Команда, которую создал я

Тихо иду я, ступая на кучи
Листьев последних, имя шумя.

Мысли тревожные гонят и гонят…

Гонят и гонят. Гонят и гонят, черт бы их побрал…

Порифмовав недельку «палка»-«галка», «кровь»-«любовь», я отступился. Нет, поэзия – это не мое. Хотя в сердце засело «Пусти меня, отдай меня, Воронеж…» И еще несколько строк того же автора.

Заметив, что я снова маюсь над тем, куда бы себя приложить, свое слово опять сказал отец:

– А чего бы тебе электроникой не заняться? Если что, я помогу…

Что ж… Я чертил схемы, паял. Собрал свой первый радиоприемник. Потом – простейший компьютер. И еще соорудил будильник с тихой музыкой и ароматом кофе. Я не любил резко вставать по утру. И вот сконструировал специальное медленно пробуждающее устройство. Программируешь время подъема, определенную мелодию и уровень звука. Засыпаешь в лоток горсть кофе. Нажимаешь рычажок, и в нужное время включается тихая музыка, а на специальной спирали поджаривается одно зернышко кофе. Его запах вместе с музыкой будили меня самым лучшим образом. Я просыпался довольным и гордым.

Эту мою игрушку так же, как и раньше фотографии, выставили на школьный конкурс. Выставить выставили, но обратно мне так и не вернули. Сказали, что пошлют еще куда-то. Но, по слухам, никуда дальше квартиры школьного «завуча» мой будильник не ушел. Впрочем, меня это уже мало интересовало, я перекинулся вдруг на «чистую» науку.

Полгода посещал факультатив по химии. Еще полгода – по физике. Год увлеченно занимался математикой. Но, увы, – теоремы, логарифмы, матрицы и прогрессии вдруг опротивели мне так же, как до этого всякие бензолы, карбонаты, паскали и джоули.

Наша классная руководительница горевала:

– Сережа, у тебя же определенно есть способности… Мог бы быть круглым отличником по всем предметам. А ты ни к чему серьезно не относишься. Были «пятерки» по химии – теперь сплошные «тройки». По физике последние оценки – «четверки». И с математикой – такая же история…

Я опускал глаза. Чувствовал свою вину перед ней. В классе – три отличника. Я мог бы стать четвертым. И тогда ее класс был бы лучшим в школе. Но я никак не мог пересилить себя, заняться зубрежкой того, что мне не интересно. И потому по всем формальным показателям оставался середнячком.

За что бы я ни брался, почти всегда быстро добивался каких-то результатов. Но как только чувствовал, что не получаю от дела достаточного удовлетворения, тут же охладевал, думал о новом для себя занятии. Неудивительно, что к моменту окончания школы я перебрал уже все секции и кружки, которые мне были хоть в какой-то степени интересны. Больше выбирать было не из чего, да и некогда. Настало время уже совершенно серьезно задумываться о своем будущем.

Самым простым решением было пойти после школы в техническое училище, стать классным работягой, таким как дед. Про него все мужики уважительно говорили: «слесарь от бога», «золотые руки». А можно было отправиться и, так сказать, по стопам родителей-инженеров. Отец к этому постоянно подбивал:

– Поступай в наш политехнический. За электроникой будущее. А ты уже кое-что в этом деле соображаешь…

И еще я думал о дяде Косте. Он был гражданским пилотом. Полжизни провел в небе. Повидал кучу городов. Когда дядя Костя приезжал в гости, то каждый раз такие интересные истории рассказывал! Как двигатель при посадке загорелся. Как во время полета сразу две пассажирки рожали. Как штурмана забыли на земле, и пришлось лететь без него. Я даже представлял себя в форме пилота гражданской авиации. За штурвалом самолета. Горит двигатель. Орут рожающие пассажирки. А где штурман?..

Но может быть, и врач из меня вышел бы неплохой, как тетя? Или военный офицер, как двоюродный брат? Капитан дальнего плавания, как друг отца? Железнодорожник, лесничий, криминалист, преподаватель, артист…

В каждой из профессий, известных мне по книгам, по рассказам родственников и знакомых, было много привлекательного. И, наверное, в каждой из них я мог бы добиться каких-то успехов. Но то, что я чувствовал в себе, как-то равнодушно относилось ко всем вариантам. А это означало только одно: есть еще какая-то работа, профессия, о которой, видимо, просто не задумываюсь. Не знаю почему, но я был абсолютно уверен в этом. Для чего-то же предназначен. Не может быть, что б все мои силы, которые я в себе ощущал, пропали впустую. И если ничего не могу найти рядом с собой, то, наверное, мое предназначение находится где-то дальше, за пределами моего района, моего города. Я любил свой Воронеж, но не питал особых иллюзий насчет его значимости.

Мысль о Москве, появившись однажды еще во время увлечения спортивной борьбой, больше не покидала меня. Я все чаще думал о том, что в столице уж точно каждый может найти подходящую работу, занятие по себе. Наверное, именно Москва поможет мне определиться, обрести, наконец, себя. Я твердо решил поступать в московский ВУЗ. Вот только в какой? Пришлось размышлять. В конце концов решил, что, когда точно не знаешь, чего хочешь, будет верным получить не конкретное, а общее образование. В процессе такой учебы можно широко взглянуть на жизнь и тогда уже прицельно определиться с собственным будущим. К тому же, имея за плечами хорошее общее образование, всегда можно немного подучиться и заняться дальше чем-то специальным.

Хорошее общее образование означало учебу в университете. Я полистал справочник московских высших учебных заведений и остановился на лучшем из них – МГУ. В этом-то университете наверняка узнаешь все обо всем: и в стране, и в мире. Набираясь знаний здесь, будешь уже абсолютно уверен, что ничего не упустил, что больше уже негде искать. И тогда я окончательно смогу определиться, чему же в итоге мне следует себя посвятить.

И факультетов в МГУ было завались. Выбирай – не хочу. После школьных опытов технические факультеты меня не привлекали. Читая же программы обучения гуманитарных, я постепенно сузил круг до трех: юридического, экономического и философского. Поскольку вопрос, чем заниматься, был для меня философским, то в конце концов и остановился на философском факультете. Подумал, что с таким образованием можно потом заниматься практически всем: преподаванием, наукой, политикой, религией, в конце концов.

То, что сидело во мне против такого выбора не возражало. А это значит – решено.

Как меня занесло, однако… Еще ни один отличник из нашего квартала не учился в МГУ, не то что такой «хорошист», как я. Но то, что сидело внутри меня резонно замечало: кто-то же должен быть первым, почему не ты? Да, почему не я?

Долго собирался с духом, чтобы рассказать о своем намерении родителям. Когда ж наконец решился, то неожиданно не услышал ни возражений, ни даже слов удивления. Отец, высказался, не отрываясь от телевизора:

– Если поступишь, то мы с матерью, конечно, деньгами поможем. А не получится с МГУ, тогда в этом же году в наш политехнический институт пойдешь. Будешь инженером…

Мама махнула рукой:

– Лишь бы поступил куда-нибудь. На завод, как дед, всегда успеешь…

Я понял, что они явно не относились к моим намерениям серьезно. Мало ли каких мыслей у меня ранее не возникало…

Стараясь выглядеть как можно беззаботнее, объявил о своем решении Алене – моей девушке и невесте:

– Знаешь, Аленка, я, пожалуй, подам документы в МГУ…

Вот для нее-то мое сообщение прозвучало как гром среди ясного неба. Она тут же расплакалась:

– А я? Мы же должны быть вместе…

Попытался ее успокоить:

– Ты, как и хотела, поступишь в воронежский медицинский… Будешь приезжать ко мне в Москву на каникулы, я к тебе – в Воронеж на выходные. Конечно, пока учимся, будем видеться немного реже…

Она спросила сквозь слезы:

– А потом…

– А потом? У-у!!! – ушел я от ответа, как-то вдруг не сообразив, что же должно быть потом.

Мы стояли на Каменном мосту. Сюда в день свадьбы приезжают новобрачные. Жених переносит через мост невесту на руках, благо мосток-то всего – десяток шагов. Потом бьют на счастье бутылку шампанского, а еще его пьют и целуются. Я поцеловал Аленку.

Слезы ее высохли быстро. Она даже как бы успокоилась и не настаивала на конкретном ответе насчет нашего будущего. Аленка, как и родители, видимо, не сильно верила в мои московские планы. Вовка же с Гариком, выслушав меня, не то чтоб не поверили, но отнеслись скептически:

– Съездишь-прокатишься и вернешься. Туда же одни блатные поступают, с волосатыми лапами, с деньгами… Пошли в наш политехнический…

Дался им всем этот политехнический…

Желание учиться в столице нарастало во мне с каждым днем. Так же нарастало и нежелание учиться в Воронежском политехническом. Стоило только подумать о том, что придется пять лет корпеть над тем, что тебе неинтересно, а потом еще этим неинтересным всю жизнь заниматься, тут же становилось тошно донельзя. В Москву! В Москву!

Столица манила меня. Я был на сто процентов уверен, что именно этот город – самый подходящий для моей будущей жизни. И понятно, что к экзаменационной подготовке отнесся более, чем серьезно. Отдавал себе отчет в том, что просто тех знаний, которые останутся у меня в голове после школы, вряд ли хватит для поступления в МГУ. Клянчить же у родителей деньги на репетитора самолюбие не позволяло. А вот на дополнительные книги я денег попросил. И мне их дали.

Все свое свободное время я сидел над учебниками и пособиями. Мама кивала головой:

– Молодец какой. Это лучше, чем по улицам шариться с утра до вечера…

Удивленно хмыкал отец:

– Хм, чего это на него нашло… Смотри, не переусердствуй там, извилины побереги…

Алену я видел очень редко, и она дулась:

– Чего пришел? Иди целуйся со своими учебниками…

В ее словах была обыкновенная досада. Алена быстро отходила. Но если бы она только знала, что, даже целуя ее, я продолжаю думать о Москве…