Маленькая книга о тени

Называя этот аспект бессознательного тенью, Юнг хотел не только обозначить его как нечто темное и зыбкое. Нет тени без солнца, и нет тени бессознательного без света сознания. Тень – «нижняя», наиболее внутренняя функция человека – неизбежна, и он без нее не целостен. Образуя противовес сознанию, она служит толчком внутреннего развития. Как отмечал мифолог Дж. Фрезер, дикари, как правило, считают свою тень, как и отражение в воде или зеркале, своей душой или жизненно важной частью себя. Суеверия гласят, что человек, не отражающийся в зеркале, – это вампир, а человек без тени – это сам черт, отчего мы всегда подозрительны к тому, кто кажется «слишком хорош, чтобы это было правдой».

Юнг пришел к выводу, что бесполезно отрицать тень или пытаться ее подавить. Человек должен найти способы жить темной стороной своей личности – от этого часто зависит его психическое и ментальное здоровье. Принятие тени требует значительных моральных усилий и часто разрушает милые сердцу идеалы, но только потому, что они слишком завышены или основаны на иллюзии. Опасность полного подавления тени в том, что тогда она вырастает в бессознательном до чудовищных размеров и только ждет случая, чтобы прорваться наружу, возобладав над остальной личностью. Недаром существует пословица «В тихом омуте черти водятся». Выявление тени уводит человека внутрь себя, и с ней связаны опасности чисто внутренней жизни (прежде всего социальная неадекватность и потеря интереса к миру). Поэтому тень для Юнга – это «моральная проблема, которая затрагивает „я“ целиком», проблема огромной важности, которую нельзя недооценивать.

Напомню, что появление архетипа тени в снах и фантазиях Юнг наблюдал у своих немецких пациентов в период развития германского национал-социалистического движения и считал Адольфа Гитлера фигурой, на которую была спроецирована коллективная тень немецкого народа.

В итоге Юнг сформулировал положение о том, что когда персона – архетип адаптации, социального приспособления – становится слишком слабой, когда личность перерастает узкие рамки социального удобства и начинает слышать зов собственной реализации, то неизбежна встреча с тенью как воплощением отторгнутых и подавленных частей и черт личности. Интересно, что отторгнуты они были именно в процессе социальной адаптации.

Сейчас мне представляется, что если рассматривать личность современного человека в контексте юнговских понятий персоны и тени, то динамика их отношений заметно усилилась, стала быстрее и, возможно, разнообразнее. Потому что идентичность современного человека намного диффузнее и многомернее, чем 100 лет назад. На всех уровнях: национальном, гендерном, социальном…

В последнее время современные исследования в нейрофизиологии все больше показывают нам, как именно работа мозга и нервной системы связана с психологической стороной жизни. Разрыв между психологическими и физиологическими описаниями все равно не устраним, но, по крайней мере, мы можем пользоваться разными перспективами, разными точками зрения на одно и то же явление и тем самым воспринимать его более объемно.

В этом смысле нам могут быть интересны исследования о раннем эмоциональном развитии, поскольку теневые проявления всегда эмоционально заряжены. И тот факт, что в раннем возрасте – до шести лет – активно развиваются лимбическая система мозга и правое полушарие, поэтому наши естественные эмоциональные потребности, и то, как на них отвечают или не отвечают окружающие нас люди, влияет на формирование активности этих структур мозга. И некоторые паттерны могут стать, по мысли Марка Уэллера, аттракторами, организующими нейрональную активность лимбической системы, и переживаться как «внутренние голоса», или субличности.

Также эти данные говорят нам, что с тенью сложно общаться на языке понятий, идей, здравого смысла, убеждения. Языки тени – это языки сырой, необработанной эмоциональности, двигательной активности и фантастических образов.

Образы тени

Для описания природы тени больше подходит язык образов и метафор, сказок и притч, а не аналитический или объективный язык терминов. Каждый из этих образов раскрывает какой-то аспект тени, но не исчерпывается простой интерпретацией. Привлекательность или даже навязчивость этих образов может говорить о том аспекте Тени, который актуален для внутренней жизни прямо сейчас. Иногда полезно посмотреть на образы как на источник полезной информации и даже мудрости в понимании того, что можно делать с темными и отвергаемыми сторонами нашей души.

Темный лес

Одно из мест обитания тени – темный лес, сумрачное пространство переплетенных веток и таинственных звуков. В нем могут обитать опасные звери и мудрые помощники. В глубине леса или за ним может скрываться заповедная страна или заколдованный замок. Один из мотивов этого образа – герой, чтобы стать героем, он должен отправиться в опасное путешествие. Для меня это означает, что без встречи с тенью невозможно развитие и реализация личности.

Подземелье

Тень часто обитает в подземелье, как чудовище в пещере, дракон, стерегущий сокровища и похищающий невинных людей. В этом образе есть указание не только на то, что тень – это опасно, но и на то, что тень хранит сокровища. Тень лишает невинности, т. е. иллюзий одномерности себя и мира.

Если герой убивает дракона и берет себе сокровища, он сам становится драконом. Для меня это иллюстрация тезиса о том, что с тенью нельзя бороться, но ее важно сдерживать. Что сокровища тени, особенно самые глубокие, нужны для больших целей, а не просто для личной выгоды.

Тень в литературе

Много лет назад Ханс Кристиан Андерсен написал сказку про тень, отделившуюся от своего господина и начавшую жить своей собственной жизнью. Из этого не вышло ничего хорошего. Ученый, потерявший тень (а печальная ирония сказки состоит в том, что он сам отправил ее в самостоятельное путешествие), так и не смог донести до людей то разумное, доброе, вечное, что лежало в основе его трудов. А тень стала важной и преуспевающей и в результате убила своего бывшего хозяина. Евгений Шварц, написавший прекрасную пьесу по мотивам сказки Андерсена, ярко показал, как тень ловко реализуется в динамике отношений власти.

И наверное, самым прямым литературным воплощением отношений тени и персоны является повесть Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». История о том, как с помощью науки добропорядочный Генри Джекил находит внутри себя отвратительного мистера Хайда, который в конце концов выходит из-под контроля. История заканчивается смертью обоих.

Заграница

Несколько лет назад у меня родилась интересная метафора про отношения сознательного «я» с тенью – отношения двух государств: они могут быть в состоянии игнорирования друг друга, войны, или переговоров, или экономической блокады и подрывных действий, но лучшая форма отношений для государств – цивилизованный визовый режим и периодические совместные мероприятия.

Вначале из-за слишком большой разницы в государственном устройстве возникают недоверие и вражда, подозрение и неприятие. Потом оказывается, что победить никого нельзя. Самые любопытные начинают изучать обычаи и язык друг друга. Определяются границы, на границах – пограничные войска. Появляются контрабандисты и перебежчики. Постепенно формируются договоренности и правила: посольства, делегации, визы. Визы даются не всем. Потом можно и визовый режим отменить, как сейчас у России с Израилем.

Но пограничные службы и службы безопасности лучше оставить – слишком разные обычаи у тени и у персоны.

Древний китайский мудрец Чжуан-цзы так пишет о контакте с тенью:

«Жил человек, который был так обеспокоен видом своей собственной тени и так недоволен своими собственными следами, что решил избавиться от того и от другого.

Метод, который он нашел, – убежать от них. Так он встал и побежал. Но он все время ставил ноги (на землю) и оставлял другой след, пока тень держалась возле него без единого затруднения. Он приписал свою неудачу тому, что бежал недостаточно быстро. Так он бежал все быстрее и быстрее, не останавливаясь, пока наконец его не настигла смерть.

Ему не удалось понять, что, если бы он просто остановился в тени, его тень исчезла бы, а если бы он сел и оставался спокойным, не было бы больше следов».

В этом небольшом историческом обзоре мне хотелось обозначить не только фактическое появление термина «тень» в психологии, но и обратить внимание на более широкий контекст. Тень во множестве своих обличий может быть обнаружена в разное время и в разных культурах. В ХХ веке она получила новое имя и новые способы обращения с ней.

И конечно, отправляясь на встречу с тенью, важно помнить, что образ тени – это только метафора, удобный для некоторых случаев способ описания нашей цельной, живой и многообразной психологической жизни. Мы можем описать те же самые явления, поведение и внутренние переживания человека, не используя понятие тени, но иногда именно эта перспектива многое проясняет и задает направление работы, вовлекая не только рациональную часть нас, но и ту силу, что раскрывается в воображении и эмоциональном проживании, раскрывается через творчество и размышления, общение и создание новых форм.

По-прежнему остаются актуальными слова Марии фон Франц: «Установление контакта с тенью – пожизненный процесс всматривания и правдивого отражения того, что мы видим. Надо только удержаться в нашем основном, аутентичном ядре, нашей сокровенной самости».

Слои теневого мира

Чтобы как-то ориентироваться в глубине теневого мира, я выделяю три слоя: слой теневых персонажей, личную тень и архетипическую тень. Они отличаются глубиной и соотношением с силой «я». Если теневой импульс ощущается меньше, чем «я», если есть «понимаю, что могу с ним справиться» – мы имеем дело с теневыми тенденциями, или персонажами. Если теневое проявление ощущается как равное «я», «могу справиться, но на пределе», возможно, мы имеем дело с личной тенью. Если же тень переживается как большая сила, глубинная и могущественная, как сила, которая больше отдельной личности, скорее всего, мы имеем дело с тенью как архетипом.

Слои тени

Теневые персонажи

Я знаю в себе то, в чем я боюсь признаться другим. Глухое рычание ненависти, холодная сладость презрения, зыбкое марево лени – я борюсь и скрываю, притворяюсь и маскируюсь, сбрасывая лишь половину масок в присутствии «проверенных» друзей – соседей по камере Жизни.

Я знаю в себе то, в чем я боюсь признаться самому себе. Влажное объятие трусости, судорожный всплеск жадности, тусклый блеск уродства – все это остается в глубине моей жизни, как клещ, сосущий мою кровь, как глист, пожирающий мою плоть.

И есть то, чего я еще не знаю.

    Сергей Всехсвятский

Исследуя тень, можно заметить, что есть как будто разная глубина в ее проявлениях. Есть проявления тени, которые я относительно легко могу заметить. Агрессивный импульс, сжатие стыда, безумная мысль… Уже через мгновение я могу сказать себе: «Что это я?» — и вернуться к более привычному и приятному ощущению себя, но импульсы могут появляться вновь и вновь.

Если я совсем не знаю, что с ними делать, возможно, через некоторое время я перестану их замечать, и тогда они смогут приходить во снах или через соматические проявления. Теневой импульс станет плотнее, перейдет в теневое качество и станет частью личной тени.

Одновременно тенденции, существующие в коллективной тени, могут стать «очагами притяжения» для личной тени и теневых импульсов (персонажей). Например, мало осознаваемая фанатичная глухота и нетерпимость участников дискуссий по современным политическим вопросам в России, глухота, которая, кажется, не зависит от того, что именно защищают спорящие, основана на отсутствии какой-либо позитивной программы с любой стороны. Мне представляется, что именно невозможность соприкоснуться, заметить ощущение тотального краха, безвыходности и создает слепую убежденность. Почти невозможно встретиться с этим ощущением краха страны, истории, будущего и что-то делать исходя из этого ощущения краха. Это точно требует других сил души. Имперский ура-патриотизм как противоположность панике становится способом не смотреть на многомерную, неопределенную и не всегда приятную реальность. Намного проще найти врага, на которого можно спроецировать эту невыносимость, и воевать с ним вместо кропотливой работы с собой и на своем месте в мире.

С теневыми персонажами я встречался в опыте импровизации, двигательной, театральной и словесной, когда через игру и исследование спонтанных реакций проявлялись такие состояния, импульсы и образы, по отношению к которым брала оторопь: «Что это? Как я могу быть таким? Откуда это взялось?» Одновременно я чувствовал, что в неожиданности этих образов есть большая энергия, ощущение наполненности, сила движения. Подобное переживание маленького и «стремного» откровения приходило, и когда я видел похожее появление персонажей у других. Эти проявления неожиданны, энергичны, коротки и отчасти контролируемы. Тень показывается как плавник большой рыбы и исчезает под поверхностью привычного. Это может быть вульгарная фраза, неприличный жест, судорожная просьба о помощи…

Упражнение. Вспомните эпизод из своей жизни, когда вы действовали и проявляли себя неожиданно, не так, как обычно? Что это было за проявление? Каким вы были в этот момент? Какие качества проявлялись?

Это может быть интересный, позитивный или неприятный эпизод. Вспоминайте его, не слишком вовлекаясь в переживания, скорее, как зритель. Как бы вы могли назвать появившегося персонажа?

Теневые тенденции могут проявляться не только в переживаемых импульсах, но и в хронических напряжениях, неосознаваемых особенностях движения, которые исследователь танца Рудольф Лабан так и назвал — «теневыми движениями».

Мы беседуем с товарищем у него на кухне, уже достаточно давно и неожиданно я замечаю, что его нога начинает подрагивать, в то время как он увлеченно излагает какую-то свою идею. И это действие настолько не связывается с общим контекстом беседы, что вызывает мой интерес, и я обращаю его внимание на это движение. Он с удивлением выслушивает меня, и заметно, что ему не очень-то легко признать существование этого движения.

Иногда на танцевально-психологических тренингах мы исследуем привычное и мало осознаваемое напряжение в теле через преувеличение этого напряжения или движения и нахождение своего рода «персонажа», двигательного характера, стоящего за ними. У этого персонажа есть желания, отношения с окружающим, может быть, имя. Это маленькие кусочки тени, доступные и достаточно безопасные. Мы можем признать в себе присутствие, например, таких персонажей: Лгуньи Луши, Развратного Ромы, Раззявы Розы, Холодного Хаима, Потного Паши и т. д.

Следующим шагом будет способность узнавать их и «обнимать». Узнавать в желаниях, импульсах, напряжениях; признавать их присутствие и тем самым становиться больше их. Не отрицать и не стыдиться, наблюдать за этими персонажами и узнавать, что за потребности и чувства стоят за их появлением.

Недовыраженная злость и потребность в принятии, желание защитить свои интересы и стремление проявить свою заинтересованность в партнере – все это может стать содержанием тени. Возможно, раньше у нас просто не было возможности научиться проявлять их открыто; возможно, прямое выражение чувств и желаний оказалось под запретом в какие-то периоды личной истории. Тогда они вытесняются и могут проявляться через напряжения и бессознательные импульсы.

Юнгианцы отмечают, что фигуры тени (во снах) появляются впервые не в человеческом облике, а в обличье космических пришельцев, вампиров, зомби, полуживотных/полулюдей (монстров) и т. п. «Они бросают нам вызов своим нежелательным, но неизбежным присутствием» (Р. Робертсон). Тень существует как нечто недооформившееся, неопределенное, странное.

Недооформленность, или нечеловеческий характер образов, тени также показывает, что тень уже появилась и начала оформляться. Именно на этом этапе, этапе оформления, и важно включиться личности, определить волевым и творческим усилием форму и степень проявленности теневого импульса.