Сказки, мифы и легенды восточных славян

Шелк не порвется;
Булат не погнется;
И красное золото
Ржаветь не будет.
У доброва молодца
Щит на груди,
На правой руке перстень;
Под мышкою палица
Серебряная;
А под левою меч
Со жемчужиною.
Богатырская шапка;
На шапке сокол.
За плечами колчан
С калеными стрелами.
В бою молодец
И битец, и стрелец:
Не боится меча,
Ни стрелы, ни копья.
Он садится на бурку
Удалым полетом;
Он ударит коня
По крутым по бедрам,
Как по твердым горам.
Подымается конь
Выше темнова лесу
К густым облакам.
Он и холмы, и горы
Меж ног пропускает;
Поля и дубравы
Хвостом устилает;
Бежит и летит
По землям, по морям,
По далеким краям.
А каков добрый конь;
То таков молодец:
Не видать, не слыхать,
Ни пером описать,
Только в сказке сказать.

Вот изображение русского богатыря! Вот пример древнего русского эпического стихотворства!

Коляда

Под сим богом разумели наши предки мир и сопутствующее с оным блаженство, а посему праздники в честь сему божеству отправлялись играми и весельем. Оные начинали в конце месяца студеня, или 24 декабря. Зимою, может быть, для того были установлены ему праздники, что славяне никогда в сие годовое время не воевали, но наслаждались покоем по военных трудах. Сему присноюному, веселому, всеблагому и повсюду развевающему обилие божеству жертвовали пением, пляской, играми и разными забавами. Праздники же ему посвященные препровождали в пирах и веселостях. Нынешние загадывания девушек о святках, кажется, и тогда существовали; ибо когда лучше думать о любви и замужестве, как не во время отдыха, покоя, наслаждаясь обилием богатой осени? Впрочем, сему божеству молилися, прося у него мира, тишины и изобилия в земных плодах и скоте. Равно по учинении с неприятелем мира, ему приносилось благодарение, и праздновали его праздники пирами и весельем. Празднования нарочные начинались в честь ему с вечера на 25 студеня. Остаток оных еще и поныне между нами уцелел. В сей вечер собираются девушки (инде же молодые ребята), и приходя под окно к каждой избе поют следующую песню, которая, судя по слогу, кажется быть очень древняя. Вот она:

Виноградье красно почему спознать?
Почему дом Устина Малафеевича?
У его вот у двора все шелкова трава,
У его-то у двора все серебряной тын;
Ворота у него дубовыя;
Подворотенки рыбья зубья.
На дворе у него да три терема:
В первом тереме да светел месяц;
Во втором терему красно солнышко;
В третьем терему часты звезды.
Что светел месяц, то Устинов дом;
Что красно солнце, то Улита его;
Что часты звезды, малы детушки.
Да дай боже Устину Малафеевичу
С борзых коней сыновей женить;
Да дай боже Улите Хавроньевне
С высока терема дочерей выдавать.
Подари, государь, колядовщиков;
Наша коляда ни рубль, ни полтина,
Наша коляда всего пол-алтына.

По пропетии сих песен, колядовщицы получают несколько денег или больше из пшеничного теста напеченные безделушки; а молодым ребятам колядовщикам в иных местах выносят по ведру или больше пива, которое они сливают в возимую с собою бочку.

Все так называемые святочные игры суть останки древних в честь бога мира празднований. В сие время девушки гадают о своих суженых, т. е. роком определенных будущих мужьях своих; поют именуемые по святкам подблюдные святошные песни, которые я здесь для того не привожу, что они слишком известны всякому из моих читателей.

Услад

Радость на челе, румянец на щеках, уста улыбающиеся, увенчанный цветами, одетый нерадиво в легкую ризу, играющий в кобзу и пляшущий на голос оныя, есть бог веселья и жизненных услаждений, сопутник Лады, богини приятностей и любви.

Услад, прельщающий воззрением одним…
«Владим».

Он был почитаем покровителем всяких удовольствий и увеселений. Кажется, что сие божество начально изображало душевные и телесные удовольствия; но как все отвлеченное между народом преобращается в чувственное и грубое, умственное же в вещественное, то и Услад почитаем был богом роскоши, пиров, утех, увеселений, забав и особенно столовых, яственных услаждений, как Корс пьянства. Человек чувственный все любит приноровлять к своим страстям, кои обратно приписывает всему извлеченному чувственности и страстей. Наконец скажу, при всяких пиршествах (в коих точно как и в питье полагалось в древности все человеческое блаженство) сие божество было призываемо и умоляемо.

Лада

Леля, Полеля, Дид, Дидилия. Вот прекрасное семейство, какового не могло выдумать и греческое игривое воображение! Что естественнее, как красота со своими детьми любовию, браком, или сочетанием, супружественной жизнью и деторождением?

Богиня красоты и любви всего более чтима была в Киеве. Владимир до крещения своего будучи влюбчив и повсюду собирая красавиц, весьма чтил сию Царицу любви. Он ей воздвигнул великолепный и преукрашенный на Горе храм. Г. Херасков так оный описывает:

Храм Ладин пестрыми гордящийся столпами,
Сплетенными из роз обвешан вкруг цепами.
Богиня, отрока державшая в руке,
Являлась в бисерах и в миртовом венке;
У ней распущены власы, подобно злату;
За щедрости ея цветы приносят в плату.
«Владим», песнь ИИИ.

И в другой песне:

И в нем (храме) величество небес изображает.
Ступеней седмь, и седмь вкруг идола столпов…

Из сего списания Пиита видно, что храм ея был великолепный, и, может быть, великолепнее Перунова.