Опыты литературной инженерии. Книга 1

– Съел, – недрогнувшим голосом ответил любимец Веня.

– Что значит – «съел»? – изумился редактор.

– Это слива была, то есть, абрикос, – начал оправдываться Веня. – Ну, как я мог с ними поехать, когда я там кое-что преувеличил!

– Преувеличил? – взвился над столом редактор. – Преувеличил? Наврал тридцать три короба и это ты теперь называешь «преувеличил»? Если я останусь на этой должности, то это будет чудо, а не твоя заслуга! Ты ославил меня, ты меня предал с потрохами! А твой поганый змей-овцеед? Как ты смог додуматься до такой чуши? Я ответ-секретарю выговор впаял из-за тебя! Невинному человеку! Что ты там наплел про снежного человека? Отвечай! Молчишь, ренегат? Я прикажу бухгалтеру подсчитать все выплаты, все нечестиво заработанные тобой деньги. Я прикажу ей сделать начет. Ты вернешь редакции все до копейки! Меня под суд отдадут по твоей милости! Иди, Веня, прочь с моих глаз. Иди с богом! Твое счастье, что у меня сейчас нет сил, а то я перегрыз бы тебе горло собственными зубами! Освободи газету от своего присутствия, займись чем-нибудь общественно безвредным, например, разведением кроликов. Ступай, Венечка, не то меня от твоей персоны сейчас Кондрашка хватит!

Запоздалые сотрудники, робко сгрудившись в конце коридора, провожали уходящего Веню сочувствующими взглядами. Если бы в этом провинциальном городе был свой живописец-бытописатель, он назвал бы эту душераздирающую сцену «Конец четвертой полосы». Циник-фотограф с немецкой фамилией Фицнер, высунув из своей темной каморки лицо с вечно прищуренными глазами, кратко подвел итог:

– Аллес капут!

Но вслух он произнес это по-русски и одним емким словом.

2012, май

То ли это был клен, то ли ясень – особого значения не имело. Он поудобнее устроился на ветке, которую вполне обоснованно считал своей, и прислушался. Время было еще далеко не позднее – в самый раз для начала. Но он вполне обоснованно числил себя бывалым и без особой надобности не суетился. Те, кто помоложе, вот-вот начнут. Пусть поорут, пусть осипнут. Процесс, бесспорно, тоже важен. Но предпочтительнее все-таки результат.

Неподалеку проходила асфальтированная дорога, в объезд жилого микрорайона. То, что по ней проезжало, не доставляло особого беспокойства: так себе – легковушки. Правда, напомнил он себе, что-то в последнее время их стало чересчур много. Это заключение тоже было вполне обоснованно.

Ага, в дальней части лесочка начал первый. Определенно слабак! Из молодых и ранних. Не то курица-несушка на сносях, не то подвыпивший голубь. Сущий примитив. Три хриплых крика совы, два крикливых хрипа коростеля и невыразительный клекот захлебнувшейся в луже вороны. На этот примитивный коктейль вряд ли положительно среагирует даже воробьиха. Вот робко начал второй. Безусловно с комплексом неполноценности. Неуверенный, пришибленный, напуганный ролью, которую пытается на себя примерить. Пищи, пищи, дорогой! Пугай комаров и лягушек!

А вот вам – я! Посвистел исключительно для разминки. Совсем слегка, с полтора десятка разочков. Но свист мощный, упругий, дальнобойный. Что, затихли, прижухли, соколы? Ладно, помолчим еще немножко. Наш час еще не пробил. Мамзели только-только начали прихорашиваться к вечернему выходу. Зачем зря расходовать ценный порох?

Кто это там посвистывает на востоке? Вроде старый знакомый. Еще по прошлому лету. Ну, этот тоже не полновесный конкурент. Правда, если честно, как на рыцарском турнире, малый он не совсем чтобы промах. Вполне, скажу вам, обоснованно. Умен, учен. Это вот его: «тьох-тьох-фьюить-фьюить-тра-та-та-та-фьюить…» Неплохо, отнюдь. В нашей среде, опять же, если честно, таких молодцов днем с огнем, как говорится… Но не конкурент. Дыхание не поставлено, настоящей школы не чувствуется. Разумеется, имеются, так сказать, задатки. Талант не отнять, усидчивость. Но, кроме хорошей ветки, нужен хороший тембр, а при личном знакомстве еще и поза. Ладно, пусть его! Далеко и не опасно. Мы тут в своем кишлаке как-нибудь и без него разберемся!

Не скажу, что с машинами прямо-таки беда, но отчасти все же нервируют. В смысле не эпизодического проезда, а в смысле неотрегулированности охранной сигнализации. Мне отсюда хорошо видна вон та синяя, у девятиэтажки. Владелец у нее, по всем признакам, личность глубоко ущербная и неадекватная. Сколько там у них стоит загрубить чувствительность электроники, не знаю. Да потрать ты, сукин сын, энное число дензнаков, и сам будешь спать спокойно, и соседи от тебя отдохнут! Тут промчится кое-что потяжелее, сразу же синяя на всех четырех колесах подпрыгивает. И визжит поросенком, воет мартовским котом! А во дворе, обратите внимание, конец мая! Заявление вполне обоснованное.

Таких автовладельцев я считаю абсолютно аморальными типами. Если у тебя стоит импортная сигнализация, это не повод для того, чтобы демонстрировать ее вокальные данные на весь микрорайон. Я был удивлен и совершенно сбит с толку, когда обнаружил, что некоторые из наших, разумеется, женского пола, слетались поближе, чтобы, так сказать, «усладить слух», помлеть около вот такого синего чудовища! Извращенки! Настоящая естественная лирика несовместима с «тяжелым роком», тем более механическим, «фанерным». Так нет же, слушают и даже хвалят! Тьфу!

Ну-ка, пора, пора прочистить горлышко. Вот вам, ребята. Четыре минуты, как по хронометру, и не одного повтора! Затихли ближние оба. Дальний сделал вид, что страдает врожденной глухотой. Знаем мы эти штучки! А вот сейчас только свист без малейшего намека на плебейское прищелкивание. Работаем исключительно на продолжительность импульса и на амплитуду! Охо-хо: синяя пробудилась. Знать, и ее взяло за печенки! Теперь надо переждать, когда у нее закончится программа экстренного реагирования на угон. А это минуты три, не меньше.

Тем временем оглядимся. Что там мельтешит справа? Две подружки-худышки. Комарик в этом году пока не пошел в полную силу. Не отъелись девушки, не набрали форму. Ну, это дело наживное, на яйценоскость прямого влияния не оказывает. Я не против закрутить роман и на троих … А что, даже пикантно!

Что я вижу? Слушают сигнализацию! Делятся впечатлением, обсуждают!.. Что тут обсуждать, драгоценные вы мои? Где предмет обсуждения? И это при живом-то барде? Стыдобища!

Хорошо же, вот-вот эта монстера сдохнет, иначе ее аккумулятору капут. Тогда я вам покажу класс. Приобщу, так сказать, к бессмертному искусству! Вы что, думаете, на зимовке в Африке мы мух ловили? Нет, совершенствовали вокал, оттачивали мастерство, занимались до седьмого пота, чтобы вот здесь, на окраине микрорайона… Ну, это, естественно, касается мастеров и трудоголиков. Народ попроще вон там, в сырых кустах, покрякивает сырыми голосами. Все, замолкла железная шарманка! Внимание, начали!

Удобнее начинать со свиста. Это классика. Пробивает листву, хвою и даже мох на лесной подстилке. Теперь звонкий щебет. Не путайте с воробьиным кряхтеньем и чириканьем! Оба мы, как говорят, учились петь. Только один на стационаре, другой на заочном отделении консерватории. Сами судите, кто где. Именно звонкий щебет, со скрытыми на втором плане колокольчиками. Искорки серебра добавить в конце, не забыть. Оно особенно впечатляет. Ну, красавицы, каково? Настоящий мужик – он и в Африке настоящий мужик! Опоет, охмурит, заворожит! Давайте, перескакивайте поближе! К нашему, так сказать, шалашу. Что моя песня? Смесь искренности и коварства. Как, впрочем, и все любовные песни, что вполне обоснованно.

За что нас чтут, за что уважают и превозносят? А вот за это: слушайте! И вот за это! Нет, это далеко не конец, это, в нашей терминологии, только распев. Что мне темный лес, что мне синяя колымага с ее децибелами, что мне паршивый грузовик (черт его сюда занес!) со строительной арматурой? Вот оно – огромное закатное солнце, вот они – фиолетовые фонтаны вечерних облаков, вот оно – небо без конца и без края! А вы говорите: соловьи! Это надо все оптом собрать, соединить, гармонизировать и подать так, чтобы вы, слушая меня, плакали, как будто вам открылась истина в последней инстанции, и вы готовы всех любить отчаянной соловьиной любовью! Ближе ко мне, девочки, еще ближе! Я вам не какой-нибудь захудалый Ванька-гармонист с околицы!

Вся ночь впереди. Будет ворочаться в постели жадный владелец синей таратайки. Будут стоять у окон и вздыхать растроганные моей песней жители микрорайона. У многих из них в душах поднимутся те же чувства, что и у меня. Еще ближе, девочки! Для вас ведь стараюсь, подруги мои ненаглядные! Во имя любви, во имя страсти!

Опять завелась, синяя стерва! Девушки, вы куда? Что за черт? Им, видите ли, стиль «техно» по душе. Не стоило так напрягаться. Сам же и вызвал к жизни этот рев обезумевшей ослицы! Подруги, от этого бесполого воя не появятся яички, такие синенькие, в крапинку! Общего гнезда оно не совьет! Опомнитесь, девчонки! Назад! Я ей сейчас задам перцу! Пересвищу с большим преимуществом. Вот хозяин вывалился из подъезда, бежит, мерзавец, с затычкой! Есть Бог на свете, определенно есть!

Все, заглушил. Уж теперь-то я вам, легкомысленные вы мои, продемонстрирую, что такое Настоящий Соловей! Как личность в истории. Вначале как иволга: призывно и значительно. Теперь, прислушайтесь, цитата из жаворонка. Это мы умеем. А вот сейчас настоящее соло для Соловья! Что, проняло? Я уже чувствую пушистость ваших перышек! Закрываете глазки? Молодцы!

Хозяин синей «Мазды» притаился внутри, носа не кажет. Дошло наконец! Эх, ты, бедняга! В кои веки удалось тебе послушать Настоящего Соловья! Перегрызи зубами провод, вырви поганенькую душонку из своей сигнализации, не смущай моих девочек, видишь, они уже на все готовы! Заметь, естественным образом, без имитаторов и симуляторов! Еще чуть-чуть, и мы вам тут наплодим уйму таких соловейчиков, что будущим летом заслушаетесь!

Акт военной приемки

Что ни говори, военная приемка – дело ответственное. Не дай бог, где чего, какой-нибудь брачок или заусенец! Представляете себе: в разгар атаки у вас отказывает пряжка на брюках? Может случиться что и похуже: отваливается хвост у стратегического бомбардировщика. Для нас не так уж важны последствия, важна правильная постановка вопроса. Еще в процессе рождения изделия, предназначенного для военных нужд, требуется строжайшее соблюдение всех пунктов и пунктиков технической документации. Чтобы все от и до, до последней запятой!

Само собой, эту документацию не составляют – ваяют, как произведение искусства. С таким тщанием трудились, наверное, только мастера эпохи Возрождения. Микеланджело, например. Когда его спросили, как он создает великие скульптуры, он ответил просто, как и положено гению: «Беру глыбу мрамора и отсекаю от нее все лишнее».

Наш завод уже сорок с лишним лет специализируется на изготовлении водолазного снаряжения. Конечно, делаем мы далеко не всю номенклатуру. Так, кое-что. Особенно гордимся водолазными ботами на свинцовой подошве. Они у нас получаются лучше всего. Также поставляем для военно-морского флота акваланги, маски, груза – свинцовые утяжелители на пояс и прочее.

Приходит очередной заказ: срочно освоить изготовление резиновых ласт для «морских котиков» – водоплавающего спецназа. То ли у «котиков» прорезался повышенный патриотизм, то ли их генералы решили, что подразделения особого назначения не должны зависеть от иностранного производителя. Страшно подумать: а вдруг по прихоти какого-нибудь капиталиста поставки ласт в нашу страну внезапно прекратятся? «Котики» однозначно потонут! Ну, может быть, не совсем вот так уж сразу и потонут, но наверняка не доплывут!

Спроектировали оснастку, освоили технологию. Техническую документацию, соответственно, отполировали до блеска. Изготовили опытно-промышленную партию. Гребут наши ласты не хуже тех, которые генералы покупали до сих пор за большие заграничные деньги.

Под освоение «изделия» выколотили командировки в Агой, под Туапсе, на базу «морских котиков». Там провели натурные испытания. «Котики» остались довольны, мы тоже – загорели и продегустировали все, что продают в бутылочной таре и на розлив. Самое время вызывать военпреда для передачи «изделия» Министерству обороны. Перед тем как позвонить в соответствующую организацию, решили еще раз проверить бумаги. Мало ли что можно упустить по запарке?

Проверку документов поручили Сергею Геннадьевичу, человеку въедливому до неприличия. Сергей Геннадьевич, бывший военный, ныне замдиректора по безопасности, во всем следовал Уставу. Даже если Устав чего-то не предусматривал, Сергей Геннадьевич трактовал ситуацию в духе и в соответствии с буквой Устава. Над каждой розеткой по всему предприятию Сергей Геннадьевич лично наклеил этикетки «220 вольт». Если дверь куда-то вела, то на ней красовалась табличка: «вход», а если она вела откуда-то, то оснащалась надписью: «выход». Ни для кого не было исключений. Даже для директора. Тот повздыхал, покряхтел, но спорить с Сергеем Геннадьевичем счел себе дороже. На недоуменные взгляды гостей, особенно иностранных, директор только возводил глаза к потолку. Поручая проверку Сергею Геннадьевичу, можно было быть абсолютно спокойным: не то что военпред, комар носа не подточит! Это как дать Микеланджело расписывать Сикстинскую капеллу.

К исходу следующего дня Сергей Геннадьевич явился в кабинет главного инженера с ворохом бумаг. Главный инженер, до крайности занятый, вопросительно посмотрел на пришельца, не прерывая беседы с главным конструктором.

– Разрешите доложить? – бестактно, но в полном соответствии с буквой Устава и важностью поставленной задачи, рявкнул Сергей Геннадьевич.

– Докладывайте, – дал отмашку главный инженер, подмигнув главному конструктору: что тут поделаешь?

– Докладываю голосом: в комплекте документации отсутствует раздел «Испытание изделия».

– Как это отсутствует? – встревожился главный инженер.

Главный конструктор даже привстал с кресла.

– Прошу ознакомиться, – стальным голосом произнес Сергей Геннадьевич. – Отсутствует напрочь!

Оба технических руководителя тщательно перелистали документы. Раздел «Испытание изделия» действительно отсутствовал. Главный инженер свирепо проскрипел зубами:

– Начальника проектно-конструкторского отдела расстреляю лично перед строем! Сегодня же. Не хватало перед военпредом опозориться всем аулом!

– Занят он выше макушки, – попытался смягчить гнев руководителя главный конструктор. – Они всем аулом, как вы выразились, днем и ночью монтируют стенд под новую модель изолирующего аппарата для подводников.

Главный инженер потряс в воздухе пачкой бумаг:

– Военпред завтра-послезавтра приедет, чем встречать его будем? Вот этим?

– Давайте поручим составление документа Сергею Геннадьевичу, – попытался спасти положение главный конструктор. – Это даже не составление, а дополнение. Всего одного раздела.

– Согласен, – со звуком упавшего куска каррарского мрамора главный инженер хлопнул по столу пачкой документов.

– А где я возьму образец этих «Испытаний изделия»? – задал резонный вопрос Сергей Геннадьевич.

– Э, уважаемый, – слегка раздражаясь, произнес главный инженер, – мы маски выпускаем? Выпускаем. Мы их испытываем? Испытываем. Возьмите технические условия на маски, замените «маски» на «ласты», и дело с концом!

– Есть! – ответил Сергей Геннадьевич.