Сальватор

– Двести? Триста?

Сальватор улыбнулся.

– Генерал, – сказал он. – В тот день, когда я вам буду нужен, обещаю, что выставлю три тысячи бойцов.

Генерал с удивлением взглянул на Сальватора.

Сальватор подтвердил кивком головы.

На лице юноши было написано такое выражение доверия, что сомневаться в правдивости его слов не приходилось.

– Чем больше их у вас, тем скорее вы должны узнать новость.

– Какую же?

– Венское дело провалилось.

– Так я и думал, – сказал Сальватор. – Потому-то я и приказал моим людям не принимать участия во вчерашних событиях.

– И правильно сделали. Сегодня полиция ждет бунта.

– Знаю.

– А ваши люди?..

– Приказ, отданный мною вчера, действителен и сегодня. Теперь, генерал, смею вас спросить, из надежного ли источника новость, которую вы мне только что сказали?

– Я узнал ее от мсье де Моранда, которому передал это герцог Орлеанский.

– А принц, несомненно, знает какие-то подробности?

– Подробности положительного характера. Вчера пришла почта под видом торговой переписки дома Акроштайна и Эскелеса из Вены с домом Ротшильдов в Париже. В ней было предупреждение принцу.

– Так, значит, заговор был выдан?

– Пока неизвестно, провалился ли он по причине деятельности полиции или в результате одной из тех случайностей, которые укрепляют или изменяют лицо империй. Вы, конечно, знаете, о чем там было договорено?

– Да, один из главных руководителей заговора нам об этом рассказал. Герцог Рейштадский через свою любовницу установил связь с одним из старых подданных Наполеона, генералом Лебатаром де Пьемоном. Юный принц согласился бежать, и побег его должен был состояться в тот день, когда на бронзовой табличке с надписью «?????», что прикреплена на воротах некой виллы, расположенной между воротами Майдлинга и подножием горы Верт, не будет доставать одной буквы. Вот все, что мне известно.

– Так вот, 24 марта в той надписи не было буквы «Е». В семь часов вечера герцог набросил на плечи пальто и вышел на улицу. Когда он подошел к воротам Майдлинга, путь ему преградил один из охранников, а охранники дворца Шенбрюнн – все являются жандармами.

– Это я, – сказал принц. – Вы что, не узнаете меня?

– Узнаю, монсеньор, – ответил охранник, отдавая честь, – но…

– Это вы будете стоять здесь через пару часов?

– Нет, монсеньор. Сейчас половина восьмого, а меня сменят ровно в девять.

– Ну хорошо. Тогда передайте тому, кто вас сменит, что я вышел погулять. Чтобы, если он меня не узнает, впустил меня назад. После горячего любовного свидания было бы грустно проводить остаток холодной ночи на дороге.

Сказав это, принц вложил в ладонь жандарма четыре золотые монеты.

– Поделитесь с вашим сменщиком, – сказал он стражнику. – Было бы несправедливо, если бы тот, кто меня выпустил, получил всё, а тот, кто впустит, ничего.

Солдат взял золотые, и герцог вышел за ворота. У подножия горы Верт его ожидали карета и четверо сопровождающих верхом. Герцог сел в карету, кучер пустил лошадей в галоп, четверо всадников помчались вслед за каретой.

Одним из этих всадников был генерал Лебатар де Пьемон. Он должен был три первых перегона проскакать верхом, а потом пересесть в карету и продолжать путь с герцогом. Беглецы объехали замок Шенбрюнн, потом через Баумгаартен и Хюттельдорф добрались до Вайдлигена. Там находится мост, по которому надо ехать в Вену. На этом мосту была опрокинута повозка с предназначенными на продажу тушами коров. Туши слетели с опрокинутой повозки и образовали посреди моста препятствие, которое мешало проехать карете.

– Расчистите дорогу! – крикнул генерал трем своим спутникам.

Те соскочили с коней и начали уже было разбирать завал, но в тот же самый момент увидели, как из соседней таверны вышел, блестя шлемом и эполетами, генерал Худон. Позади него шли человек двадцать солдат.

– Разворачивай! – приказал генерал переодетому ямщиком человеку.

Тот, понимая опасность ситуации, уже начал разворачивать лошадей, но тут на дороге, по которой беглецы недавно проехали, послышался топот лошадей кавалерийского отряда.

– Спасайтесь, генерал! – крикнул герцог. – Нас предали!

– А как же вы, монсеньор?..

– Успокойтесь, со мной ничего плохого не случится… Спасайтесь же! Спасайтесь!

– И все же, монсеньор…

– Я же вам сказал: спасайтесь! В противном случае вы погибли!.. Если хотите, я приказываю вам бежать именем моего отца!

– Именем императора, – послышался громкий голос, – стойте!

– Слышали? – сказал герцог. – Бегите, я так хочу! Умоляю вас!

– Вашу руку, монсеньор…

Герцог высунул руку в окошко кареты, и генерал поцеловал ее. Потом, вонзив шпоры в бока коня и натянув поводья, заставил животное прыгнуть через перила моста… Послышался звук падения лошади и человека в воду, и все! Ночь была слишком темной, чтобы можно было увидеть, что с ними сталось. Что же касается герцога, то его доставили в Вену, во дворец австрийского императора.

– И вы полагаете, генерал, – спросил Сальватор, – что эта повозка перевернулась по чистой случайности? Что солдаты тоже случайно оказались по обе стороны моста?

– Это не исключено, но герцог Орлеанский так не думает. Он считает, что полиция господина Меттерниха была предупреждена французской полицией. Во всяком случае, вы предупреждены… Будьте осторожны!

Генерал приказал кучеру остановиться.

– Будьте спокойны, генерал! – сказал Сальватор.

Видя, что он не решается выйти из кареты, Лафайет спросил:

– Что еще?

– Не соизволите ли вы на прощание оказать мне ту же честь, которую оказал герцог Рейштадский генералу Лебатару де Пьемону?