Команда, которую создал я

Как сговорившись, девицы ответили в один голос:

– Все непонятно зачем. Мы и так хорошо работаем…

Уф… Подумалось: «Неужели все повторяется? Опять женский отдел. И опять не желают работать. Но эти же молодые, такие же, как я, им должно хотеться что-то сделать, чего-то добиться…» Увы, в дальнейшем подтвердилось, что, несмотря на молодость, работать мои девицы действительно не хотят. Все, что бы я ни предлагал, они принимали в штыки, всячески отлынивали и затягивали любое дело.

Я давал новое задание Лене, но она, оказывается, была слишком занята старой работой:

– Я просто не смогу, не успею все это выполнить…

Пытался убедить ее:

– Лена, но это же нужно сделать… Клиент ждет…

В ответ она пыталась убедить меня:

– Но это нереальные сроки…

Я настаивал, пока Лена, наконец, не сдавалась:

– Послезавтра… Может быть, к концу следующей недели я и управлюсь…

Еще тяжелее приходилось с Викой. Когда я поручил ей элементарное: отослать клиенту с курьером результаты исследования, она ответила:

– Хорошо, отошлю это исследование. Но оно же не влезет в конверт…

Я развел руками:

– Хорошо, отошли в пакете…

Она уставилась на меня:

– Обычным письмом?

Я удивился ее непонятливости:

– Сказал же – курьером…

Вику аж передернуло:

– Я поняла. Не кричите на меня. Я вам не жена. Я полноправный сотрудник. Начальник должен уважать своих подчиненных… Тем более и не начальник еще, а всего лишь «и.о.»…

Я опешил. Как-то не задумывался, что «и.о.» имеет такое большое значение. Для меня эти две буквы олицетворяли всего лишь необходимую бюрократическую процедуру, испытательный срок перед окончательным назначением. А в том, что это испытание пройду, я нисколько не сомневался. Но зато очевидно, в этом сомневалась Вика. Для нее мое пребывание на должности начальника казалось временным. Она верила в то, что меня обязательно сменят на менее приставучего начальника. Вика не понимала, что я не собираюсь отступать. Она вообще многого не понимала. Об ее интеллекте можно было судить по документу, который я обнаружил приколотым к стене за ее спиной. Он содержал в себе цифры для обсуждения стоимости исследований в переговорах с клиентами. То есть, в какой ситуации какую скидку или льготу мы можем дать, какая сумма обязательна к оплате. Если бы клиент видел этот документ, он выжал бы из нас максимум возможного, снизив прибыль до минимума. И наши конкуренты по этой бумажке могли вести более «зрячие» переговоры с клиентами, заранее зная, как могут переиграть нас.

Естественно, что этот документ имел на себе гриф «исключительно для служебного пользования». Хранить его полагалось в специальной папке в запираемом ящичке стола. Но поскольку в эту бумажку приходилось время от времени заглядывать, Вика вытащила ее из папки и, не найдя места на столе, повесила на стену. Там им могли любоваться все заходящие в отдел. В том числе и клиенты, и сотрудники конкурирующих рекламных агентств…

Когда я попросил снять этот документ и положить его в папку, Вика в очередной раз разобиделась. Я ей создавал неудобства:

– Делать вам больше нечего. Ходите тут, шпионите за нами…

Третья «красотка», к моей радости, оказалась достаточно энергичной и вменяемой. Это обусловливалось ее безумной меркантильностью. Алла была согласна на любые реформы, лишь бы получать побольше денег. Ради премий она была готова работать даже во внерабочее время. Но только если видела, что получит деньги не позже следующего месяца. Если же речь шла о работе, результаты которой могут принести плоды через квартал, полгода, год – то это ее уже не интересовало. Алле все нужно было здесь и сейчас. Привлечь ее к работе над долгосрочными проектами было невозможно. Как и другие девицы, она тут же становилась чрезвычайно занятой:

– Я еще прежнее задание не выполнила.

Но и при работе над краткосрочными проектами толка от Аллы было мало. Как специалист она ничего собой не представляла. Слова «контент-анализ», «репрезентативность выборки» вызывали у нее искреннее недоумение:

– Чего-чего?..

Я поражался, как ее могли взять на работу в этот отдел. Однако не спрашивал об этом. Просто брал книгу с полки над ее головой:

– Вот тебе пособие, завтра расскажешь мне что такое «ротация респондентов»…

Алла вертела книгу в руках:

– Зачем мне это? Клиенты наши сами ни черта в исследованиях не понимают. Что им напишешь в бумажке, в то они и поверят…

Я качал головой:

– А если на грамотного попадешь?

Она фыркала:

– Выкрутимся как-нибудь…

Несмотря на все старания, я ни на йоту не продвинулся с обучением Аллы. И основательно застрял с требованием работы от Лены и Вики. Увы, мы срывали намеченную мною программу. Это меня раздражало, и я все больше отдавал новых приказов. Стал требовать отчета по каждой мелочи. Это мало чем помогало. Обычно разговоры кончались скандалом. Причем последнее слово всегда оставалось за «красотками»:

– Начальник нашелся – без году неделя. Сам еще ни в чем не разбираешься, а с нас требуешь…

Все это напоминало ту ситуацию, которую представлял себе, еще работая в отделе Боковой. Я – молодой начальник, а они – тертые подчиненные. Я отдаю приказы, а они меня нагло динамят.

Пойти к Протасову и потребовать их уволить? Но он же ответит мне как в тот раз:

– Этого-то я и боюсь. Разрушить все легко. А где гарантии, что ты сможешь построить что-то лучшее? И как много мы потеряем в период между разрушением и строительством? Ты мне гарантируешь, что агентство получит больше, чем получает сейчас?..

«И кто их только на работу принимал на мою голову?» – в очередной раз вздыхал я. Не видя другого выхода, большую часть работы старался делать сам. Надо же было хотя бы поддерживать дела на приличном уровне.

На какое-то время страсти в отделе угасли. Я особо не задирал девиц. Вежливо просил делать то, что они умели и точно успевали. Сам же брался за срочную работу, если таковая обрушивалась. Если ее не было, то делал несрочную, но квалифицированную, ту, которую «красотки» могли запороть. Я был уверен: если действительно испорчу такую работу, меня немедленно уволят. А вот «красотки», похоже, совершенно не переживали за свое будущее. Это было странно, но мне особенно некогда было над этим задумываться. Я ушел в работу. Весь. С головой и потрошками.

Готовил опросники:

«Что вы думаете о названии стирального порошка «Иван Грозный»? Оно:

– соответствующее;

– многообещающее;

– настораживающее;

– неприемлемое…»