Птица у твоего окна

***

Когда солнце заиграло на сухих листьях червонным золотом, Володя стремительными взмахами направил лодку к берегу. Вода мягко, печальной мелодией, струилась за бортом, и легкие холодные серебряные брызги от весел летели в смуглое Танино лицо.

Ирина разожгла на берегу костер, а потом особым способом стала жарить рыбу.

По лесу, среди шутливых и грустных опадающих лесных великанов струился вкусный сизый дымок.

Володя закончил этюд и позвал всех посмотреть.

А потом Таня мыла кисти в воде. Эмалевые, зеленые, оранжевые и синие полосы, переплетаясь, тяжело заворачиваясь, медленно и лениво струились в темную глубину. В синем зеркале воды отражалось горящее золото осеннего леса, голову кружил запах листвы, тины, сонной холодной воды.

Затем Таня и Ирина расставили на клеенке металлические миски, пахнущие осенней водой, разложили оловянные и деревянные ложки, поставили пластмассовые стаканчики и позвали на трапезу.

Свежий воздух рождал особый аппетит. Блюд хватало: жареная особым способом рыба, душистая уха. Очереди ждало вымоченное в уксусе и вине шашлычное мясо. Володя, хрустя зажаренной рыбой, весело спросил Таню:

– Ну как, нравятся наши места?

– Это чудесно, – ответила Таня. – Места эти удивительные и настолько красивые, что я хотела бы поселиться здесь навсегда. Представляю, какие закаты солнца здесь, какие оттенки принимает вода…

– А когда пасмурно, ветер шумит в деревьях, а на озере появляется зыбь – ощущение какой-то вечности происходящего, – задумчиво добавила Ирина, глядя в золотую высь. Антон, разливая кофе из термоса, развернув пакет с бутербродами, с интересом вслушиваясь в разговор, добавил:

– Да, отдалились мы от природы. К сожалению, это так. А ведь здесь, в самом обычном нашем лесу, столько волшебства! Стоит ли искать красоты где-то в океане!

Володя внимательно слушал Антона.

– Часто люди доказывают, что человек, это «царь природы» и всегдашний ее покоритель. Смешно слушать! Потому, что не покорителем он обязан быть, а сотрудником, преобразователем! И природа мстит своим неразумным сыновьям, за их наглость, самоуверенность, – взволнованно говорил Володя – Ибо человек сам существо, вышедшее из природы, ею созданное и живет только благодаря ей, используя наполненные веками богатства, имеет природные инстинкты и дышит благодаря ей.

– То есть, ты хочешь сказать – нельзя разрывать эту цепочку, связь человека с природой. Человек должен сливаться с ней! – сказала Ирина.

– Конечно, природа для человека тот же Бог, который позволяет своему сыну лишь разумно преобразовывать её, разумно трудиться, используя её всходы, – говорил Володя. – К сожалению, это мало кто понимает, а если кто и понимает – ничего не может сделать, не может ничего остановить. Нужно выезжать на природу, вдохновляться её красотою, черпать из неё мудрость, творческое вдохновение, для вознесения духа своего – вот цель человека! Природа в нас, а мы в ней! Хорошо бы это всем понимать и помнить.

Они расположились поудобнее, задумались, сидя в тишине. Лишь ветер медленно шевелил золотую листву. Багряные и желтые дожди, плавно шурша, грациозно оседали на землю. Воздух был прозрачен как стекло. Видно было далеко и также далеко слышно. Тихий шорох упавшего листа, скрип ствола, плеск воды в озере и треск сучьев в костре слагались в неповторимую мелодию.

– Для меня природа, все леса, горы и поля – удивительная загадка, – нарушила общее молчание Таня. – Можно сидеть долго, говорить и думать о Вечном. И мне кажется, что тогда больше познаешь, лучше осмыслишь все вокруг, а главное – излечишься от скуки души, вдохновишься для чего-то нового.

– И ты совершенно права, – сказал Антон. – Вспомните, Бунин готов был часами смотреть на закат солнца, чувствуя какую-то особенную благость и тайну. Многие мудрецы древности уходили в леса, жили там уединенно, питаясь божественной силой леса, приходили в поля, наблюдая за бесконечными просторами, движением солнца, волшебством восхода или заката, слушая шепот трав, часами наблюдая за облаками, разгадывая таинственные знаки неба, слагающиеся в необыкновенные картины. Кое-кто уходил в горы, в вечное царство синего воздуха, голубых снегов, в таинство скал, занимались там философией, искусством. Ибо там ближе всего человек к вечному, божественному царству Неба. Другие любили необозримое море, когда оно величавое, мудрое, грозное катит свои могучие волны к черным береговым утесам, с пеной разбиваясь о прибрежные скалы.

– Ты говоришь красиво, но то, что ты говоришь, я испытал на себе, – сказал Володя. – Как удивительно писал облака Рерих, когда жил в Карелии! Они у него настоящие небесные вестники, шепчущие свои тайны человеку. А как он писал спрятанные в озерах и камнях клады! Я так не пишу, не умею! А его чудесная серия гималайских пейзажей – таких могучих, осмысленных, и даже философских гор, таких красот в живописи не создавал никто! Во всяком случае, мне видеть ничего подобного не приходилось!

Таня слушала внимательно, с восторгом, удивляясь этим людям. Чувства её были обострены и, казалось, не будет более в жизни такого чудесного дня.

– Да, всего не отобразишь, всего не воссоздашь, – вздохнул Антон. – Красота природы неисчерпаема. Как-то еду в поезде. Вечереет, заходит солнце, и вижу такие краски, какие никогда не видел и не увижу, такое удивительное сочетание и именно здесь, в этом месте! Хочется соскочить с поезда, схватить кисти… Загорелся, приезжаю домой и пишу по памяти, но, чувствую, всех оттенков не передашь! На следующий день еду туда, ищу ту станцию, с трудом добираюсь до того места, смотрю – вроде уже не тот колорит. Достигаю по памяти невозможного, а, уходя, вновь вижу чудеса, уже в другом месте. Да, природа, безусловно, очищает человека, вдохновляет его.

Антон вздохнул.

– Друзья, я так рад, что мы все здесь собрались, и очарованы всем этим, и дружим, и любим, и это – счастье! Да простится мне излишний пафос!

Антон обвел всех взглядом счастливого человека.

***

Таня вгляделась в матовую поверхность зеркала.

На фоне зеленых ящичков с узорчатыми яркими цветами и чередой голубых пластмассовых вешалок, с ворохом свисаемой одежды застыл силуэт девушки. Еще год назад она стеснялась своего собственного вида, но, в последнее время, стала чувствовать себя достаточно взрослой, уверенной и даже любовалась собой.

Темные волосы тщательно собраны и скрыты под розовой купальной шапочкой. Полукруг лица с чуть заметными впадинами на щеках был изящен, красивый прямой нос был чуть вздернут на конце, что временами расстраивало Таню, но сейчас, казалось, придавало ей симпатичный и в чем-то оригинальный вид. Густые брови черными изогнутыми стрелками окаймляли впадины темно-карих, с едва заметной грустинкой, чарующих глаз. Купальный костюм тесно охватывал цветущее рельефное тело.

Сегодня удовлетворение собой особенно охватило Таню, появилась даже гордость за собственную красоту. Она мечтала о том, как будет кружить мужчинам головы. Немного смутившись появлением других девушек, Таня вышла из раздевалки.

…Бассейн успокоил Таню. Прозрачная зеленоватая вода давала приглушенные всплески звуков и отраженно плясала светящимися полосами на кафельных стенах. Таня нырнула, чтобы не слышать окриков и свистка тренера Бориса Ильича и, не открывая глаз, сильными взмахами рук пошла на глубину. Привычно сдавило в висках, неприятно закололо в носу. Вспомнился лес, плавание по холодному, усыпанному черными листьями озеру, шум промозглого ветра, удочка, подрагивающая в руках Антона и пейзаж Володи, лукошки душистых, только что собранных грибов. Грудь начало давить камнем и Таня, заработав сильнее ногами, устремила тело вверх. Громада звуков резонансом отражающихся в огромном зале сразу охватила её, в висках били молоточки и звенели колокольчики… Она перевернулась на спину и отдохнув, поплыла брассом. Уступая настойчивости тренера, Таня поплыла к лесенке и вышла из воды, поправляя облепивший тело купальник. Вода струйками сбегала по телу, образовывая теплые лужицы. Она плюхнулась на деревянную лавку, разминая ноги, когда подошел Борис Ильич.

– Иди, тебя ожидают. Вообще – то, детка, если тренер дает сигнал, значит нужно подчиняться.

– Я знаю, Борис Ильич, но ведь я так давно в бассейне не была. Радовалась. А кто ждет?

– Какой – то гражданин неизвестный…

«Может, быть это Антон? Нет, вряд ли, он же не знает о бассейне», – подумала Таня.

–А с техникой у тебя, уже, между прочим, хуже. Забрасываешь учебу и забываешь.

Таня опустила глаза, и хмурая вышла в раздевалку. Накинув халат, прошла в узкий коридорчик. Здесь было обилие светло-оранжевых стульев. На одном из них застыл седоголовый мужчина в темном пальто, из-под которого выбилось кашне.

«Уже к зиме подготовился?» – механически подумала Таня и села напротив.

– Здравствуйте, – сказала она ровно и тускло. – Вы меня искали?

– Здравствуйте, – живо, но, не повышая тона, ответил гражданин. – Ты Таня Ласточкина? Я – капитан Никаноров.

Он небрежно качнул потускневшей красной книжечкой в огромном седовласом кулаке и тут же спрятал ее в карман.

У Тани вздрогнуло сердце, в груди появилось что-то тревожное.

– Что случилось?

– Ничего особенного. Я надолго тебя не задержу.      .

Никаноров смотрел на эту хмурую девочку и почему – то подумал: «Да, школьницей ее никак не назовешь. Уже хоть замуж выдавай! Быстро сейчас растут дети, акселерация. Это мы выглядели после школы худыми сосунками, а вынуждены были в войну командовать взводами».

Но, в то же время, несмотря на кажущуюся взрослость, он заметил в ее чуть испуганном лице наивную детскость и сразу успокоился.

– Таня, у меня всего один вопрос. И если ты ответишь на него честно, без всяких фокусов, мы с тобой быстро поладим. Так вот. В вашем классе учится известная тебе Валя Карамзина. Кто был у нее на даче в тот самый день? Ну, ты знаешь, о котором чуть ли не вся школа говорила…

У Тани широко открылись глаза.

– Я ничего об этом не знаю. Почему вы меня об этом спрашиваете?

Никаноров чуть улыбнулся и уверенным жестом вынул из кармана пальто листик бумаги, сложенной вчетверо и развернул. Таня проглотила комок – это была её записка. Никаноров сразу заметил ее реакцию.