Фантастика. Рассказы книга 1

Глеб положил скейт на пол, и мы прошли ванную. Я вспомнил, что не представился и сказал: – Зови меня дядей Витей. А то эти противные старушки такого себе напридумают, что потом век не отмажешься. – Глеб кивнул, открыл воду и начал мыть руки.

– А мне сказали, что ты погиб. Машина тебя сбила. – начал я разговор.

– Кто сказал? – удивлённо вытаращился мальчишка.

– Пацан в парке. Рыжий такой, шкет. На зеленом скейте.

– Ах, этот. – презрительно махнул рукой соавтор: – Вечно он всё, с чем-то путает. – Глеб помрачнел и добавил: – Это Кольку с улицы Волгина сбили. Прямо во дворе его дома. Какой-то бритый урод летел на чёрном джипе. Даже не остановился потом. Умчался, как ни в чём не бывало.

– А где же ты был? – Задал я главный вопрос: – Я тебя сегодня искал. Последние дни я совсем перестал видеть интересные сны.

– Во вторник бабушка у меня заболела. С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. В четверг утром я вызвал скорую. Её отвезли в областную больницу и положили там в коридоре. Ухаживать, кроме меня, ней за некому. Поэтому все эти дни я был рядом с ней.

Сегодня ей полегчало. Она начала подниматься с постели и меня отослали домой. К назначенной встрече, я опоздал и в парк уже не пошёл. Сразу помчался домой. Сделал уборку в квартире. Постирал всё белье, а к вечеру, когда освободился от дел, пришел к вашему дому.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

– У меня приятель обитает поблизости. Я несколько раз видел вас здесь и понял, что мы, наверное, сможем стать с вами соавторами. Просто вы всегда были так заняты мыслями, что я не решался к вам подойти.

– Не удивительно, что я был очень занят. Каждый раз, при твоем приближении на меня обрушивался бурный поток свежих идей. Вот я и старался, как следует их все запомнить.

– У меня тоже было много сюжетов, но я не знал, что с ними делать. Вот и старался, как можно быстрее забыть.

Я слушал слова пацана и ощущал, как в моей голове зашевелились интересные мысли по поводу последней истории, отложенной, сегодня с утра. Сам собою возник чёткий план завершающих глав, и появилось желание, метнуться к столу и сесть за клавиатуру.

С трудом пересилив себя, я остался на месте и продолжал слушать мальчишку. Тем не менее, вторым планом я продолжил обдумывать текст. Глеб закончил мыть руки, вытер их полотенцем и вопросительно взглянул на меня.

Мы прошли с ним в дальнюю комнату. Ночью она служила нам с Лерой супружеской спальней, а днем выступала в качестве моего кабинета. Я торопливо включил настольный компьютер. Глеб с интересом смотрел за моими нервозными действиями.

Я открыл файл с написанным за прошедшие дни и стал читать его в слух. Глеб внимательно слушал и, время от времени, вставлял замечания. Сначала я просто их слушал и запоминал все поправки, но это продолжалось недолго.

Вскоре я схватил ручку с бумагой и начал записывать каждое слово. Жена несколько раз очень тихо, буквально на цыпочках, подходила к дверям. Она слушала наши бурные споры, но войти, не решилась.

Через час я закончил первую читку и аккуратно сложил все листки, исписанные поправками мальчика. Я выключил свой компьютер, и облегчённо вздохнув, мы двинулись в кухню.

Жена успела нам приготовить сногсшибательный ужин. К этому времени, её отношение к Глебу весьма изменилось. Она вела себя с ним словно радушная тетушка, что угощала племянника, заглянувшего в гости.

После плотного ужина я проводил Глеба домой. Мы поднялся на пятый этаж, и там по-взрослому попрощались за руку. Я подождал, пока за ним закроется хлипкая дверь, и только затем вернулся к себе.

После этого дня, всё у меня пошло так, как я хотел. Я стал работать, как профессиональный писатель. То есть, с девяти до шестнадцати, с часовым перерывом для обеда и отдыха.

Приём, за шесть часов умудрялся печатать по восемнадцать – двадцать страниц плотного текста. Самое странное, что я не уставал от такого труда. Писал очень легко, весело и с наслаждением. Потом, приходил мой соавтор, и я читал Глебу сочинённое за день. Он делал поправки и вставки. Иногда это было несколько слов, чаще всего, большие отрывки.

Время от времени он меня останавливал и говорил: – После абзаца нужно бы вставить … – и погрузившись внутрь себя взглядом, монотонным речитативом диктовал пару страниц. Я едва успевал это записывать.

Первые дни я пытался с ним спорить. Однако скоро я понял, что все замечания улучшают наш текст и делают это удивительно сильно. К вечеру мы заканчивали такую работу и двигались в кухню. Жена подавала нам ужин.

Кроме –того, она собирала мальчику что-то с собой, чтобы он мог угостить свою старую бабушку. Я провожал молодого соавтора до дверей его старой квартиры. Я очень боялся лишиться индуктора из-за какой-то нелепой случайности, вроде пьяного лихача за рулём или обкурившегося наркомана и пьяницы.

Общими силами приличный рассказ, превратился в роман, который мы завершили за месяц. Плод наших совместных трудов я разослал по редакциям и принялся за новую тему.

Ответ пришёл, как всегда, очень не скоро. К моему потрясению, вещь не произвела впечатления на московских издателей. Да она отличалась от моих предыдущих творений, как новый «мерс» от простых «жигулей». Однако, редакторы отчитали меня за всевозможные недостатки и ляпы.

Лишь одна мелкая фирма мне сообщила приятную новость. Они всё-таки его напечатают весьма небольшим тиражом, совершенно обычным для моего негромкого имени. Мол, сделают это они только в знак нашего большого знакомства. Да и гонорар дали мне по самой маленькой ставке. Нужно добавить, что разошёлся роман не так, чтобы ходко.

– Вот что значит шаблонность мышления. – рассудили мы с Лерой: – Под моим скромным именем люди и критика привыкли читать лишь третьеразрядную прозу. Как бы мы с Глебом не тужились, это клеймо сроду не смоешь.

Нужно писать под псевдонимом, а лучше того вернее, под многими сразу. Потому, как сдавать по роману за месяц, дозволено лишь двум категориям наших писателей – «столпам русской словесности» и «литературным подёнщикам». Всё остальное проходит по статье графомания.

Гонорар я разделил с Глебом по-честному: пятьдесят на пятьдесят. Полштуки евро для мальчика вдруг оказались невероятно большими деньгами. Он наотрез отказался их брать.

Жена очень долго его уговаривала. Она объясняла, что без его действенной помощи, я бы не смог очень быстро закончить работу. Поэтому всё справедливо и правильно.

Глебу не стоит стыдиться заработанных денег. В конце концов, мудрая женщина уговорила ребёнка и помогла ему использовать деньги по делу. Глеб раздал накопившиеся у старушки долги и слегка приоделся. Хватило и на обновки для бабушки.

Следующие наши романы пошли, как поезда по проложенным рельсам. Одна штука в месяц. Мы настолько втянулись, что писалось с большим удовольствием и без всяких напрягов.

Я не решился шокировать добрых издателей внезапно возросшей моей продуктивностью. В качестве псевдонимов я взял фамилии моей милой матери, жены и, конечно же, Глеба. Я поднял все свои связи, нашёл адреса еще нескольких фирм и стал рассылать произведения.

Всё шло по обычному плану. Всюду разыгрывалась одна и та же комедия – «Неизвестный никому литератор пытается опубликовать свои сочинения». Ответов или не было вовсе, или же шли короткие отзывы, написанные, как под копирку.

У меня создавалось впечатление, что наши рукописи вообще никто не читает. Всё это трудное время мы вчетвером жили на зарплату жены и благодаря тому небольшому издательству, с которым я сотрудничал раньше.

К счастью мои новые книги продавались значительно лучше. Постепенно я поднял свою личную планку с трёх романов за год, до пяти. Одновременно с этим, чуть возросли тиражи с гонорарами.

Тогда я начал искать тех людей, у которых есть неплохие знакомые среди редакторов. Разными способами я выпытывал электронные адреса небожителей и посылал свои тексты на их конкретное имя.

Благодаря качеству моих материалов, уже через год и полтора десятка романов, наметился существенный сдвиг. Мы всё же сумели пробиться! Сначала приняли одну нашу книгу. Потом другую, а там, как прорвало.

Все до одного псевдонимы, вдруг заработали. Платили, конечно, по мизерной ставке, но мы брали своё за счёт приличного вала. В московских издательствах мои псевдонимы не щеголяли большой плодовитостью. Печатали по четыре романа за год. Мною писалось сразу три сериала и отдельные книги. Постепенно, все имена стали у всех на слуху и тиражи понемногу росли.

На третий год нашей работы, мы всё же скопили определённую сумму и сделали Глебу ремонт. К этому времени, он стал нам с женой практически сыном. Наша красавица дочь очень рано создала семью и с нами почти не общалась.

Глеб заменил нам второго ребенка, которого мы не посмели родить в нашей стране перманентных волнений. Мы так втянулись в совместное творчество, что совершенно отпала необходимость пахать в выходные. Теперь нам хватало лишь пятидневки в неделю.

Благодаря приличным доходам мальчишки, питание и лечение бабушки намного улучшилось. Она стала чувствовать себя гораздо бодрее. Теперь Глеб мог оставлять старушку одну на более долгое время.

В свободные дни мы все втроем отправлялись в город, посещали музеи, концерты и выставки. Один раз заглянули в зоопарк с дельфинарием. Часто ходили в кино. Для Глеба всё это было большим откровением. Своих погибших родителей мальчик почти и не помнил. Кроме своего родного района, он после аварии, нигде не бывал.

Мой друг-программист опять сменил свой компьютер, а «прежнюю, неплохую машину» продал мне за пустяковые деньги. Техника оказалось достаточно старенькой, но очень надежной, и я подарил её Глебу.

Теперь после ужина, я учил мальчика работать на компе. Я думал, что из этого ничего не получиться, но как оказалось, сильно ошибся. Читать парень не мог, но обладал замечательной памятью. Он запоминал последовательность всех операций и удивительно быстро освоился с техникой. Первое время, он много сидел за разнообразными играми, но это ему, очень скоро наскучило.

По моей просьбе, сисадмин поставил в машину специальную прогу по переводу голосовой речи в буквенный текст и обратно. Глеб стал приносить мне готовые файлы с небольшими рассказами. Я правил ошибки и выкладывал их в интернет. Скоро у мальчика появилась обширная аудитория юных читателей. Вот только отвечать на их многие письма Глеб, как и раньше, не мог.

Тут я кое-что вспомнил. В своё время, меня весьма удивило одно обстоятельство. Оказалось, что не знающий грамоты, мальчишка прекрасно считает в уме и легко оперирует в памяти четырёхзначными цифрами.

Я предложил пацану простенький шифр. В нём каждая цифра соответствует букве. У нас в алфавите таких тридцать три, плюс ко всему, знаки для препинания. Итого сорок пять. Это значительно меньше, чем в букваре дореволюционных времён.