Кража досье

На прилавке растения разложили огромными кучами. Часть расставили в белые вазы, наполненные ядовитейшим консервантом и всяческой химией, не дающей увянуть лепесткам и листве. Остальные связали в пучки разных размеров и назвали всё это букетами. После чего, выставили всё на продажу.

В семь часов вечера, Роман уже был с цветами в руках. Он, как часовой, стоял у центрального входа в парк имени Горького. Минут через пять подошла чудесная Наденька и получила в подарок пять свежих роз.

Сыщик действовал согласно правилам хорошего тона. Для второго свидания с девушкой, он выбрал немного другие цветы. Нежный цвет лепестков оказался гораздо насыщенней, чем неделю назад. Этим парень хотел сообщить милой пассии, его пылкие чувства стали значительно крепче, чем прежде.

С приятной улыбкой, девушка сразу взяла скромный букет. Поднесла цветы к прекрасному личику. Сделала вдох и ощутила запах обычной травы, растущей в российских газонах. Как говорят садоводы: – Нельзя иметь всё, что захочешь. Выбирай, или красивый бутон и ли неплохой аромат.

Надюша положила подарок на сгиб левой руки. Правой ладонью, она взяла Романа под локоть. Плечом к плечу, парень и девушка пошли к оживлённой дороге. Никуда не спеша, они спустились по широким ступеням под землю и оказались в большом переходе, ведущему на противоположную сторону улицы.

Это большое шоссе носило необычное имя, оставшееся в нашей столице с удивительно древних времён. Оно появилось на месте оборонительных сооружений, построенных в ужасно далёком шестнадцатом веке.

Стена защищала, так называемый, «Земляной город» Москвы. Отсюда возник странный топоним. То бишь – «Земляной Вал». Чуть позже, в этом районе размещалось посольство от Крымского хана.

Затем военное укрепленье снесли, а на свободной площадке построили весьма многочисленные жилые дома. Среди них разместились и, знаменитые в те давние годы, Крымскими бани.

С течением времени, всё как-то смешалось в сознании людей, и появилась современная улица, с данным названием. Так и возник «Крымский вал» на карте столицы.

Пока сыщик двигался к парку имени Горького, он открыл интернет и прочёл кое-что интересное о том сооружении, куда они направлялись. В советские годы, там находился большой ресторан «Времена года». С тех давних пор, от него сохранился только каркас да одна огромная фреска под названием «Лето».

Кроме того, парень узнал, что данный «музей знакомит московскую публику с работами ведущих художников современного мира и представляет искусство России в международном контексте.

Осваивая новые методы работы с людьми, «Гараж» делал акцент на выставках, вовлекающих зрителей в процесс творческого взаимодействия. Кроме того, занимался проектами, исследующими аспекты русской культуры».

Беспечно болтая, Роман и Надежда прошли по центральной аллее пять сотен шагов, и свернули в левую сторону. Перед ними возникло низкое, но весьма протяжённое здание.

Это был весьма аскети?чный параллелепипед размером сто метров в длину, около тридцати в ширину и высотой в пять человеческих ростов. Первый этаж оказался целиком из стекла и чёрных металлических импостов.

Над прозрачной «подставкой» слегка нависал массивный «монолитный кирпич». Как знал Романа из инета, его покрывали панели из сотового поликарбоната. Серебристый «металл» слегка отражал вечернее небо и окружающий парк.

В правой трети объёма виднелась прорезь окна, метра два высотой. Окно имело малозаметные рамы и в виде длинной щели переходило с передней на боковую поверхность.

Левая треть лицевого фасада была совершенно глухой. За ней, ближе к центру, находилась широкая плоскость. Она являла собою квадрат десять метров на десять, поднятый вверх. Чем сильно смахивала на крышку пенала, значительно сдвинутую к синему небу. Благодаря этой уловке образовался широкий портал. Данный проход вёл в музей.

Внутри размещалось большое пространство, разделенное на три этажа и ограниченное с разных сторон сплошными стеклянными стенами. Панели наружной поликарбонатной отделки оказались полупрозрачными. Сквозь них можно было увидеть всё то, что находилось снаружи.

Работая над интерьерами, дизайнеры очень старались сохранить «наследие предков», как это делается в той же Италии, Греции или Египте. Поэтому, наши умельцы взяли за образец стиль под названием «лофт» (англ. Loft – чердак, мансарда).

А если выражаться по-русски, то это заброшенный промышленный цех, приспособленный кое-как под жильё. Причём, архитектор работал по принципу «голь на выдумки хитра». На кирпичных стенах сохранились места, покрытые штукатуркой советских времён.

Кое-где на полу осталась метлахская плитка той же славной эпохи. Подвесной потолок совершенно отсутствовал. Железные балки покрытия и прочие коммуникации здания оказались у всех на виду. К ним лишь прикрепили светильники современного вида.

Осмотрев экспозицию, Роман и Надюша с недоуменьем пожали плечами. Всё, что находилось в музее, было давно всем знакомо. Только названия стилей «искусства» оказались другие. Совершенно не те, что применялись столетье назад. Разве, что краски появились поярче.

Парень и девушка и поднялись на крышу. Судя по рекламным проспектам, там размещалась большая терраса и широкий навес для инженерного оборудования музейного здания.

К удивлению сыщика, сразу же выяснился удивительный факт. Контур сооружения отделялся от обширной площадки почти трёхметровым пространством. Причём, оно находилась на уровне груди человека. Так что, глянуть за парапет не представлялось возможным.

Насколько знал парень, нечто похожее соорудили недавно в Самаре. Там «Площадь Славы» отделили от большого откоса такой же высокой стеной. Благодаря чему, вид на привольную Волгу оказался закрыт, от гуляющих там горожан. Остряки тотчас назвали эту конструкцию «стеной иерусалимского плача».

Прогулявшись вдоль прочной «ограды», Надежда посмотрела вокруг и разглядела только макушки высоких деревьев: – Почему, нельзя было сделать стеклянное огражденье на крыше? – спросила она у Романа.

– Наверное, – сказал парень девушке: – архитектор боялся, что художники будут устраивать здесь вернисажи и вечеринки с вином. После чего, оказавшись в подпитии, сваляться вниз. Глядишь, разобьются и не смогут нас всех осчастливить своими шедеврами.

– А почему не поставить стекло высотой в рост человека? – возразила Надежда.

– «Эх, милая Наденька, не видела ты пьяных художников, для них и такая ограда не будет особым препятствием». – хотел сказать детектив, но вслух произнёс совершенно другое: – Скорее всего, так и хотели сначала. Ну, а потом, все деньги украли и сделали всё по дешёвке. – пожал плечами Роман.

Парень и девушка погуляли по парку до половины одиннадцатого. Взглянув на часы, Надюша напомнила, что ей пора возвращаться домой. Они простились так же, как и неделю назад.

Только теперь, Надюша сказала, что она занята в эту пятницу и пойдёт в институт. Поэтому, скорее всего, они смогут, увидится только в субботу. Пусть он ей позвонит, и она с ним условиться, где, и во сколько, удастся им встретиться?

Роман был согласен на всё, лишь бы там, впереди, замаячила новая встреча с любимой избранницей. Он подождал, пока она войдёт в небольшую прихожую и закроет дверь за собой. Парень вприпрыжку спустился по лестнице и быстрой походкой вышел на тёмную улицу.

Молодой человек встал у подъезда. Его едва освещал призрачный свет фонарей и бледной луны. Роман задрал голову вверх и посмотрел на окна панельного дома. Ему показалось, что занавеска на шестом этаже слегка шевельнулась. Наверное, за нею стояла Надюша.

«Шестое чувство» Романа говорило о том, что любимая девушка смотрит сейчас на него. Развеселившись, парень помахал ей рукой на прощанье. Сел в свою «Ладу» и тронулся в путь.

Обнаружение учёного-химика

В субботу, Роман проснулся от сильного чувства тревоги за то, что вчера, поздно вечером, забыл завести бой будильника. Парень повернулся на бок. Посмотрел на часы и увидел, что без двух минут семь. Пора было вставать.

Сыщик медленно сел на постели. Протяжно зевнул и лениво подумал: – «Я столько лет просыпаюсь в это самое время, что мой организм и сам научился вставать, без напоминания со стороны».

Именно в этот момент и послышался звон настольных часов. Роман вздрогнул от неожиданно громкой трели будильника. Он удивлённо покачал головой и сказал «про себя»: – «А когда крепко спишь, то его почти и не слышно».

Дальше всё шло самым обычным порядком: уборка постели, туалет, утренняя чистка зубов, удаленье щетины электрической бритвой, лёгкий завтрак и выдвижение к месту работы.

От буднего дня всё отличалось только одной очень мелкой деталью. Детективу сейчас не пришлось ехать в офис. То бишь, он не будет подолгу торчать в длинных пробках и неспешно тащится к своему небольшому сыскному агентству.

Парень всего лишь вышел из маленькой кухни. Вернулся назад, в свою уютную спальню. Прошёл в дальний угол и опустился в удобное мягкое кресло. Он наклонился к столу, заставленному аппаратурой. Нажал на кнопку «пилота» и одним движением пальца включил всю электронную технику.

Детектив подождал, пока объёмная операционка, наконец-то, загрузится. Он подключил к стационарному компу свой наладонник и газоанализатор Ивана. Дал лазерной мышкой пару-тройку команд и сбросил в память машины всю собранную им информацию.

Роман разложил все добытые данные в строгом порядке по папкам, и начал просматривать видеозаписи, которые он вчера получил от заказчика. К сожаленью парня, в них не нашлось ничего, чего бы он раньше не слышал от Льва Леонидовича Плаксия.

В небольшом кабинете стоял Филипп Борисович Лытников. Это был высокий худощавый мужчина в просторной синей «ветровке». Вот он снял лёгкую куртку и бросил на стул находящийся рядом.

Перед сыщиком оказался молодой человек лет тридцати, без особых примет. Широкие плечи, тонкая талия, длинные ноги. Рост метр семьдесят, может быть больше, на два или три сантиметра.

Фигура достаточно стройная, без излишнего веса. Выглядит довольно спортивной. Сильно похожа на литеру «Т» или же на треугольник, перевёрнутый основанием кверху.

Лицо чисто выбрито, явно славянского типа. Волосы светло-русые, которые в наших местах очень часто встречаются. От яркого солнца они обретают цвет только что, сжатой спелой соломы.

Выходит, что в жаркое летнее время, молодой человек становился совершенным блондином. Хоть вези его в Англию, в итонскую частную школу, а потом ещё дальше, во всемирно прославленный Кембридж.

Шевелюра довольно короткая, классической формы, которая ничуть не меняется уже сто с лишним лет. Разве, что виски не подбриты, как модно сейчас у подростков. Впрочем, такую причёску в Советском Союзе люди носили полвека назад. Тогда эту стрижку называли «под бокс», а если чуть подлиннее, то «полубокс».

Мужчина оказался одет в просторную светло-голубую рубашку с длинными рукавами, что доходили до крепких запястий. Несмотря на тёплую осень, манжеты были застёгнуты в самом низу. Галстука нет, ворот открыт на верхнюю пуговицу. На нижней части учёного лёгкие серые брюки с широким ремнём. На ногах довольно простые кроссовки.