Предыстория и завершение книги «Разведчик, штрафник, смертник»

Покончив с фашистами, бойцы стали искать котёл с варёной бараниной. Несмотря на все их усилия, солдаты ничего не нашли. Скорее всего, один из снарядов угодил точно в костёр и разметал всю еду по ближайшим окрестностям.

Горние выси

От центра фашистской Германии до советского Владивостока почти одиннадцать тысяч вёрст по железной дороге. Путь на войну с милитаристской Японией оказался удивительно длинным. Он растянулся больше, чем на четыре недели.

Как и прочих солдат Красной армии, штрафников везли в обычных двухосных теплушках. В каждом вагоне, площадью семнадцать метров квадратных размещалось сорок вооружённых бойцов со всем снаряжение, восемь коней или четыре армейские лошади и двадцать солдат.

К счастью Григория, он ехал с людьми. Так что, ему не пришлось выгребать кучи навоза за верховыми животными. Зато, поневоле пришлось постоянно общаться с соседями. От нечего делать, все вспоминали истории, что когда-то случались непосредственно с ними или с кем-то другим, кто находился поблизости.

Большинство советских парней, были призваны в строй, как только им стукнуло восемнадцать годков. В мирной жизни они, в основном, жили в далёких деревнях и сёлах и очень мало, что успели увидеть. Поэтому, все говорили о том, что произошло на войне.

Однажды, Григорий услышал весьма необычный рассказ. Прослушав его, парень вдруг вспомнил чьи-то слова: – Атеистов на войне не бывает. Там столько случается всего непонятого, что хочешь, не хочешь, а в Бога очень быстро поверишь.

Фрицам не удалось прорвать оборону, и они отступили назад. Павел облёгчённо вздохнул. Оставшись без сил, парень сполз на дно укрепления. Он привалился спиной к стенке окопа, и наслаждением вытянул гудящие от усталости ноги.

Не успело, с бойца схлынуть напряжение боя, как слева послышался шорох. Парень повернул туда голову и увидел незнакомого, пожилого солдата. Сильно пригнувшись, он двигался к соседней индивидуальной ячейки, вырытой в боковине траншеи.

Во время последней атаки, фашистская пуля попала в стоявшего рядом ефрейтора. Из пробитой артерии красноармейца толчками хлынула алая кровь. К нему подбежала «сестричка» из медсанбата. Девчушка достала из сумки вату и бинт и начала перевязывать глубокую рану.

Щуплая девушка подхватила подмышки бойца, потерявшего сознанье от боли. Потащила вглубь укреплений и скрылась в узких ходах сообщения. В линии обороны их взвода возникла дыра. Теперь к ней пробирался какой-то мужик.

– «Видно, из подкрепления». – сказал себе Павел: – «Хорошо, что хоть сейчас подошли, а не месяц спустя».

Ветеран оказался у пустующей ниши, и устало опустился на землю. Посмотрел на соседа и тихо сказал: – Привет. Давно здесь стоите?

– Четверо суток.

Солдат сунул руку в карман потёртой шинели. Вытащил старый кисет. Ловко свернул самокрутку, и вопросительно глянул на Павла: – Спички не дашь?

– Не курю. – откликнулся парень.

Подавив вздох сожаления, боец достал мешочек поменьше. Извлёк из него обломок тёмно-серого кремня с остро обломанным краем и стальную пластинку, длинною в мизинец.

Вслед за огнивом на свет появился кусочек светлого трута. Солдат встал на колени, положил фитилёк на ящик с патронами и несколько раз ударил железкой по камню.

Сноп мелких искр упал на сухие волокна. Они тотчас вспыхнули. Появился слабый дымок. Мужчина нагнулся. Приложил к огоньку самокрутку, что держал в жёлтых зубах, и втянул в себя воздух. Бумага с махрой сразу начали тлеть.

Павел подумал: – «Сейчас немцы заметят дымок над окопом и шарахнут из миномёта по нам». – он посмотрел вправо и влево и быстро прикинул: – «Если сюда пришлют приличную мину, то я не успею спрятаться в соседней ячейке».

Из военного опыта парень чётко усвоил невероятную вещь. Оказалось, что человек слышит лишь те из снарядов, что пролетали мимо него. Те, что падали рядом, бойцы, почему-то, не могут учуять. Поэтому, вряд ли он сможет укрыться.

Выдохнув струйку белесого дыма, солдат разогнал облачко взмахом руки. Заметив осуждающий взгляд, он улыбнулся и беспечно сказал: – Все ходим под смертью! Коли Бог нас не выдаст, то свинья и не съест.

Как и положено настоящему комсомольцу со стажем, Павел ответил: – Я в бога не верю.

– Мой приятель тоже не верил. – продолжал собеседник: – До тех самых пор, пока месяц, назад нашу роту не послали в атаку. Так вот, после того страшного боя он мне кое-что сообщил. Хочешь, сейчас расскажу?

Парень неопределённо покачал головой. На чужой стороне тишина. Фашисты не рвутся в атаку. Делать особенно нечего. Так почему, не послушать стариковскую байку? Глядишь, время быстрее пройдёт. А к вечеру старшина привёзет что-нибудь пожевать. Если, конечно, сможет достать, что-то съестное.

Приняв за согласие молчание парня, пожилой солдат уточнил: – Передаю его слова так, как запомнил. – он докурил самокрутку до кончиков пальцев. Растоптал короткий окурок и начал рассказ.

– Несусь, – говорил мой приятель: – в атаку, а немцы палят в нас из тысяч стволов. Из винтовок и пистолетов, автоматов и пулемётов. Да ещё и миномёты затем подключились.

Пули рядом свистели так часто и громко, что душа ушла в пятки и затаилась там, словно серая мышь. А люди, бегущие рядом со мной, падают один за другим, будто стебли травы под острой косой.

Я сразу пристроился за высоким бойцом. Отстал от него на три метра, и мчусь за ним попятам. Куда он вильнёт, туда же и я. Через десять шагов слышится свист крупной мины, и она попадает в грудь бедолаги.

Раздаётся оглушительный взрыв. Мой живой щит превращается в кровавую кашу. Оторванные руки и ноги кувыркаются в воздухе. Я шарахнулся в сторону и немедленно встал в тыл к другому солдату.

Смотрю, чуть левее меня, бежит молодой паренёк. Откуда-то прилетает крупный осколок. Ударяет солдату в кадык и рубит тонкую шею, словно секирой. Череп срывается с плеч человека. Падает наземь, несётся по ней словно мяч и замирает к небу лицом.

Голова с паническим ужасом смотрит мне прямо в глаза. Часто хлопает веками, шевелит большими губами и пытается что-то сказать. Самое страшное в том, что безглавое тело продолжало бежать ещё метров пять. Лишь потом, оно споткнулось о кочку. Упало и начало биться, словно рыба на льду.

Я глянул вперёд и заметил, как хлестнула пулемётная очередь. Цепочка из пуль ударила в грудь второго ведущего и разрубила его пополам. Обе части свалились на землю. Я спрятался за другим человеком и продолжил свой бег к немецким окопам.

Мчусь и с ужасом вижу, что между мной и фашистами остаётся всё меньше людей, за которыми можно укрыться. Они валяться друг за другом на землю. Через пару секунд, убили последнего из моих трёх защитников.

Боец рухнул ничком, и я неожиданно понял, что впереди только враг. Я тут же пригнулся и щучкой прыгнул вперёд. В тот же момент, на мою спину свалился мертвец. Видимо, парень бежал вслед за мной. Когда я упал, то он нарвался на пулю, которая летела в меня.

Чуть погодя?, стрельба понемногу затихла. Послышался какой-то приказ, и раздались голоса множества фрицев. Никуда не спеша, они выбрались из своих глубоких окопов. Растянулись в длинную цепь и стали прочёсывать поле, по которому мы мчались в атаку.

Они подходили к лежащим советским солдатам и смотрели на них. Если враги замечали, что те ещё живы, то немедленно добивали противников. Кто-то из пистолета, кто-то ножом, а кто и сапёрной лопаткой.

Фашисты оказались поблизости. Я уткнулся лицом в сухую траву, затаил дыхание в груди и притворился покойником. Рядом с моей головой возникли огромные ноги, обутые в сапоги с тупыми носами.

Клацнул затвор карабина и грохнул выстрел над моей головой. Пуля попала в спину бойца, упавшего сверху. На счастье, она всё же застряла в его мёртвом теле. Наверное, на что-то наткнулась. Немец пошёл себе дальше. Я так и остался лежать под убитым солдатом, словно под шубой.

Они прочесали ничейную землю, что примыкала к окопам. Решили, что не стоит двигаться дальше, и повернули назад. Пока фрицы бродили по полю, с нашей позиции не было сделано ни единого выстрела.

То ли, там не осталось людей, что могли бы вести оружейный огонь? То ли, их было там очень мало? Вот они и боялись, вдруг фашисты озлобятся, и рванутся вперёд? Думаю, что вернее последнее. Ведь если вся рота погибла в атаке, то защищать нашу сторону, стало практически некому.

Я услыхал, что фрицы подходят ко мне, и снова застыл, словно мёртвый. Несколько немцев протопали мимо, но мне опять повезло. Они не заметили, что я ещё жив и, громко о чём-то болтая, вернулись в траншею.

Облёгчённо вздохнув, я устроился, как можно удобнее, и стал ждать темноты. Тогда можно будет ползком вернуться назад. Тут случилось такое, что я с огромным трудом могу сейчас описать.

Я лежал носом вниз, но каким-то мистическим образом видел всё, что творилось над моей головой. Висевшие над землёй, облака просияли ярким солнечным светом. Послышался звон хрусталя. И вдруг, в небосводе разверзся огромный круглый проём.

Отверстие ослепительно вспыхнуло. Лучи очень медленно, как загустевшая патока, опустились к земле. Послышалось пение настолько прекрасное, что его не могли издавать грубым человеческим голосом.

У меня на глазах в атмосфере появился туман. Скоро, он уплотнился в белоснежное облако. Белесое марево превратилось в фигуры, одетые в блиставшие снегом одежды. Десятки прекраснейших ангелов повисли в небесах надо мной. Шевеля огромными крыльями, они стали плавно снижаться ко мне.

Затем всё было именно так, как говориться в старинной легенде. В той, которую бабушка в детстве поведала мне. Ангелы тихо спускались к земле. Подлетали к павшим бойцам и застывали по двое возле каждого трупа. Они простирали над ними узкие длани и говорили короткие фразы на неизвестном наречии.

В холодеющем теле возникало голубое свечение. Секунду спустя, оно превращалось в сияющий образ подобный убитому. Искрящаяся светом фигура начинала ворочаться в своей оболочке. Это походило на то, как прекрасная бабочка избавляется от покрова хитиновой куколки. Она выбиралась наружу, поднималась на ноги и тревожно оглядывалась по сторонам.

Светлые Ангелы утешали душу погибшего. Надевали на голову алмазный венец. Брали под руки и возносили его в горние выси. Пара за парой, сотни крылатых существ скрылись в блистающей выси. Вместе с ними исчезло и пение, волнующее сердце до слёз.

Рядом со мной задержался один посланник небес. Я всё так же лежал носом в землю. Однако, каким-то неведомым образом видел лучащиеся светом глаза. Они с нескрываемой жалостью глядели в мою грешную душу.