Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 1

Оставшиеся в живых, командиры пришли в себя после обстрела и обошли все позиции, разгромленные фашистскими пушками. Сержанты провели перекличку и с ужасом подсчитали потери. Выяснилось, что из 3182 человек, прибывших сюда накануне, большая часть погибла на месте. Здоровых бойцов насчиталось чуть более полутора сотен.

Почти полтысячи красноармейцев имели ранения разной степени тяжести. От полученных сильных увечий и крупной кровопотери многие были на грани жизни и смерти. Как и кем оборонять данный рубеж, никто толком не знал. Ещё одна такая атака, и из людей никого не останется.

Не успели офицеры обсудить положение, в котором они оказалась, как послышался топот конских копыт. Возле окопов возник вестовой из штаба дивизии и передал командиру полка пакет из плотной бумаги.

Внутри находился короткий приказ: «Отойти к ближайшей деревне, лежащей в шести километрах к востоку. Встать на околице. Создать рубеж обороны и ждать там прибытия свежей воинской части».

По редкой цепочке солдат прошла очередная команда: «Оставить всех раненых! Приготовиться к маршу!»

Способные двигаться самостоятельно, красноармейцы весьма удивились. «Нужно бросить товарищей?» – читалось на их встревоженных лицах. «А что с ними будет, когда здесь появятся фрицы? Ведь фашисты не станут возиться с калеками. Перебьют всех несчастных бойцов, словно кроликов!

С другой стороны, – размышляли они, – нас слишком мало, и мы не сможем их унести. К тому же, они прочно свяжут нас по рукам и ногам. Сами погибнем и их не спасём!» Как ни сложно всем было, решиться на подобное действие, но люди хорошо сознавали, другого выхода нет.

Раненые тоже всё поняли правильно. Они печально вздохнули и опустили потухшие взгляды к земле. Кто-то обратился к молитве, кто-то к матерной ругани, а кто-то начал готовиться к последнему бою.

Они подтянули к себе винтовки с гранатами и подсумки с патронами. Потом, кое-как поднялись на ноги и постарались занять такую позицию, из которой смогут стрелять по врагам.

Уцелевшие в сражении воины повели себя все одинаково. Они сглотнули комок, появившийся в горле, отвернулись от тех, кто не способен идти, и принялись собираться в дорогу.

Все знали, что за потерю шинели, оружия и вверенного им снаряжения, грозит трибунал и быстрый расстрел. Поэтому, старались взять всё, что было за ними записано. А если получится, то прихватить и боеприпасы. Не то ненароком нарвёшься на фрицев, а отбиваться-то нечем.

В расчёт Павла входило пять человек. Из них невредимыми были лишь он и сержант, командир отделения. Так что, двум крепким бойцам пришлось тащить на себе миномёт калибра 82-миллиметра.

Парень поднял сначала шинель, но потом передумал и не стал надевать её на плечо. Он прицепил сзади вьюк с опорной плитой, а на груди разместил гладкий ствол, ещё тёплый от частой стрельбы. В правую руку, боец взял винтовку, а левой ладонью поднял мешок с притороченной скаткой. Всё это, вместе тянуло не менее полста килограммов.

Тем временем, командир закинул за спину стальную двуногу, впереди закрепил – «трёхлинейку», скатку и «сидор», а в руки взял по лотку с тремя снарядами в каждом. Так что, на невысоком сержанте груза оказалось не меньше, чем на его крепком товарище.

В ходе обстрела фашистов, из восьми миномётов полковой батареи уцелело лишь пять. Три орудия накрыло фугасами, а расчёты, что находились поблизости, насмерть побило осколками. Большая часть тех людей, что выжил на соседних позициях, получила контузии или ранения.

Здоровых бойцов набралось в два раза меньше, чем нужно. Причём, все были навьючены до последних пределов. Вместо одной части орудия, как говорилось в уставе, они брали в руки, что-то ещё.

Даже раненые красноармейцы и те тащили не только шинели, винтовки и «сидоры». Они развязали мешки и положили в них кто одну, а кто даже две четырёхкилограммовые чушки. Плюс взрыватели к ним.

Контуженный взрывом, молодой лейтенант осмотрел подчинённых, оставшихся от вверенной роты. Он поставил вперёд тех парней, что оказались нагружены больше всего, и повёл их к деревне, куда медленно двигался разгромленный полк.

Группа из двадцати трёх человек спустилась с пригорка, где находилась позиция. Они выбрались на пыльный просёлок, и встали в хвост длинной колонны отступающей воинской части.

Качаясь под весом железа, Павел вперился взглядом в сапоги офицера. Мало что, видя перед собой, он шёл прямо за ним. Сзади тащились ещё два человека не имевших ранений.

На каждом из трёх здоровых бойцов, висело по полсотни кило. Скоро внушительный груз дал знать о себе. Через триста-четыреста метров солдаты уже потеряли последние силы. Дыхание стало коротким и шумным, пот ручьями катил по лицу, а ноги начали мелко дрожать.

Лейтенант обернулся. Заметил их состояние и приказал: «Привал – пять минут».

Павел сошёл на обочину и бросил мешок, упёр винтовку прикладом в землю и, держась руками за ствол, медленно встал на колени. Он свалился на левую сторону и застыл, как убитый.

Рядом появился сержант. Он согнул ноги в коленях. Поставил лотки со снарядами на сухую траву и лёг возле них. «Трёхлинейку» и «сидор» он оставил висеть на себе.

Как только солдаты слегка оклемались, офицер приказал: «Рота подъём!»

Павел попробовал встать и с отчаяньем понял, что в одиночку не сможет этого сделать. Командир орудия, на котором висело около двадцати пяти килограммов, медленно поднялся с земли, и крикнул одному миномётчику, что находился в хвосте их отряда.

Подошёл высокий солдат с перевязанным правым плечом и встал справа от неподвижного парня. С другой стороны разместился сержант. Они вдвоём взяли товарища под руки и, скрипнув зубами, рывком поставили его вертикально. Затем, вручили винтовку, скатку с мешком и подтолкнули вперёд.

В таком же порядке они и двигались дальше. Впереди шёл лейтенант, за ним – трое бойцов, каждый из которых тащил на себе ствол и опорную плиту для него. Возле них находилось шестеро раненых воинов. Они помогали подняться бойцам после очередного привала.

Остановки делались всё чаще и чаще. К тому времени, когда впереди появилась деревня, колонна замирала на месте через каждые сто с чем-то метров.

За два с половиной часа, миномётчики с огромным трудом прошли шесть километров. Они добрались до точки сбора полка и вошли в первый попавшийся двор, с распахнутыми настежь воротами.

Офицер нашёл место, где было поменьше солдат, и приказал разместиться возле уставшей пехоты. Все сложили с себя тяжеленную ношу и тут же почувствовали, что совершенно остались без сил. Они повалились на землю и мгновенно уснули.

Сразу после рассвета, во дворе появился незнакомый Павлу майор. Скорее всего, вчера он командовал каким-нибудь батальоном полка. Теперь оказался старшим среди офицеров и взял на себя команду разгромленной воинской частью.

Он поднял всех на ноги и велел готовиться к бою. Батарею мужчина отправил к другому концу небольшой деревеньки. Он приказал им там обустроиться и ожидать скорую атаку врага.

Миномётчики подняли отдельные части орудий, нагрузили железо на плечи и двинулись к новой позиции. Они миновали последний двор поселения и остановились, не зная, куда им идти?

Наученный опытом, полученным им накануне, командир роты повертел головой. Недалеко от себя лейтенант разглядел скромную рощицу. Среди зарослей низких кустов, виднелось орудие калибром 76-ть миллиметров и одна телега с припасами. Лошадей рядом не было.

«То ли, животные погибли вчера, то ли, их всех надёжно укрыли в какой-то низине? – устало подумал боец. – Если скотину убило, то пушкари притащили всё это, так же, как мы, на пердячем пару».

– Встанем под кроны деревьев. – приказал лейтенант. – Там нашу позицию будет не видно ни сверху, ни сбоку.

Пока собирались в дорогу, пока тихо тащились до нужного места, в облаках вновь появилась ненавистная «рама». Она покружила над убогой деревней и, разглядев всё, что ей захотелось, улетела на запад.

Собрав миномёты, бойцы приготовили их к новому бою. Все взялись за лопатки и начали рыть неглубокие индивидуальные щели. Вдруг придётся укрыться от бомб и снарядов врага?

В отличие от небольшого холма, где они находились вчера, здесь был не рыхлый суглинок, а красноватая глина, лишь сверху покрытая тонким слоем земли. Кроме того, корни деревьев переплелись внизу в плотный клубок. Всё это сильно мешало копать.

Не успел Павел закончить неглубокий окопчик, как послышался топот копыт, долетевший с востока. Он поднял голову на приближавшийся шум. Между кустов появился короткий артиллерийский обоз.

Впереди шли четыре повозки. Каждую тянула шестёрка крупных коней. К основательным на вид передкам крепились массивные длинноствольные пушки. Сзади тянулись телеги с боеприпасом.

Ни габаритами, ни своим внешним обликом, орудия не походили на «полковушки» образца 1927-го года. Те, что состояли на вооружении стрелковых полков.

Уцелевшие во вчерашнем бою, бойцы не усидели на насиженном месте. Они поднялись и подошли к подкреплению, которого ждали с утра. С видом бывалых солдат, они с интересом смотрели на обслугу орудий, щёголявшую новенькой, незапачканной формой. У всех были петлицы чёрного цвета, такие же, как и у Павла на гимнастёрке.

Кто-то начал расспрашивать, кто вы такие, откуда явились и что это за необычные штуки, которые притащили с собой?

Новички спрыгнули с задних повозок, доверху заполненных длинными ящиками. Они вытащили шанцевый инструмент, принялись за обустройство позиций и в двух словах сообщили приятную новость:

– По приказу фронтового начальства, батарея 76-ти миллиметровых дивизионных орудий пригнали сюда, чтобы не дать прорваться фашистам. В связи с обстановкой, сложившейся на данном участке, в распоряжение полка пехотинцев временно передали четыре пушки образца 1936 года, которые называются «Ф-22УСВ». Буквы «УСВ» означают «усовершенствованная».

– И сколько же весит такая махина? – спросил сержант миномётчиков.

– В боевом положении – около полутора тонн, – тяжко вздохнул один из прибывших солдат.

– «Полковушка» тянет девятьсот килограммов, и то мы устали катать её с места на место. Ну, а с этакой дурой вообще пупок надорвёшь, – разочарованно выдал старый боец. Он был из тех пушкарей, кому удалось уцелеть во вчерашнем сражении. Было отчётливо видно, что он натаскался со своей «железякой» досыта.