Заметила медленно идущего среди декораций Шубина.
Он загримирован и в костюме вождя. Внешнее сходство с Лениным довольно большое, но артист значительно превышает вождя в размерах. Шубин нетороплив, кругл. Явно чем-то озабочен.
Шубин. Для того, чтобы утвердить костюм, артисту пришлось двадцать километров идти по коридорам! А режиссёр что, не может подняться к артисту в костюмерную?
Аня(в трубку). Зоя Ивановна, я здесь… Сейчас… (Шубину.) Извините, я по телефону говорю.
Шубин. В актёрской комнате даже воды не поставили. Минералку, связки смочить.
Аня. Вы извините, я по телефону говорю с режиссёром картины. (В трубку.) Сейчас, Зоя Ивановна…
Шубин. Раньше бывало и коньячок режиссёр предложит.
Аня. Извините, я как раз по телефону говорю с режиссёром картины.
Шубин. Так спросите его насчёт коньячка. Шучу.
Аня на шутку не отреагировала. Горячев продолжает прогуливаться по площадке, пытаясь рассмотреть декорации.
Аня(по телефону). Зоя Ивановна, ну, тут уже актёры. Я в павильоне… Я поняла – жду от вас звонка.
Выключила телефон. Смотрит по сторонам.
Увидела Шубина, подошла.
Шубин. Между прочим, у артиста к режиссёру масса вопросов.
Аня. Забыла ваше имя-отчество…
Шубин. Владимир Ильич.
Аня(холодно и озабоченно). Я ваше забыла.
Шубин. В миру Павел Сергеевич. А что так темно и пусто в этом храме «важнейшего из искусств»?
Аня. Павел Сергеевич, вы рано сюда пришли. Съёмка будет позже. Мы вас пораньше привезли, потому что из-за этих пробок Зоя Ивановна решила: актёрам приезжать на студию с запасом времени.
Шубин. Разумное решение.
Аня. А то, знаете, тут все готовы – а актёр в пробке.
Шубин. Актёр всегда «в пробке». (Смеётся.) Про-обка, знаете ли, прежде всего принадлежность виноделия, а потом уже этот автомобильный «Содом и Гоморра».
Аня. Вы извините, мне надо срочно «эсэмэску» послать. Я вам советую всё-таки пока у костюмеров посидеть, там теплее. Вас позовут, когда актёры понадобятся.
Шубин. Артист хотел обжить площадку – а здесь темно. Экономится электричество?
Аня. Экономится.
Шубин. Раньше жгли – не жалели.
Аня. Раньше не из своего кармана жгли.
Шубин. «Развитие капитализма в России»! Позвольте, девушка, спросить, как вас зовут?
Аня. Анна меня зовут.
Горячев. Анечка, нельзя ли всё-таки до съёмки пролистать сценарий? Артисту в костюмерную принесли вот эту страничку. Вы, видимо, и на бумаге экономите?
Аня. Сейчас я как раз об этом пишу: чтобы вами кто-то занимался из группы. Спросите у них сценарий.
Шубин. Ваша режиссёрша хоть репетирует… или сразу гонит на плёнку?
Аня. Извините. Я должна «эсэмэску» отправить.
Горячев. Не знаю вашу режиссёршу, не знаю, кого Бог послал… но думаю, что артист попросит репетицию.
Аня. Просто Зоя Ивановна должна срочно встретиться с продюсером.
Шубин. Продюсер… это фигура поважнее нашего брата артиста. Понимаю.
Аня. Там, на третьем, буфет уже работает. Там теплее, можно кофе попить.
Шубин. «Мы артисты – наше место в буфете». Артист последний раз был на студии давненько и не помнит уже, где эти буфеты.
Вдруг загорелась наверху одна маленькая лампочка.
Шубин. Ага! Ну вот и «луч света в тёмном царстве»! А как же нам понять, где у вас действие происходит? По этим декорациям всё что угодно предположить можно. Ага, а вон там, кажется, и пьедестал…
В глубине павильона слышится голос Горячева.
Горячев. Слышу голос любимого артиста. Вы где, Павел Сергеевич?
Шубин. Мы здесь. Это кто?
Аня. Это гримёр. Он с другой картины.
Шубин. Я же был у гримёров!
Аня. Да он не наш. Просто пришёл на вас посмотреть.
Шубин. Ну, пожалуйста – пусть смотрит.
Резко звучит телефонный звонок.
Аня быстро направляется к выходу.
Аня. Ой, извините, у меня звонок. Да, Зоя Ивановна… Ленина уже одели и загримировали… Героиню отвели в кафе… Хорошо, её пока не будем трогать… Я поняла: не трогать… Передам… Ну как там у вас?