Целинная рать

Устроились в ГАИ. Вышли в ночную смену. Смотрят: бензовоз летит. Петька, тормози, – орет Василий Иванович, – денег не даст, так хоть бензина отольем. Останавливают. Вылезает с монтировкой, водитель…. Очнулись, на асфальте Бензовоз уехал. Поднимает, Чапаев голову, – ты, говорит, мой героический товарищ Петька, номера у этого негодяя запомнил?

– А как же, – отвечает бессменный ординарец, – 47-47.

– Умница моя. А буквы-то, буквы запомнил? – спрашивает легендарный комдив.

– Так буквы-то на сапогах не пишут, – отвечает Петька.

В Питере другой случай был, – когда утих смех, сказал Сергей, – плывет дерьмо по Фонтанке, а на набережной, старшина службу бдит. Ну, оно и машет ему с воды, – привет,– орет, – коллега. Как я рад, вас приветствовать. Старшина, даже хобарик, от гнева проглотил, – Какой, говорит, я тебе, говну, коллега? Э, не скажи, – отвечает кучка, – мы оба с тобой, из внутренних органов.

– Я еще про подосиновиков знаю, – радостно объявил Сашка, – прибегает мусоренок домой….

Его прервал зовущий гудок локомотива.

– Ты не забудь, с чего начал, потом доскажешь, – хлопнул его по плечу «ветеран».

Эшелон минут пятнадцать подергался на путях, пока не остановился у длинного строения, с высокой платформой.

– Я тоже начинаю верить в то, что мы непобедимы, – наблюдая у бруса двери все движения эшелона,– восхищенно поделился со всеми Валентин, – полдня стояли, чтоб пятнадцать минут покататься. Тут пешком полминуты. Мы-то привычные, но начни враги, разгадывать эти ребусы, у них башка лопнет.

– А ты слышал, как он гудел? А как с места рванул, солярка в трубу. Их разведка – за голову. Куда опять? А мы вот они, туточки, – невозмутимо ответил опытный Генка, – а им еще думать. А вдруг дальше рванем? Мы, помню, в прошлом году, четыре дня грузились. Ротный к бабе прилип, насмерть, не оторвать. Машины то на платформы, то с платформы. Железнодорожники на ушах стоят, матом пятиэтажным кроют, на пену исходят. А замполит одно орет, – ученья у нас.

Вдоль эшелона пробежал дневальный, выкрикивая команду, – выходи строиться!

– Опять строиться, – сплюнул Валентин,– тут тоже скоро матом завоешь.

– Ну, ты чудо? – не согласился «ветеран»,– Ты пока ехал, чего делал? Подушку мял, да слюни пускал. А комиссар наш, не к ночи будь, помянут, от планов да задач, голову не отрывал, все чертил, да писал.

65

Ты, пойми, если он этих планов и задач не выполнит, ему головенку оторвут по самое некуда. А этот перегон, зуб даю, он речь писал, которую сейчас и озвучит перед строем. А нам чего? Стой да сопи в две дырочки. Вникать не надо, это совсем ни к чему, короче, лафа.

– Поздравляю личный состав, с прибытием к месту разгрузки. Дальше двигаемся своим ходом,– объявил на построение ротный.

– Их, послушать, так благодать, сплошные праздники, – прошипел в ухо Генки, Валентин.

– Ты главное меньше переживай. А если еще и работать будешь, то и слава тебя найдет, – ответил тот.

– Сейчас по две платформы, будут подавать под разгрузку. Начиная с первого взвода и так далее. Подробно вас проинструктирует, мой заместитель по политической части, – закончил ротный.

– Солдаты, бойцы, товарищи мои! – понесло комиссара лозунгами с Гражданской, – Мы прибыли к месту предстоящей работы. Не от кого не буду скрывать: работы трудной, нелегкой. Но мы выполним ее с честью, как присуще солдатам Легендарной Советской Армии, традициям наших предков. При разгрузке, приказываю соблюдать технику безопасности, так как ее неисполнение приводит к гибели человеческих жертв.

Вы еще много, мало знаете. И совершенно будет нехорошо, если вы не приучитесь к работе.

– Похоже, он не ест, не спит. Все речи сочиняет, днем и ночью, – сказал Валентин.

– Огурцов, он точно не ест, – ответил Геннадий, – у него от этой деятельности, голова так распухла, что в банку не пролазит.

– Я обращаю ваше внимание, и хочу предостеречь от необдуманных поступков,– продолжал замполит,– местность, куда мы прибыли богата казачьими традициями. Население, которое в основном состоит из казаков.

– И казачек,– добавили из строя.

– И казачек, – согласился майор,– поэтому вести себя надо соответственно, соблюдая все традиции, не забывая, что вы бойцы…

– Легендарной Красной Армии,– продолжил строй за замполита.

–Прекратить разговоры,– вмешался ротный, неодобрительно посмотрев на комиссара.

– Сейчас начинаем разгрузку. Порядок довел до вас командир. Сделать это надо ответственно, слаженно, начиная….

– С первого взвода, – не удержались в строю.

– Прекратить, – опять пресек разговоры в строю, ротный.

– Начиная с каждого солдата, который должен глубоко осознать, что прибыл выполнять ответственное государственное задание, – продолжал замполит.

– Приступить к разгрузке, – отдал приказ, прервав его, ротный.

Замполит, рассчитывающий еще многое довести до личного состава, выразительно посмотрел на командира, но рота уже начала ломать строй, и он пошел к штабному вагону.

– Видал? С недовольной мордой ушел, как же оборвали его. Потрендеть, еще с полчасика не дали, – неравнодушный к замполиту, на почве разногласий из любви к пиву, – Валентин проследил весь его путь до вагона.

– Замполит, это единство языка, борьбы и противоположностей,– подвел итог выступления Генка,

– Я вот слышал, где-то под Хабаровском, замполита летом медведи сожрали. Так в части спохватились, только 7 ноября. Смотрят, а комиссара на трибуне нет. Речь толкать некому. Пошли к жене, спрашивают, – куда пропал?

Так он еще летом говорит, по ленинским местам в паломничество пошел, – отвечает та,

– Сочинения Ильича, в шалаше в Разливе почитать, да пеньку поклониться.

66

Но наш не уйдет, он, наверное, в шалаше этом присягу принимал. А на пеньке письма писал, – закончил рассказ Валентин, – И медведей здесь не найдешь.

– Замполита, еще наслушаемся, пойдем машины отвязывать, – сказал Геннадий.

– А может до края достанет, так сами загрызем, – вздохнул Валентин, идя к платформам.

Два приятеля, рубили проволочные растяжки, «отвязывая» от платформы Сашкиного «ЗИЛа». Упорный их труд, прервал, пришедший по платформам Витька.

– Пыхтеть не надоело, ударники, – спросил он, присев на корточки у переднего колеса.

– Надоело, не надоело, а сам не съедет, – ответил Сашка, выбираясь из-под машины.

– А ты, я вижу в передовиках? Уже отвязался? – вылез вслед за ним, Сергей.

– У вас у каждого по машине, а моя, одна на всю кухню. А тунеядцев, на кухне, во главе с «фельдфебелем» восемь человек. Вот я «унтера» и попросил, в зачет былых «заслуг» помочь. Он с радостью согласился. А я же, даже привычки такой не имею, от помощи отказываться.

– Вот за что, я тебя уважаю, так это за постоянную заботу и внимание к окружающим тебя людям, – рассмеялся Сашка.