В миг разъятий. Рассказы для взрослых

Сердечко Милюси билось, как у воробья, так и норовило выпрыгнуть через левую, покрывшуюся пупырышками, грудь. Да, ладно бы – сердце… Девушка ощутила сильный спазм в низу живота.

Сильный дискомфорт ощутил и Арчик, поскольку в текущий момент он частично находился как раз там, в низу живота своей невесты. Наверное, даже – и в животе.

Влюблённые сначала дёрнулись. И стало больно. Потом попытались решить проблему осторожным усилием. Что причинило боль обоим.

Они оказались друг с другом связанными намертво.

Вообще-то, уже считанные дни отделяли Милюсю и Арчика от вступления в законный брак. Это – когда – «только смерть разъединит». Но, во-первых, этот день ещё не наступил, а во-вторых – нельзя же все клятвы воспринимать так буквально!..

Хорошо, что у берега было достаточно мелко.

Будущие молодожёны, обнявшись – уже чисто дружески, двинулись боком на сушу.

Так же, четвероногим существом, стали взбираться по ступенькам.

Тут, из своей пристройки, вышел Эгиминион с вытаращенными глазами. И сказал на своём, но очень понятном, языке: «ёптыть!!!!!!!!».

– Ты, Эгик! – сдавленно крикнул ему Арчик, – простыню, пожалуйста, принеси!..

– Не реви! Всяко быват! – с готовностью ответил ошарашенный событием бородач и скрылся в избушке.

Вынес простыню. Делая вид, что отворачивается, подал его потерпевшим.

Ну, ладно, стыд прикрыли. В дом вошли. А – дальше что? В самом главном-то ничего не изменилось! Долго такое может продолжаться? А, если… Вот – если руку перетянуть жгутом, а потом так и оставить, то потом её только отрезать. Она же без движения крови пропадёт!

Ну, руку ладно.

Но отрезать…

Нет, об этом и думать нельзя. А – как же тогда… любовь?..

Стояли посреди комнаты, нужно было подумать, как жить дальше. Не век же стоять! Арчик – он же башковитый – к табурету повёл свою королевишну, сел сам, а её к себе сверху – ноги врозь – пристроил. В привычной, в общем-то любовной позиции. Но не тот был случай, чтобы предаваться утехам. Что дальше-то?..

Эгиминион в грубых и диковинных своих выражениях обрисовал ситуацию. Много слов было трудно разобрать, поэтому приходилось их значение толковать наугад. Одно было ясно: телефона нет, Интернета нет, никакой врач сюда не доберётся, нужно что-то придумывать самим. На крайний случай «торчило» придётся обрезать… При такой «дорожной карте» Арчик дёрнулся. Он сказал, что, если много дней не есть, то любой человек худеет. И тогда всё может разрешиться само собой. Хотя, яйца уже сейчас почти чёрные, а, что с ними будет потом?..

Эгик почесал свою лохматую репу и сказал, что у них в деревне бабка Узорпизер такие ситуации разрешала. Приглашала известного в округе кузнеца Мирабо, и тот… Он был известен не только тем, что ковал подковы и мог ещё их на спор сгибать и разгибать, скручивать винтом, но и – елдыком, великим и безобразным. Так вот – этот Мирабо за поллитру толстый свой мехирь-елдык жонке загонял в гузно, и у ей от ужаса всё разжималось.

Но, где ж теперь та бабка Узорпизер? Где Мирабо?..

– Нет! Нам такое не подойдёт! – с жаром воскликнул будущий муж Милюси. Даже, если бы он был! Давайте подумаем ещё!..

Через три часа тот же самый Арчик сказал Эгиминиону: – Может, попробуем?..

На Милюсе уже совсем не было лица. Всегда вздутые, готовые к сжиманиям и ласкам юные грудки даже обмякли и обвисли. Может, из них ботокс вытек – кто знает?.. На то, что сказал Арчик, она никак не отреагировала. Надо, так надо! Лишь бы скорее!

Женщина, когда мужчине нашёптывает в ухо, что хотела бы, чтобы он из неё не выходил, побыл подольше, не совсем искренна. Или – она просто знает, что ничем не рискует, время пребывание имеет всегда разумные пределы. А мужчине приятно.

Встали с табурета, пошли к кровати.

Где ж ещё, как не на кровати, проводить подобную терапию.

Шли осторожно, опять боком. В лицах, обращённых друг к другу, уже не было любви, одна озабоченность: как бы не споткнуться, не упасть. Хотя, возможно, в этом случае ситуация бы разрешилась сама собой, и не нужно было бы ничего отрезать…

Эгиминион принёс жбан со сметаной. Заткнутый затхлой тряпицею. Сказал, что будет в него мехирь обмакивать, чтобы глыбозько, скользко, было. Лубрикант, в общем.

Арчик лёг на спину, Милюся – сверху. Особого выбора позиций не было.

Андролог Эгиминион снял штаны…

Во время терапии, он пытался как-то руководить процессом. Советовал Милюсе «не жать в себе», ласково называл её «елдоимица ты наша». Но ничего не получалось, хотя «плешью» «елдыка» своего он всю «матицу» внутри «исторкал»…

Остановился даже, чтобы «пых» перевести. «Опристал», говорит. Встал с кровати, пошёл к окну, зачерпнул, выпил из оцинкованного бака, воды. Вернулся обратно, из жбана «сгорстал», зачерпнул в горсть сметаны, сожрал. Потом снова руку в сметану окунул, плешь своему мотовилу обмазал, пальцы облизал – и снова за лечение.

Милюся сразу, конечно, в самом начале, вскрикнула. Потом ещё немного покричала, потом просто стала постанывать. Это потому, как среди махов объяснил Эгик, что «сквозень» у ей со всех сторон тесный. «Знамо дело – невеста». «Ёптыть».

И Арчик, там, внизу, терпя уже который час, биение чужих яиц о свои, вдруг не выдержал и закричал в отчаянии: «Ну, сколько же можно, ну, что, милая, может, тебе ещё что-нибудь и спереди вставить?!!».

Вот до какого состояния может дойти человек, когда у него несчастный случай. Он даже не понимал, какие страшные, обидные для Милюси слова кричит, и их ещё продолжил: «Эгик, падла! Сука поганая! Родной!.. Пойди возьми в моём рюкзачке дилдо, фаллос искусственный, ну, @уй, чтобы понятно. Я Милюсе вместе с кольцом хотел на нашу свадьбу подарить. Неси его сюда, я ещё попробую ей в рот потыкать!».

Эгиминион повиновался.

Но, как только Милюся увидела перед глазами это мужское чудовище, с ней произошёл неожиданный ужас. Трудно сказать, почему. Покажите женщину, которую может напугать вид мужского естества. Но, видимо, тут подействовало всё сразу: и медведь, и боль от спазма, и позор на глазах от незнакомого человека. И его елдык-мехирь, который всё «гузно», весь «сквозень» забил сметаной…

И – уже не от боли.

А от наслаждения и неожиданного счастья закричала Милюся.

Пробили, наконец, старательные «торканья» Эгиминиона заледеневшую от медвежьего испуга, психику.

Расслабилось в ней всё, разжалось…

Молодые, конечно, ещё ночь в гостеприимной избушке переспали.

А утром засобирались в обратный путь.

Почему-то уже не хотелось бегать по песчаному бережку озера и смеяться. Не хотелось ни форели, ни вечеров, обнявшись, смотреть на чистые звёзды.

Эгиминион их не задерживал. Когда молодые с ним прощались, Арчик ему даже руку не протянул.

Сколько людям добра ни делай…

И вот – скрылись среди стволов деревьев жених и невеста.

А Эгиминион пошёл в избу. Которая теперь опять стала полностью в его распоряжении.

В глубине комнаты стоял ещё неприметный шкафчик. Из него абориген достал охотничью рацию, сделал вызов.

– Алё! Игорь, привет! Почему не отвечал? Да, тут, понимаешь, история вышла интересная… К нам в охотничий домик парочка приезжала отдыхать. Молодожёны. Ну, пошли купаться, и в воде у невесты с перепугу вагину заклинило. Жених, естественно, был в это время, в ней. Можно было, конечно, по рации и «скорую» вызвать, но я вспомнил, как ты про случай рассказывал из своей врачебной практики. Что можно в женщину войти с другой стороны, пропальпировать, нажать на матку – и спазм уходит.