Данте Закаленный

– Что ты за это хочешь? – настороженно спросил Данте.

– Мне ничего не нужно. Это хочет Гадес. Он назначает плату. Наверняка, это будет жизнь кого-то из присутствующих. Кто готов положить свою душу на алтарь победы, пожертвовать собой ради свободы Сицилии? – прохрипела старуха и обвела гостей язвительным взглядом, а третья рука, растущая на спине, встала козырьком поверх выцветших глаз.

– Я готов, – тихо обронил Данте.

В зале наступила тишина. Рыцари переглянулись и медленно один за другим стали поднимать руки:

– Я тоже.

– Я согласен.

– Пусть берет меня, – послышались голоса гостей.

Ведьма увидела лес рук и по достоинству оценила патриотический порыв сицилийской знати. Не было только королевской руки:

– А ты, милок, почему не поднял? Испугался? – ухмыльнулась старуха.

– Ты как с королем разговариваешь? – вспылил Фридрих. – Тебе что рук мало?

– Король, простолюдин – для меня все равны. Все вы – теплокровные и бесхребетные жертвенные бараны, лакомство Гадеса, – противно засмеялась ведьма. – Рано или поздно всем крылатый Танатос срежет волосы и унесет души в царство мертвых.

– Черный плащ, ледяные крылья. А мрачные Керы высосут нашу кровь на поле брани, – Данте был знаком с греческой мифологией и продолжил неприятную пафосную мысль старухи.

Сердце Фридриха затрепыхалось. Король глубоко вдохнул, медленно выдохнул и поднял руку:

– Мы все готовы на жертвы ради родной земли. Давай ближе к делу.

Ведьма потерла ладони:

– Прекрасно! Гадес сам решит, чью душу пустить на десерт для супруги. Персефона так любит на завтрак сладкие шарики «джелато», – хохотнула старуха. – Я знаю, что у Григория очень большое войско. Думаю, одних солдат вам будет мало. Надо вытаскивать из-под земли еще кое-кого. Для полной победы вам нужны на суше – циклоп Полифем, а на море две очаровашки – Сцилла и Харибда.

– Чудовища? – изумился Данте и посмотрел на короля. – Тогда римским галерам можно сушить весла. Им не достичь острова.

– Вот именно, – подхватила старуха. Даже если корабли преодолеют Мессинский пролив, центурионы увидят на холме одноглазого великана и призадумаются, а стоит ли высаживаться на берег. Если все же солдаты в боевом порядке двинутся вглубь острова, тогда впору выпускать бессмертный легион мертвецов. Злые на папу Римского, они выпустят пар и порвут врагов на кусочки. Не волнуйся, красавчик, я похлопочу. У меня там связи, – и ведьма показала заскорузлым пальцем в пол. – Но ты, котик, отправишься со мной.

– Зачем я тебе там? Может, сама как-нибудь? – похолодел Данте.

– Нет-нет, мне одной нельзя, и нужен телохранитель, – отозвалась ведьма.

Рыцарь вопросительно посмотрел на короля. Фридрих одобрительно моргнул.

– Хорошо, я пойду с тобой. Начинай свой ритуал, – в голосе Данте прозвучали металлические ноты решительности.

– Мне нужны черный ягненок, острый нож и букет нарциссов, – ведьма скрестила две руки на груди, а третьей поковырялась в носу.

3

Фридрих нашёл строгим взглядом охрану и махнул рукой:

– Принесите всё, что ей надо. Живее!

Двое солдат прислонили к стене щиты и дротики, а затем, гремя доспехами и кинжальными ножнами, трусцой направились к выходу. Вскоре послышалось жалобное блеяние. Солдат, что покрепче, на руках внес ягненка. Охранник пляшущей походкой направился к загадочной гостье и положил ношу к её ногам, хоть шлем и съехал на глаза, затрудняя обзор. Солдат поправил шлем и придавил коленом жертвенного агнца. Напарник швырнул на каменный пол охапку нарциссов, а сверху водрузил острый тесак.

Грета внимательно осмотрела ягненка, взяла нож и хладнокровно полосанула животное по горлу. Пошла кровь. Она тёмным пятном стала собираться на полу. Ягнёнок перестал трепыхаться и обмяк. Солдат убрал колено, встал и отошёл в сторону. Ведьма взяла нарциссы, обмакнула в кровь, стряхнула в четыре стороны и запричитала на непонятном языке колдовские заклинания.

Наблюдая за происходящим, Данте невольно вспомнил свою молодую жену, принявшую мучительную смерть во время восстания сарацин. С каким-то диким остервенением и звериной жестокостью «неверные» закололи её пиками. Филомена носила под сердцем его ребенка. Данте так и не узнал радость отцовства. Долго фаворит короля оплакивал потерю и винил себя за то, что не оказался рядом и не уберег возлюбленную от гибели. Только на третий год после трагедии душевная рана стала помаленьку затягиваться, а боль утихать. В те злосчастные дни он водил свой легион в Ломбардию поиграть мышцами в поддержку императора. На севере тогда было неспокойно, и в Милане назревали волнения. Сицилийские сарацины ждали удобного случая. Тогда в Сиракузах оставался небольшой гарнизон для поддержания общественного порядка. Этим и воспользовались мятежники.

И вот сейчас, наблюдая за движениями ведьмы, он отчётливо вспомнил минуты прощания с любимой супругой перед погрузкой на галеры. В разбитом сердце рыцаря королевской гвардии вспыхнул лучик надежды: «Хорошо бы в царстве мертвых повидаться с Филоменой. Больше такого случая не будет».

Колдунья вдруг остановилась. Грета перестала дергаться и причитать. Она пронзила рыцаря сочувственным взглядом:

– Это если Гадес разрешит, – вставила ведьма и продолжила ритуал.

Данте покрылся холодной испариной. Он почувствовал себя обнаженным с прозрачным разумом и душой, вывернутой наизнанку:

– Ты ещё и мысли умеешь читать?

– Да, котик. Так что не думай обо мне плохо. Всё. Я закончила, – колдунья перестала дергаться и повернулась к рыцарю. – Встань вот здесь и возьми меня за руки, – неведомая сила продолжала щипать ведьму за плечи.

– Подождите! Данте, подойди! Я не задержу! – это был взволнованный голос Фридриха. – Возьми этот перстень. Он наделяет тебя всей полнотой королевской власти. Теперь ты законник и действуешь от моего имени. Покажешь перстень нашим мертвым центурионам, особенно Твердибою, рассеешь сомнения и укрепишь веру. И береги себя. На рожон не лезь, но и в кустах не отсиживайся. И обязательно вернись. Встретимся через три дня в Мессинской бухте. Ты услышал меня?

Данте согласно кивнул, надел королевский перстень на палец и подошёл к ведьме. Они взялись за руки. Грета буркнула последние слова длинного заклинания. Оно, словно ключ к замку на воротах в царство мёртвых, обозначило на стене тёмное пятно в человеческий рост.

– Пошли, котик, живее, пока дверь не закрылась, – колдунья увлекла за собой рыцаря, и пара провалилась во мрак.

4

От падения во тьму нескончаемой бездны у Данте екнуло сердце. Оно, как будто, сорвалось с привычного места, спряталось в одной из пяток и, дрожа от страха, сжалось в комок. Ветер начал теребить холщовый красный плащ, ножны короткого меча и конский волос нашлемного султана. Нагрудный панцирь доспехов покрылся ледяной коркой. От встречных вихревых потоков холодного воздуха зубы перестали попадать один на другой и громко отскакивали друг от друга. Данте не мог унять эту проклятую дрожь, и ему стало стыдно. Сжимая в кромешной темноте руки ведьмы, он чувствовал, что ей всё нипочём. Колдунья оставалась спокойной и невозмутимой.

Старуха крепче сжала руки замерзшего напуганного рыцаря и подала голос: