Пьесы и пьески

Лиса:

– И я, и я… немного… изменилась…

Стас выпрямляется в кресле:

– Да, я начинаю понимать…

Вован ставит рядом со свечами фужеры:

– Ну что, налить по существу?

Лиса:

– Конечно, разливай. А я быстрехонько туда-сюда-обратно… Мне только одно лекарство принять…

Вован:

– То самое, что на коровьем?

Лиса встает:

– Нет-нет, другое, на курином… (уходит)

Вован морщится:

– На курином… Что ж, надо долг отдать последний (открывает шампанское, разливает в фужеры). Алексею, Ларе, Юре, Лисе, мне… (хватается за сердце) Вот прихватило не во время, не к месту… Скорей на воздух, подышать минут пяток. Пройдет, пройдет все, оглянуться не успеешь… На воздух, нужен кислород… (с трудом выезжает за дверь)

Стас решительно вскакивает:

– Я понимаю… Я понял, чувствую, я знаю, я уверен – великий режиссер во мне живет. И я поставлю пьесу, каких весь мир не видел, каких никто и никогда не ставил. И я прославлюсь, я себе воздвигну, я войду в аналы. Я студию свою…, да что там – свой театр… Так (расхаживает и напряженно думает) Есть режиссер, (оглядывается) зал, зрители. А труппа? Где артисты? (ходит по сцене) Что такое? Как не надо, так все вокруг пасутся, лезут, пристают с беседами и поцелуями (вытирает губы). Тьфу… Ну, а как потребуются: где они? Где эти лоботрясы? Ленивцы, разгильдяи, где вы? Скорей сюда, скорей пока дано мне. Дано пока… Дано, дано… Да, но… (хватается за живот) Живот… Желудок… Кажется, отъелся… А так хотелось лишь недавно на завтрак – устриц, на обед – фазана, на ужин – лобстера с бутылкой «Шардонэ»… Ой, ох… (садится за стол, на сцене еще больше темнеет) Врача! Врача! (заметно движение у дверей. Стас под свечей лихорадочно листает справочник) Стомато… Психоло… Сек-со-па-то-ло-го-ана-том… Не то…, не то…, не то… А это, это что такое? (достает из справочника листок, читает) «Свечи, торт, шампанское, фужеры, цветы, скатерть… У Стаса – день рождения…» (смотрит на стол) Свечи, торт, шампанское, фужеры, цветы, скатерть… (опускает справочник на стол) У Стаса – день рождения?…

Вспыхивает яркий свет. У дверей стоят Лиса, Лара, Юра, Леша, Вован, все – в той же одежде, что была на них в самом начале пьесы. Они поют, улыбаясь:

– Хэппи бездэй ту ю, хэппи бездэй ту ю, хэппи бездэй, диа Стас…

Конец

ТЫ БЫЛА, ТЫ ЕСТЬ, ТЫ БУДЕШЬ

Он – в белом. На бритой голове – замкнутая разметка красным пунктиром.

Она – в белом.

Все происходит в почти пустой комнате: кровать, стул, тумбочка, дверь.

Он (сидит на кровати, играет в «ладушки»). Ладушки– ладушки, где были? У бабушки. Что ели? Кашку. Что пили? Бражку… (Задумывается.) Бражку… Хочу бражки. Мама, хочу бражки! Мама…

Входит Она с тюльпанами в вазе и с сумкой через плечо. Ставит цветы на пол, кладет сумку на тумбочку, сама присаживается на стул рядом с ним.

Она. Ну, что ты раскричался. Я здесь. Рядом. (Обнимает его и гладит по голове.)

Он. Мама, хочу бражки.

Она. Еще чего выдумал.

Он. Хочу, хочу…

Она. Тебе нельзя алкогольных напитков. Особенно сегодня.

Он. Мам, а я хочу…

Она (качая головой, достает из кармана пакетик). Если бы ты так хотел лекарства…

Он (эхом). Лекарства?

Она (показывая на часы). Да, пора принять лекарства.

Он. Эти горькие, противные лекарства…

Она. В этот раз они будут сладкие.

Он. Их сделали на кондитерской фабрике?

Она. Да.

Он. Специально для меня?

Она. Да, и только что привезли. Держи.

Он подставляет ладонь, и Она высыпает несколько таблеток.

Он. Правда, еще теплые. Желтые, красные, зеленые. (Расставляет их на ладони.) Этот длинный – командир. Пухленькая – его кухарка. Эти – верные солдаты. Они смелые ребята. Готовы воевать. Готовы отправиться в любой поход, в любой полет. (Он приподнимает ладонь и собирается дать щелчка таблеткам.)

Она (мягко ловит его руку, опускает ее). Проглоти их.

Он (вздыхает). Хорошо. (Отдает таблеткам свободной рукой честь.) Прощайте, отважные герои фронта. (Закидывает их в рот одну за одной и прячет за щекой.) И ты, пухленькая, славный труженик тыла…

Она поднимает с тумбочки стакан воды, протягивает ему.

Он берет стакан.

Чай с малиновым вареньем?

Она… Нет.

Он. Значит с медом?

Она… Нет.