Три мушкетера

Когда же кардинал добавил, что не только г-жа де Шеврез приезжала в Париж, но что королева возобновила с ней связь при помощи шифра, в те времена называвшегося кабалистическим, когда он стал утверждать, что, в то время как он, кардинал, уже готов был распутать тончайшие нити этой интриги и, вооружившись всеми доказательствами, намеревался арестовать на месте преступления посредницу между изгнанницей и королевой, какой-то мушкетер осмелился силой прервать ход судебного следствия и, обнажив шпагу, обрушился на честных чиновников, которым было поручено беспристрастное расследование этого дела, чтобы обо всем доложить королю, – Людовик XIII потерял всякое самообладание. Охваченный безмолвным бешенством, которое, когда оно прорывалось, внушало этому монарху способность совершать самые жестокие поступки, он, побледнев, сделал шаг к дверям, ведущим в апартаменты королевы. А между тем кардинал еще не успел произнести имя Бекингэма.

Именно в этот миг появился де Тревиль, холодный, вежливый, безукоризненный во всем своем облике. Увидев здесь кардинала, взглянув на искаженное лицо короля, де Тревиль догадался обо всем, что здесь произошло, и почувствовал себя сильным, как Самсон[43 - …почувствовал себя сильным, как Самсон перед филистимлянами. – Библейский персонаж Самсон (древнееврейский богатырь) обладал необыкновенной физической силой, таившейся в его длинных волосах.] перед филистимлянами.

Людовик XIII уже схватился за ручку двери. Звук шагов де Тревиля заставил его обернуться.

– Вы явились как раз вовремя, – произнес король, который, дав волю своим страстям, терял уже способность что-либо скрыть. – Хорошие вещи рассказывают мне о ваших мушкетерах!

– А у меня, – холодно ответил де Тревиль, – найдется немало хорошего рассказать вашему величеству о судейских.

– Я не понимаю вас, – надменным тоном произнес король.

– Имею честь доложить вашему величеству, – с тем же спокойствием продолжал де Тревиль, – что кучка чиновников, комиссаров и полицейских, людей весьма почтенных, но, очевидно, крайне враждебных к военным, позволила себе арестовать в одном доме, провести открыто по улицам и заключить в Фор-Левек – все это ссылаясь на приказ, который мне не согласились предъявить, – одного из моих мушкетеров или, вернее, ваших мушкетеров, ваше величество, человека безукоризненного поведения, прославленного, если осмелюсь так выразиться, известного вашему величеству с самой лучшей стороны, – господина Атоса.