Жаба

– Ну, похулиганил, и хватит, – сказал он. – Отдай кинжал, и я освобожу тебя из пола. О наказании подумаем потом. Отдай, тебе же больно, я же вижу, – добавил он, так как я не отдавал ему кинжала. Да, мне было больно, но, когда дядя Рибд подошел поближе и протянул руку, я попытался ударить его Мизерикордом. Дядя Рибд в ужасе отскочил. Боишься! Хороший, верно, кинжальчик.

– Откуда он взял его? – взвизгнул дядя Рибд.

– Я же вам говорил, что он побывал в доме, – сказал Гоболин. – Всё подслушал и украл Мизерикорд.

– А почему он тогда там же меня не зарезал? – возразил дядя Рибд.

– По глупости, – ответил я. – Хотел только убить Лягоище и сбежать.

– Вот, видите, он всё знает, – прокомментировал Гоболин.

– Кто-нибудь, отнимите у него это, – приказал дядя Рибд.

– Я пас, – сказал Гоболин. – Давайте лучше подождем, пока он потеряет сознание от боли или уснет. Подежурим поочерёдно…

– Исключено, – сказал дядя Рибд, – звёзды уйдут с нужных нам мест через час, а мне ещё надо закончить надписи.

– Я попробую, – сказала тётя Мея. И она подошла ко мне. Я замахнулся кинжалом, но ударить её не смог…

Очень скоро мы с Лягоищем сидели, связанные вместе, а я ещё и с кляпом во рту, чтобы не орал, в центре той самой комнаты. Дядя Рибд доцарапывал свои невидимые заклинания. Гоболин сливал какие-то растворы в большую колбу. Тётя Мея, спиной к нам, напряжённо разглядывала какое-то чучело на стене.

Лягоище сочувственно вздыхало. Какое, всё-таки, благородное чудовище! Ведь ему-то всё равно, желанный покой наступит и если меня переселят в него, и если его зарежут. А оно столько усилий употребило, чтобы меня спасти от своей участи! И ещё я с опозданием понял, что мне надо было просто самому зарезаться! Впрочем, тогда бедному Лягоищу пришлось бы мучиться и дальше. Да и поздно теперь.

Дядя Рибд закончил свои надписи и, кряхтя, разогнулся. Гоболин взял у него кинжал и кинул в свою колбу. Зашипело. Все трое подошли ко мне и приготовились. Я смотрел на тётю Мею, и мой взгляд вывел-таки её из равновесия.

– Может, дадим ему последнее слово перед вечным безмолвием? – робко спосила она.

– Я же тебя предупреждал!.. – раздраженно завопил дядя Рибд.

– Это моё дело, – прервала его тётя Мея.

– Нет, это наше…

– Тогда голосуем, или я вообще отказываюсь, а без меня вам не справиться!

– Я – за, – неожиданно поддержал её Гоболин, – мальчишка храбро сражался, и надо обойтись с ним, как с мужчиной.

– Делайте, как хотите, – сдался дядя Рибд, – я умываю руки. Но я нас предупреждал. И только чтоб без крика.

И он в бешенстве стал шагать по комнате взад-вперёд, а тётя Мея и вынула у меня изо pтa кляп.

Она правильно угадала, у меня была последняя просьба.

– Дай мне на память прядку волос, – попросил я. – А то вы же отдадите меня Торолю, и мы вряд ли ещё увидимся.

Рыдая, тётя Мея злобно рванула себя за волосы, вырвала у себя прядь волос, вместо того, чтобы отрезать её, и хотела сунуть мне в руку, но, спохватившись, нашла на Лягоище какой-то карман и положила их туда.

– Время! – воскликнул дядя Рибд.

Они встали вокруг нас, взялись за руки, и я потерял сознание. Последнее, что я помню, это незнакомый мелодичный голос у меня в голове: "Прощай, маленький Джаб! Я свободен! Прощай, и пусть тебе повезет, как повезло мне!"

Однако, когда я очнулся, я по-прежнему был самим собой, и по-прежнему был привязан к Лягоищу, которое по-прежнему тяжело вдыхало. Тётя Мея без сознания лежала на полу, а дядя Рибд и Гоболин, уставясь на неё, красные от напряжения, бормотали заклинания, пытаясь, видимо, её разбудить.

Наконец дядя Рибд, пошатываясь, отошел и облокотился о стену. Гоболин сел на пол.

– Всё пропало, – оказал дядя Рибд, – и ведь я же её предупреждал.. У-у, дура чувствительная! – воскликнул он, замахиваясь на Лягоище ногой, но не пнул. – Убить тебя мало! Всё испортила!

– Пожалела, да ещё и прядь волос, – поддержал его Гоболин.

– А ты молчи, – повернулся к нему дядя Рибд, – кто за последнее слово голосовал?

Пока они пререкались, до меня медленно доходило истинное положение вещей. Но я не успел как следует к нему привыкнуть.

Со страшным грохотом стены и потолок рухнули, и мы оказались в большой яме под открытым небом. Дядя Рибд и Гоболин в панике заметались, пытаясь удрать, причем дядя Рибд пытался утащить и тело тёти Меи, но было поздно. Облачко, висевшее над нами, стремительно упало вниз и обернулось мужчиной в роскошном восточном одеянии со сверкающими глазами, мечущими фиолетовые молнии.

Мастер Скала! – подумал я.

– Тороль! – пискнул дядя Рибд. Тут в него попала молния, и он растаял в воздухе. Гоболин упал на колени, но Тороль обратил на него свой ужасный взор, метнул молнию, и Гоболин исчез. Тороль взглянул на тело тёти Меи, но я дико заорал: "Нет, её не надо", – и он не стал её испарять. Глаза его перестали светиться. Он подошёл ко мне, и с меня сами собой упали веревки, и рука, болевшая всё это время, сразу зажила. Он обнял меня, и я зарыдал. Это был мой долгожданный отец.

Вдруг мы легко взлетели и стали удаляться от этого страшного места. Взглянув вниз, я увидел чёрно-зелёное плато среди чёрно-зелёного тумана, как тонущий остров посреди широкой реки, и Лягоище, грустно смотревшее мне вслед.

~ Расколдуй её, – попросил я отца.

– Нет, Тороль-младший, я не могу этого сделать ~ ответил он.

– А Мастер Скала – он смог бы? – спросил я, вспомнив, как принял за него Тороля.

– Нет никакого Мастера Скалы, – ответил Тороль. – Во всяком случае, он никогда не проявляет своего недовольства моими вмешательствами в его дела. Следовательно, он не обижается. Следовательно, его или нет, или всё равно что нет. Так предпочитает думать большинство волшебников.

– Но я иногда чувствовал… – начал я – и остановился.

– Ты уже понял, – сказал он. – Это был я.

– Но кто же расколдует Лягоище?!

– Ты. – Он помолчал. – Всех моих знаний для этого недостаточно. Нужно ещё кое-что. А тебе пока что для этого не хватает очень большого количества знаний. Если ты очень захочешь, ты когда-нибудь, когда выучишься, вернется сюда, и – если только ты очень захочешь! – ты сумеешь это сделать. Негодяи правильно рассчитали, я и тебя не смог бы расколдовать. Ведь у меня нет сердца. Но они бы тебя не заколдовали. Если бы они сами не опозорились, то я бы вмешался раньше. Ведь я давно наблюдаю за ними, только я не мог дать тебе об этом знать, чтобы не испортить шутку, которую собирался сыграть с ними. – Он замолчал, огибая гору, потом быстро взглянул на меня. – Что ты так смотришь? Волшебники – странный народ. Ты и сам поймешь, когда выучишься. Или ты за эту ведьму беспокоишься? Нe бойся, тело без души не стареет, а в Лягоище она посидит – совсем смирная станет, тебе же лучше, расколдуешь и женишься. Эх, молодо-зелено!.. Да только вряд ли, – добавил он, помолчав. – Забудешь ты её. Там у нас в волшебной школе такие джинночки учатся, и то… Учёба даром не дается. Впрочем, как захочешь. Для меня главное – чтобы ты хорошо учился. Ты и так десять лет пропустил из-за этих недоумков… – Он замолчал, выбирая проход между хребтами, а я дал себе слово учиться, учиться и учиться.

Фотография, использованная для обложки, взята из статьи Википедии «Жабы».

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%96%D0%B0%D0%B1%D1%8B#/media/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Bufo_bufo_03-clean.jpg

Как там указано, это работа Kuebi = Armin K?belbeck. Она имеет название «Common toad (Bufo bufo) in Bensheim (Germany)» и размещена на основании лицензии CC BY-SA 3.0, позволяющей, при наличии ссылки, заимствовать изображение, в т.ч. преобразовывать его, в т.ч. с целью коммерческого использования:

https://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru