? Вам рыба не нравится или сметана?

– Всё нравится милая. Просто голова болит.

– Боже я и забыла, что на земле голова может болеть! Давай её сюда, поглажу и всё пройдёт!

– Спасибо, ты волшебница!

– А знает ли Александр Дмитриевич, что у его двоюродной сестры завтра День Рождения? Мне исполняется, сколько мне исполняется, как думаешь сколько? Правильно-сорок пять, и я опять –ягодка!!!

– Поздравляю!!! Кто бы мог подумать! И что по этому поводу мы будем делать?

– Как что? Я уже пригласила кучу гостей, всех хороших девчонок с работы и даже директора!!! И конечно Галочку, ту с которой я тебя особо хочу познакомить!!! Завтра вечером будет бал-маскарад!!! Ну или просто бал. Не забудь купить цветов, хотя нет. Я ночью сама принесу из своей галереи. Они точно не пластмассовые!

– Здорово! А меня спросить забыла?

– Конечно нет, ты это я! Мы же половинки одного целого!!! Значит тебе это то же очень нравиться, повеселиться за счёт высших сфер, разве плохо? Таких баклажанчиков ты нигде не найдёшь!

– Да, согласен. Но не так всё просто в этом мире. Есть нюансы. Меня например, хотят выселить из квартиры и очевидно уже сегодня за этим придут гости.

– Это что значит? Ты мне не всё рассказал?

– Не успел ещё, думал потом, когда ни будь, понимаешь, когда я остался один, нужны были деньги на похороны, а у меня не было. Пришлось брать кредит, в банке мне не дали, работы нет, отдавать нечем будет. Пошёл в контору, которая мелкие кредиты даёт, проценты правда большие, но мне всего пятьдесят тысяч надо было. Взял на год, сказали по пять тысяч в месяц возвращать буду, подписал бумаги, которые дали, пробовал читать, но тупею я от мелкого шрифта, тем более, когда его много. Подумал через пол года вступлю в наследство. Получу ещё в банке, что там положено, отдам. Отдавал, отдавал, потом приболел, отдавать не смог, пошёл, объяснил, они вроде поняли, сказал потом отдашь, подождём и опять бумагу дали подписать. Я им потом стал опять платить, а они мне извещение прислали, что у меня долг пол миллиона теперь и что, если я не отдам до конца месяца, то они квартиру заберут. А где я столько возьму? Вот они и звонили. А я отключил мобильник вчера, значит сегодня придут угрожать, отбирать, там отморозки у них ходят, не убьют так покалечат, а заберут всё равно.

– Хорошо, пусть приходят, я им объясню, что они не правы.

– Ага, этим ничего не объяснишь. Только не убивай их, не надо, пожалуйста.

– Адик, что ты такое говоришь? Когда я кого убивала? На всё воля божья, кого куда и когда, нет я просто поговорю с ними, они поймут меня, не волнуйся милый.

– Хорошо. Я тебе верю. – мужчина заулыбался и было видно, что напряжение у него внутри спало.

Они поужинали и смотрели документальные фильмы про обитателей морских глубин. Вдруг в дверь позвонили, звонили долго, не переставая, потом стали стучать наверно кулаками и ногами:

– Ну вот. Они и пришли.

– Открывай Адик, а то они дверь помнут.

Мужчина пошёл открывать. А женщина осталась сидеть на диване и смотреть телевизор. В коридоре раздался шум и грохот. Потом голоса, громкие и один довольно неприятный. Там лилась ругань и громыхал мат, изредка был слышен голос мужчины, он что- то возражал:

– Кто там, милый? Проходите в комнату, что вы там шумите?

Мужчина вкатился в комнату, очевидно от толчка или от удара. Следом вкатились два субъекта внушительных размеров и внешности довольно угрожающей.

– Подписывай давай чучело, подписывай, тогда просто выкинем… А нет, то вынесут, но уже вперёд ногами.

– Мальчики, вы не правы! Кто вас воспитывал, фу какие грубые!

– Молчи корова! А то копыта повыдёргиваем и сама знаешь куда вставим!

Один который повыше и потолще замахнулся кулаком, обозначая свои намерения, второй поменьше, но с битой в руке слащаво заулыбался. Что происходило дальше они рассказывали друг другу сидя в поезде, идущем Норильск.

– Ну мы с тобой Серёга и влипли, это ж надо было честный народ разводить и грабить, нет нам прощения. Ты как про копыта сказал той бабе я подумал не плохо бы помять её, вроде фигуристая. Гляжу, а у меня в голове что- то вроде как щёлкнуло. А там мать моя стоит, молодая совсем с тряпкой мокрой в руке и в фартуке кухонном, опешил я. Смотрю на себя, а малой совсем. В школе окно разбил мячом. Вот велели родителей в школу вести, страшно мне стало: «Не бей меня, мама, я больше не буду»– кричу ей. А она смотрит на меня, а глаза добрые такие, что ты говорит мальчик мой, как же я тебя бить буду, я же тебя люблю! А я стою и плачу, никогда она мне такого не говорила, а тут говорит. «Не бойся Павлик. Я тебя не накажу, ты ведь хороший мальчик, плохого делать не будешь?» Хлюпаю я носом. Слёзы текут, нет говорю, конечно не буду! «Вот и молодец, мальчик мой, хороший мой. Я тебе верю!

– Да, Пахан, напакостили мы, стыдно людям в глаза смотреть.