гордилась этой уже поистине «семейной» покупкой, но тут ей остаётся лишь смиренно вздохнуть.
Роман теперь уже по всем правилам пеленает Юрку, и тот смолкает, словно узнав его руки.
Чтобы продлить спокойную паузу, от которой, кажется, вздохнул весь дом, Роман специально
замедляется, поглаживая сына и успокаивающе разговаривая с ним. А ведь о таком счастливом
повороте он даже не мечтал. Теперь он не отдаст Юрку (право на это вроде как получено), даже
если Голубика сама прибежит за ним. А может быть, она решила вообще отдать ему сына? Это
было бы здорово! Ничего, вырастят, не надорвутся. Ведь не будет же Смугляна против такого
парня…
Нина подаёт ему, наконец, остуженную тёплую пол-литровую бутылку с соской, криво натянутой
на толстогубое горлышко. Роман кормит ребёнка. Через эту чужую соску кашка сосётся с трудом,
но Юрка с жадностью и все же податливо наглатываясь, рад и тому. Поглотив почти половину
всего, он обессилено откидывается с открытым ротиком, с каплей каши на розовой щёчке. Роман
укладывает его на кровать и, подтыкая одеяло с боков, автоматически слизывает эту вкуснейшую
каплю. Есть минута для размышления. Роман сидит на стуле, стиснув голову руками. Текуса
Егоровна, как статуя, застывает около них обоих с настороженно поднятыми руками, как с
оберегающими крылами. Внезапно хлопает дверь. В дом входит Виктор и начинает громко
говорить. Текуса Егоровна своей неповторимой, изумительной иноходью, на цыпочках, как по
воздуху бежит к нему, чтобы предупредить о тишине. Удивительно, что ещё часа два назад эта
женщина была совсем другой.
Не тревожит и Смугляна. Ей тоже хочется отдохнуть. Да что там хочется – она просто в полном
отпаде. Все последние дни, с дрожью ожидая очередного визита Голубики, Нина жила в состоянии
лёгкой затравленности, но такой лавины, прорвавшей из бывшей, но треснувшей жизни Романа, и
предполагать не могла. «А ведь всё это из-за меня, – думает теперь она, – без меня всё было бы
иначе».
У Романа от боли раскалывается голова. Будущее – будущим, но что делать сейчас? Завтра
ему на работу, Смугляне в институт. Не с хозяйкой же оставлять Юрку. Да с кем ни оставь,
Голубика придёт и заберёт его. А забрать после такой сегодняшней выходки она уже не имеет
права. Роман поднимается и вышагивает из угла в угол. Это продолжается с полчаса… Выход тут,
пожалуй, лишь в том, чтобы немедленно бежать с Юркой, да так, чтобы Ирэн не могла их отыскать.
Конечно, это прямо детектив какой-то, но что делать? Хотя можно и проще… Спасибо Голубике, что
она своими письмами уже приготовила его родителей ко всему. Ехать надо к ним.
Роман тут же садится и пишет родителям текст телеграммы, чтобы они встретили его завтра в
райцентре. Главное сейчас – начать движение, а уж билет-то на самолёт он выбьет, просто не
имеет права не выбить. На главпочтамт, работающий и ночью, он тут же посылает безропотную
теперь Смугляну, просит у Текусы Егоровны любые тряпки, которые могут служить пелёнками.
Нина с квитанцией от телеграммы возвращается быстро: Роман даже сборов закончить не
успевает.
Ещё раз перепеленав разомлевшего спящего ребёнка и прихватив сумку с тряпками и бутылкой
каши, они, поймав такси, едут в аэропорт. Расписания не знают, надеясь на удачу. Больше всего
хочется поскорее и подальше оторваться от Ирэн, которая, одумавшись, может объявиться здесь в
любую минуту.