Театр очищения

– Бен, хорошо выступил, – обратился Ричард.

После этих слов Бен улыбнулся и пожал ему руку. Видно, что парень слабохарактерный, рановато ему выступать в серьезных образах. От этого трагедия только превратится в комедию. Один из членов «жюри», посмотрев на Ричарда, закатил глаза и помахал головой повернувшись к коллегам.

– Мне не нужно переобуться? – спросил Ричард.

– Нет, парень, тебе нужно только выступить, – сказал один из них и показал пальцем на сцену.

Гектор присел. Стыд за грубость коллег читался в его глазах. Вполне возможно, что «жюри» немного выпили, отсюда и подобное неуважение, думал Ричард. Он поднялся на сцену. Только бы не перецепиться! Сцена настолько усеяна подобием рельс, уходящих за кулисы, что выступать было бы удобно только стоя на месте – и то не факт. Как Бен умудрялся тут свободно передвигаться, да еще со своим-то весом?

Словно босиком по камням, он пробрался в центр сцены. За кулисами стояло несколько скелетов будущих манекенов или скульптур, нижней частью подсоединенных к рельсам. В дальнейшем на палки наносился мрамор или бетон, после скульптор высекал удивительные формы, превращая безжизненный скелет в произведение искусства. Но зачем они тут, в театре? Ведь заготовки как правило должны находится там, где производят манекены. Неужели у них есть собственный скульптор?

– Как мне выступать когда… – не успел он закончить, как его перебили. – Ты – маленькая девочка, которую загнал в угол убийца.

Ричард уже сталкивался со многими представителями театра и встречал наглецов похуже. Также ему приходилось выступать в подобных пьесах жанра ужас. Так что задание не показалось ему странным. Однако вряд ли Ричард подходил на роль маленькой девочки. “Возможно, очередная издевка, проверяют меня на прочность. И не с такими работали”, подумал он и присел, прижав колени руками к груди.

– Нет, мамочка, помоги мне, – пытаясь спародировать писклявый голос маленькой девочки, Ричард качался из стороны в сторону. Его губы скривились, а глаза начали слезиться. – Нет, нет, пожалуста, – он специально пропищал слово неправильно.

Гектор опустил голову.

– Браво! – похлопал наглец, сидящий рядом с Гектором. – Такой подход возродит театр! Не терпится посмотреть на тебя в разгаре пьесы! – говорил он.

Остальные (кроме Гектора) только подтверждали его слова кивками. “Кажется, этим наглецом был Картер, о котором рассказывала та женщина в магазине тканей”, – подумал он. К похвале Ричард отнесся холодно.

– А теперь изобрази физическую боль от голода. – Картер встал, на его лице виднелось возбуждение, словно он нашел кого хотел.

Но Ричарду казалось, что он проходит собеседование на должность проститутки. Все-таки это лучше, чем ничего, если в итоге это куда-то приведет. Он прилег на сцену, держась за живот, и тяжело задышал.

– Больше боли!

Застонав, Ричард начал дышать глубже. По правде говоря, боль он чувствовал реальную. Железные рельсы давили ему на плечо так, что рука потихоньку начинала неметь.

– Больше, я хочу больше, – глаза Картера пропитались одержимостью к актерскому мастерству Ричарда.

На мгновение Ричард поверил, что умирает от голода, и мысль – «А я не так уж плох!» – мелькнула в его сознании. Но стоило ему поверить в себя, как все, кроме Гектора заржали, как завсегдатаи пивных баров. Смех имел глумливый характер – настолько, что Ричард обернулся от чувства, что за его спиной кто-то стоит. Но, кроме заготовок декораций и различного инвентаря, никого не было.

– Нет, мамочка, помоги мне, да, Гектор? – один из них перекривил Ричарда и несильно ударил Гектора по плечу. Тот никак не реагировал, а лишь глубоко вздыхал. Ричард поднялся и уставился на них. Смех не утихал. Если они хотели пристыдить Ричарда, то на мгновение у них это получилось.

– Я, конечно, всякого повидал, но это уже перебор, – сказал Ричард.

“Зажравшиеся ублюдки. Если они думают, что я буду это терпеть, то они ошибаются”, подумал он и спустился со сцены. Картер стал напротив, перегородив путь.

– Никуда ты не пойдешь, – заявил грубиян.

Его голос все еще излучал ехидность. Ричард отступил влево, чтобы обойти его, но Картер взял его за плечо. – Я сказал, никуда ты не пойдешь, – теперь его голос звучал зловеще. Лицо сделалось серьезным и он отпустил плечо Ричарда. Насмешки со стороны коллег тоже исчезли.

– Ты ведь актер, Ричард, вот и актерствуй, – он указал на сцену. Ричард краем глаза заметил, что его окружили со всех сторон. Голова в этот момент перестала думать. Выход был один – бежать. Ричард рванул через ряды кресел, так как остальные пути к отступлению были перекрыты. Только он запрыгнул на сидение, как Картер и его люди, словно псы, набросились на него. Картер ухватился за ногу Ричарда. Бедный упал, ударившись ребрами о спинку кресла. Пока он пытался отбиться от хватки Картера второй ногой, пытаясь попасть ему в голову, псы пробирались через ряды сидений, пока в какой-то момент их холодные руки не вцепились в его тело. “Это конец”, мысль гвоздем вбилась в голову. “Куда я ввязался? Зачем? Придурок”. Ричард закричал что есть силы и начал вырываться. Но вырваться из хватки трех человек – все равно что выйти из сонного паралича – чем сильнее сопротивляешься, тем дольше в нем останешься. Ричард чувствовал себя беззащитной собачкой в руках жестоких подростков, которые хотят отрезать ему лапку.

– Ты будешь лучшим актером нашего театра, – произнес Картер и вынул из заднего кармана шприц. Где-то вдалеке послышался звук раскалывающейся доски. – Держите крепче, – двое человек вцепились ему в руки и ноги. Картер оголил иглу и соединил со шприцом.

– Нет! Что вы делаете? Я рассказал, куда иду, всем друзьям. Если я исчезну, за мной сразу же придут. Отпустите меня, я никому не скажу.

Ричард изо всех сил дергал ногами, но хватка оставалась мертвой. Отломав головку ампулы, Картер набрал полный шприц. Пару раз брызнув через иглу, чтобы избавится от пузырей воздуха, он сказал:

– Неужели ты думаешь, что мы выбираем людей с друзьями?

Шприц вошел в кожу шеи как шило. Он вдавил шток шприца и жидкость с молниеносной скоростью растеклась по венам.

– Приятно иметь с вами дело, – сказал он и вытащил иглу из шеи.

Свет начал пропадать из сознания.

– Ты станешь великим актером, я отдам тебя в руки лучшего режиссера и все узнают, что такое «театр очищения», – говорил с восхищением мутный силуэт, пока не уплыл во тьме.

Акт 2

“Где я?” – в ушах нарастал шум, как под водопадом. Расфокус в глазах давал рассмотреть едва уловимые точки света. “Зуд в ногах просто невыносимый, Боже, что происходит? Почему мое тело не двигается?” – Ричард попытался закричать но ничего не вышло. Он боялся задохнуться от страха, поэтому старался не упускать возможности вдохнуть как можно больше воздуха. Закрыв глаза, он видел все те же огни. Они сияли и переливались, от чего голова шла кругом. И этот запах, словно лежишь в куче дохлых крыс. Его желудок не выдержал и выбросил через рот утренний завтрак. Когда ты блюешь в неизвестность, становится еще хуже. Единственное, что было понятно, так это, что его тело находилось в вертикальном положении.

Он прищурился и смог разглядеть людей. Кажется, они рукоплещут ему. Такие нарядные, как куклы на выставке. Причудливые парики чуть ли не слетали с их голов от столь яростных аплодисментов. Оживленные лица в зале требовали выступления. Раздался тихий механический звук под мышкой похожий на треск зубов друг о друга. Рука Ричарда поднялась вверх и неуклюже, точно как марионетка в руках плохого кукловода помахала людям в зале. Шум усилился. Кто-то свистел, а кто-то неразборчиво кричал. “Какого черта?”. Это не было его волей. Он был одет в жюстокор с белыми бантами на манжетах. На голове – тюрбан с белым пером. Принц махал со сцены, а зал ему рукоплескал. Не об этом он мечтал, когда поступал на актерский факультет. В глазах каждого, кто сидел в зале, виднелось предвкушение. Некоторые люди доставали бинокли и устраивались в креслах поудобнее. Сейчас будет выступление.

– Помогите. Пожалуйста, – прорезался едва слышный голос. Но зал лишь продолжал шуметь и восхищаться. Его рука опустилась, и по щеке потекли слезы, смешиваясь с неуклюжим гримом.

Наконец народ замолчал. Только эхо от безжалостного мычания Ричарда разносилось по залу, акцентируя внимание зрителей на центр сцены. Зрение почти восстановилось, и он смог полностью охватить взглядом зал и увидеть своих фанатов.

– Зачем? – спросил он публику хрипящим голосом, ответом была тишина.

В зале погас свет. Свечи хрустальной люстры медленно тухли. Казалось, эта люстра – единственный проблеск прекрасного среди мрака. Он представлял себя этой люстрой – такой беззаботной, отдаленной от здешней обстановки – пока не начал бесшумно отдаляться от публики вглубь сцены.

– Нет, нет. Отпусти меня, – прохрипел он в темноту, но ничего сделать не мог.

Люди из зала перешептывались между собой. Щелчок. На полу театральной площадки появился круг света. Классическая музыка повышала давление. Сладкими как мед нотами, безмятежная мелодия заглушала страх, от чего на висках пульсировали вены. На свет вышел человек в черном костюме.

– Эй, помогите мне, пожалуйста, – Ричард уже не верил в то о чем просил, но слова все равно вырывались из его рта.

Человек поднял правую руку так, словно держал в ладони сферу, а левую прислонил к груди. Представление начинается. Оперный голос величественно прозвучал на весь зал, и казалось был слышен старухе в магазине тканей. Тенор певца был превосходен, казалось, лучше слышать не приходилось. Обжигающие неприятные муравьи пробежались по затылку Ричарда.

– Люблю я девочку свою, никогда ее не отпущу. Ангел во плоти, что греет душу мне. Кровь родная, что хранил как камень драгоценный, сбежала от моей заботы, – он отходил спиной назад к Ричарду и круг света пятился за ним. – И теперь не видеть мне покоя, пока не верну утраченное мною сокровище, – подъехавшее к Ричарду тело продолжало петь.

Он увидел привязанного к манекену темнокожего мужчину в удлиненном смокинге. Кожа на его лице была покрыта лопнувшими волдырями. Разорванный рот, привязанный к механизму открывался и закрывался в такт словам песни. Круг света перешел на Ричарда и ослепил его.

“Это сон, гребаный кошмар который сейчас прекратится”, думал он, зажмурив глаза и пытаясь пошевелить конечностями, которые даже не думали двигаться. Открыв глаза, осознание вылилось на него, как ведро ледяной воды. Кошмар не закончился. Как и этот темнокожий певец, он был вплотную привязан к скелету манекена, который он видел за кулисами. Ричард посмотрел на ноги бедолаги, которые перемещались по рельсам с помощью маленьких колес. Не могло уместиться в голове, что нечто подобное в принципе возможно. Этого просто не может быть! Он заорал во все горло, но вырвались лишь едва ли слышные хрипы. Тогда он заорал еще раз, и голос совсем немного прорезался. Ричард выбился из сил. “Неужели я закончу, как этот парень?”, подумал он. “Может, я тоже должен быть мертв и то, что я очнулся было ошибкой?”. Эта мысль пугала его еще сильней.

– Она как лист в огне, я не отец, если не могу уберечь ее, – последнюю ноту певец растягивал, пока не погас свет и не зашумели аплодисменты.

Где-то за стенкой тихо затрещали шестеренки и манекен потащил Ричарда за собой. Опять. Куда? Зачем? Через некоторое время он почувствовал резкое торможение, которое символизировало прибытие в точку назначения. Его не покидало чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Оно исходило из вполне конкретного места, куда он и повернул голову. Хоть ориентироваться в пространстве в такой темноте сложно, он знал, что в той стороне находился зал. Но не публика вызывала у него это чувство, а что-то намного ближе. Словно прямо перед лицом дышал призрак. Свет. На него смотрела посиневшая голова женщины. Рот ее был слегка приоткрыт, а мертвый взгляд пронзал Ричарда насквозь. Она была так же привязана к манекену. На мгновение показалось что под нарядным платьем ее грудная клетка надувалась и сдувалась. Но все это было не более чем иллюзией – девушка не могла дышать, она мертва. Лицо казалось ему знакомым хоть он понимал, что видит его первый раз. “Нет. Боже, это ведь… Актриса театра, в котором я месяц назад проходил прослушивание”, подумал Ричард и отвернулся. Его легкие сделали резкий выброс воздуха. В памяти возникли фрагменты, как девушка танцевала балет в том же платье, что и сейчас, и как было бы здорово пригласить ее куда-нибудь после выступления. Как он волновался, обдумывая с какой стороны начать диалог, и как не смог решится даже подойти к ней. Ричард заплакал, и круг тусклого света направился на них. Когда не можешь вытереть себе сопли, чувствуешь себя еще более беспомощным. Слева от них стояли декорации ночного причала. Луна – большая, как во время суперлуния – освещала их костюмы. Мягкая мелодия скрипки очаровывала зал и заставляла публику умиляться.

– Мы с тобой в этом мире одни. Все оставила я позади. И никто никогда не разлучит нас, – запела девушка, и влюбленная пара взялась за руки. Они двинулись вдоль причала. Ричард отчаянно закричал, но его голос все еще тихо хрипел.

– Идет голова кругом от любви моей к тебе, Луиза, – раздался мужской голос и рука Ричарда непроизвольно коснулась локтя девушки. Она приблизилась к нему, коснувшись плечом его плеча.