Что-то там про подростков

Чисто ради интереса.

Чёрт, это в её стиле.

Не то чтобы я влюбился, но нельзя слишком много думать о посторонней девушке, когда у тебя есть собственная.

В связи с тем, что Кира у нас в классе самая ответственная, её очень волнует жизнь нашего коллектива. Поэтому сейчас она заваливает меня тоннами вопросов на мобильный.

Нет, это вовсе не потому, что мы с ней очень славно общаемся. Не потому, что наши компании довольно часто соприкасаются в своей аналогичности. И уж точно не потому, что наши компании – это одна единая большая компания с маленькими подкомпаниями.

Просто её очень волнует жизнь класса.

И мы совсем не друзья.

Отвечаю в её стиле: убеждаю, что всё у меня будет хорошо. С каждым сообщением она прибавляет в волнении. Пытается веселить глупой лестью – «кто же будет защищать меня, если ты уйдёшь…».

Наконец о себе даёт знать Даша – любовь моя.

Избранница.

Не то чтобы я имел какой-то выбор, чтобы называть её избранницей, но зато я имел её: бюст – 92, талия – 63, бёдра – 92. Рост – 176-177. Всё на столько неправдоподобно, что я восторгаюсь этим каждый раз, когда встречаюсь с ней снова.

Нос прямой, снизу чуть подогнута перегородка; ноздри расширены. Глаза сужены в обе стороны. Улыбка заурядного аниме производства. Волосы русые, волняться к краям, длинна колеблется от груди до таза. Кожный покров лица в меру нежен, при касании ощущение, будто пудра – есть мнение, что это на самом деле пудра. Ноги длинные, почти идеально стройные. Пальцы рук не забиты жиром. Волосы на теле удаляются раз в две недели.

Заказываю булочку в столовой, работница говорит, что они закрыты. Не то чтобы я тупой, но, обычно, закрыты, это когда двери не нараспашку.

После выхода матери из кабинета, всё происходит так, как я загадываю за пару минут до этого. За исключением отца, который поощряет бескорыстное стремление защитить честь семьи.

Дома мать жалеет дочь за то, что той якобы ужасно досталось, а её любимого сейчас обхаживают толстые медсёстры в заведении, где последние года три не удосуживались провести косметические реформы интерьера.

Всем как бы плевать на то, что моя сестра теперь шлюха.

Семье. Маме, папе, бабушке, дедушке, другой бабушке, другому дедушке. Родственникам – просто те не особо лезут в наши дела, поэтому ничего не знают.

Да и бабушки с дедушками ни черта ещё не знают.

Но всё равно всем безразлично.

Незнание проблемы не освобождает от наказания за безучастность.

То есть, раньше всё было как в комедии. Я шутил по этому поводу, но никогда не придерживал злого умысла в своих шутках. А сейчас всё взаправду. Теперь не только я называю её так, нынче все мы отлично осведомлены в солидарности района. Только район действует на полном серьёзе в отличие от моих дурацких шуточек.

Унижение второе.

Марти бьёт меня по печени, почке, хребту, ногой в живот, ногой в лежачего. Я думаю: «слава богу, лицо не задел». Дополняю думы: «хорошо, значит завтра можно будет снять очередной эпизод».

Это не тот момент, когда нужно дать ответ. Я балансирую на тонкой грани добра – единогласия со школьными «отбросами» – и зла – дружбы с Марти. Поэтому, теряя равновесие, заваливаясь на одну из сторон, всегда получаю сопутствующий провалу результат. Ситуация самая что ни на есть привычная. Кроме, разве что, того, что Марти впервые меня избивает.

Спустя бесконечные полминуты он проявляет заботу и протягивает руку.

Он информирует:

– Мы в расчёте.

Я бы так не сказал, поэтому я так не говорю.

Трава на школьном поле спасает от серьёзной грязи. Руки помогают доделать уборку на штанах. Зауженные чинос цвета слоновой кости не так хорошо маскируют песчаные пятна, как хотелось бы на самом деле.

Хватит унижений на сегодня.

Вечером гуляем по аллее. Нас тут не меньше пятнадцати. У меня не хватает сил, чтобы провести более точный подсчёт.

Главная тема этой сумеречной прогулки – драка.

Не то чтобы я хвастун, но бахвальство так и прёт из меня.

Говорю, что своих родных в обиду не дам. Жалуюсь на их неблагодарность. Упоминаю о верной оценке отца. Целую пристающую ко мне Дашу. Марти пытается устроить спарринг с кем удастся. Толстый спрашивает о готовности сценария.

– Всё почти готово.

Ничего не готово.

Немного недовольства изливается в ответ:

– Не забудь, пожалуйста!

Дело такое. Однажды случается, что я чувствую себя одиноким, разбитым, использованным. Это происходит примерно чуть меньше пары лет назад. В бесконечной неисчерпаемости постоянных кликов по пабликам немаловажной социальной сети довожу до своего сведения информацию о возможности вступить в анонимный контакт с человеком.

Ни имён

Ни лиц.

Ничего.

После смерти сотни тысяч нейронов нахожу собеседника, способного идти на взаимопонимание. Веду себя вежливо, советую второму участнику переговоров отвечать более развёрнуто. Через десять минут завязывается спор. Не я давит вопросами, я защищаюсь аргументами. Через тридцать – мне оглашается вердикт: «ты не привёл ни одного аргумента». Пытаюсь напомнить о том, что их было множество. Заостряю внимание на факте, гласящем, что именно второе лицо диалога ничем не подтвердило свою правоту, постоянно засоряя экран вопросами.

Несмотря на то, что человек с противоположной стороны монитора невероятно бесит, начинаю сбавлять напор, признавая некоторые свои ошибки. Вердикт номер два: «но ведь ты и вправду не привёл ни одного аргумента».

Предлагаю завершить спор. Предложение уходит во вселенское никуда. Во рту начинает формироваться пена, стул нагревается от возмущённости.

Наплевав на то, что собеседник продолжает пороть своё мнение, сообщаю о положительном отношении к произошедшему опыту общения. Доброжелательно предлагаю завершить на том.

Ему всё ещё плевать.

Я, как бы, учусь быть вежливым, чтобы люди учились у меня. Чтобы, в конце концов, все мы стали вежливыми.

В итоге, выплюнув всё, что нужно, оно советует почитать правильных книжек, и отключается, не дав нормально попрощаться.

Так я окончательно решаю ввязаться в жёсткую игру ненавистного мне соперничества. На просторах интернета.