Заводской район

За это Анатолия уважаю.

А он все продолжал рассказывать о своей снабженческой работе. Как это здорово, ездить по стране, на поездах, летать на самолётах.

Быстрый громкий, деловой, спортивный, он как никто другой из моих новых знакомых подходил для этой снабженческой работы.

– Да, Славик, поездил я немало.

– А что, Анатолий Иванович, надоедает в командировках?

– Нет. Спокойнее.

Этот честный и откровенный ответ не был для меня неожиданностью.

– Давай, Славик, переходи-ка к нам. Наша работа для деловых людей. Ты парень динамичный, начальство о тебе хорошо отзывается. В волейбол неплохо играешь опять-таки. А в нашей работе нервной, закалка спортивная ой как пригодится. Так что, я думаю, сработаемся.

Погода была чудесная. Из заводоуправления вышла симпатичная девушка. Я поймал себя на мысли, о том, что не слишком ли внимательно разглядываю я ее, совсем почти не слушая своего возможного будущего начальника.

– Ну до свидания, Анатолий Иванович, подумаю.

Девушка профлиртовала мимо. Я невольно оглянулся. Хороша. Красива. Стройна.

– Думай. Не тяни только – отвечает Анатолий Иванович.

Подаю ему руку. Обещаю подумать. Прощаемся.

Так как мы работаем в одной комнатке, то у нас все на виду. И вот никак не могу принять такую мелкую услужливость Вовки, когда за 10 рублей он, раскланиваясь, говорит одному конструктору:

– Все сделаем, как скажете.

Речь идёт о шабашке. Мужику надо зарядное устройство для автомобильного аккумулятора в гараж.

– Все – все сделаем. И конденсатор у нас есть, и трансформатор, диоды мощные поставим, не волнуйтесь

Хороший бы приказчик получился из него.

А я гордый. Я вот так не смог бы унижаться. И ради чего? Ради 10 рублей? Нет, я так пресмыкаться не мог бы. Хотя, парню может нужны деньги. Пусть подзаработает.

А ещё мы ходим с Вовкой в Школу рабочих корреспондентов при газете «Областная правда». Валерий Голубев, наш преподаватель, меня спрашивает:

– Вы диалогами увлекаетесь?

Смущённо киваю. Он анализирует мои зарисовки. Учит. Я молча слушаю. Где надо киваю, где надо улыбаюсь одобрительно. А сам думаю: «Не и диалогами увлекаюсь, а жизнь изучаю, литературу люблю, а жизнь, дорогой Валерий, сплошь состоит из диалогов. Как ими не «увлекаться», дорогой Валерий Леонидович.

И очень приятно услышать его скупое и сдержанное:

– Пишите, Александр, у вас получится.

Вот как-то мы (Куда только нас не заносит в рабочее время!) о социализме заспорили.

У нас социализм. Вот исследовать бы тему бедности, нищеты при социализме. Социальной несправедливости, когда одни богатые, другие не менее умные и образованные, а – бедные и нищие.

Как же это так? Что же это за общество такое справедливое социалистическое, если есть такая ужасная несправедливость, если есть бедные и нищие, которым и кушать нечего и одеть доноски все и старое.

Что это за социализм? Нищета убивает в человеке человечность и доброту или наоборот порождает безысходность, всепрощенчество, приспособленчество и ломает человеку его хребет, лишает всякого достоинства или наоборот обозляет ожесточает его душу?

Поразмышлять бы.

Вчера с Алкой ходили в ресторан. Если все описать, все будет немножко смешно. Какие-то пьяные рожи за соседним столом все время ржали и обсуждали свои семейные отношение. До меня донеслось:

– Жена не профессия.

Их нетрезвые рассуждения о семейной жизни иногда доносились до нас.

Но мы не обращали внимания. Играла музыка. Все было романтично и хорошо. Она заказала шампанское, я ликёр. Были зразы с жареной картошкой.

Сидели долго. Мне запомнились ее поцелуи. Ее слова:

– Я пьянею от твоих поцелуев.

Я молчу.

– Слышишь? – повторяет она, – Гордись.

Я так и не ответил, и заговорил о чем-то другом.

Постеснялся эту тему развивать.

И вчера же она сделала тонкий намёк, что я сухарь. Отчего это? Может, конечно, от того, что я с ней немного зажатый? Так я девочек с детства стесняюсь. Или от того, что я до сих пор в чем-то не признался ей? И от того, от этой неопределённости и есть в наших отношениях какая-то недосказанность, лёгкая напряжённость? А разве обязательно на словах что-то девушке говорить? Разве она не видит и не знает, что я ее сильно люблю? Ведь не станешь же ты ходить и целовать девушку, в которую по уши не влюблён?

А то, что есть какая-то скованность в наших отношениях, я чувствую. И она, наверное, права. Почему-то нет лёгкости и простоты между нами? Она медсестра, я рабочий. Может кроме моей любви к ней между нами ещё что-то общее должно быть? Профессия что ли? Или увлечения? Я люблю литературу, политику, «Комсомольскую правду», а она и книг не читает.

Неужели для тех отношений, о которых она мечтает, мало одной моей любви и моего хорошего и влюблённого отношения к ней?

Наверно, Алла права. Есть во мне какая-то сухость и скованность.

Это я виноват.

Но я не знаю, как вести себя с девушкой так, чтобы ей все и всегда нравилось?

И бывает ли такое?

Одиночество даже приятно бывает иногда. Это возможность поразмышлять, подумать, вспомнить. Я все думаю, над словами ее, что я сухарь.

Что это значит? У меня что трудный характер что ли? А разве не видит она моей любви к ней? Что ещё ей от меня надо?

Сухарь. Сухо. Значит ей надо от меня какой-то радости? Но если встречи со мной ей не приносят «радости», может это просто означает, что она ко мне не испытывает никаких сильных и положительных чувств?

А как же тогда ее слова о том, что она пьянеет от моих поцелуев?