Лев, Колдунья и платяной шкаф

Глава двенадцатая

Первая битва Питера

А в это самое время далеко-далеко отсюда бобры и ребята уже много часов подряд шли, словно в сказке.

Они давно сбросили шубы и теперь даже перестали говорить друг другу: «Взгляни! Зимородок!» – или: «Ой, колокольчик!» – или: «Что это так чудесно пахнет?» – или: «Только послушайте, как поёт дрозд!» Они шли теперь молча, упиваясь этой благодатью, то по тёплым солнечным полянам, то в прохладной тени зелёных зарослей, то вновь по широким мшистым прогалинам, где высоко над головой раскидывали кроны могучие вязы, то в сплошной чаще цветущей смородины и боярышника, где крепкий аромат чуть не сбивал их с ног.

Они поразились не меньше Эдмунда, увидев, что зима отступает у них на глазах и за несколько часов время промчалось от января до мая. Они не знали, что так и должно было произойти, когда в Нарнию вернётся Аслан. Но всем им было известно: бесконечная зима в Нарнии – дело рук Белой Колдуньи, её злых чар, и раз началась весна, значит, у неё что-то разладилось. Они сообразили также, что без снега Колдунья не сможет ехать на санях. Поэтому перестали спешить, чаще останавливались и дольше отдыхали. Конечно, к этому времени они сильно устали, сильно, но не до смерти, просто они двигались медленнее, как во сне, и на душе у них были тишина и покой, как бывает на исходе долгого дня, проведённого на воздухе. Сьюзен слегка натёрла пятку.

Большая река оставалась слева от них. Чтобы добраться до Каменного Стола, следовало свернуть к югу, то есть направо. Даже если бы им не надо было сворачивать, они не могли бы идти прежним путём: река разлилась, и там, где проходила их тропинка, теперь с шумом и рёвом несся бурный жёлтый поток.

Но вот солнце стало заходить, свет его порозовел, тени удлинились, и цветы задумались, не пора ли им закрываться.

– Теперь уже недалеко, – сказал мистер Бобр и стал подниматься по холму, поросшему высокими деревьями и покрытому толстым пружинящим мхом – по нему было так приятно ступать босыми ногами. Идти в гору после целого дня пути тяжело, и все они запыхались. Люси уже начала сомневаться, сможет ли дойти до верха, если как следует не передохнёт, как вдруг они очутились на вершине холма. И вот что открылось их глазам.

Путники стояли на зелёной открытой поляне. Под ногами у них темнел лес: он был всюду, куда достигал глаз, и только далеко на востоке, прямо перед ними, что-то сверкало и переливалось.

– Вот это да! – выдохнул Питер, обернувшись к Сьюзен. – Море!

А посреди поляны возвышался Каменный Стол – большая мрачная плита серого камня, положенная на четыре камня поменьше. Стол выглядел очень старым. На нём были высечены таинственные знаки, возможно, буквы неизвестного нам языка. Тот, кто глядел на них, испытывал какое-то странное, необъяснимое чувство. А затем ребята заметили шатёр, раскинутый в стороне. Ах, какое это было удивительное зрелище, особенно сейчас, когда на шатёр падали косые лучи заходящего солнца: полотнища из жёлтого шёлка, пурпурные шнуры, колышки из слоновой кости, а сверху, на шесте, колеблемый лёгким ветерком, который дул им в лицо с далёкого моря, реял стяг с красным львом, вставшим на задние лапы.

Внезапно справа от них раздались звуки музыки, и, обернувшись, они увидели то, ради чего пришли сюда.

Аслан стоял в центре целой группы престранных созданий, окруживших его полукольцом. Там были духи деревьев и духи источников – дриады и наяды, как их зовут в нашем мире, – с лирами в руках. Вот откуда слышалась музыка. Там было четыре больших кентавра. Сверху они были похожи на суровых, но красивых великанов, снизу – на могучих лошадей, таких, которые работают в Англии на фермах. Были там и единорог, и бык с человечьей головой, и пеликан, и орёл, и огромный пёс.

А рядом с Асланом стояли два леопарда.

Один держал его корону, другой – его знамя.

А как вам описать самого Аслана? Этого не могли бы ни ребята, ни бобры. Не знали они и как вести себя с ним, и что сказать. Те, кто не был в Нарнии, думают, что нельзя быть добрым и грозным одновременно. Если Питер, Сьюзен и Люси когда-нибудь так думали, то теперь они поняли свою ошибку. Потому что когда они попробовали прямо взглянуть на него, они почувствовали, что не осмеливаются это сделать, и лишь на миг увидели золотую гриву и большие, серьёзные, проникающие в самое сердце глаза.

– Подойди к нему, – шепнул мистер Бобр.

– Нет, – шепнул Питер. – Вы первый.

– Сначала дети Адама и Евы, потом животные, – ответил ему шёпотом мистер Бобр.

– Сьюзен, – шепнул Питер. – Может быть, ты? Дам всегда пропускают вперёд.

– Ты же старший, – шепнула Сьюзен.

И, конечно, чем дольше они так перешёптывались, тем более неловко им было. Наконец Питер понял, что первым действовать придётся ему. Он вытащил из ножен меч и отдал честь Аслану. Торопливо шепнув остальным: «Идите за мной. Возьмите себя в руки», – он приблизился ко Льву и сказал:

– Мы пришли… Аслан.

– Добро пожаловать, Питер, сын Адама и Евы, – сказал Аслан. – Добро пожаловать, Сьюзен и Люси, дочери Адама и Евы. Добро пожаловать, Бобр и Бобриха.

Голос у Льва был низкий и звучный, и почему-то ребята сразу перестали волноваться. Теперь на сердце у них было радостно и спокойно, и им вовсе не казалось неловким стоять перед Асланом молча.

– А где же четвёртый? – спросил Аслан.

– Он хотел их предать, он перешёл на сторону Белой Колдуньи, о Аслан, – ответил мистер Бобр.

И тут что-то заставило Питера сказать:

– Тут есть и моя вина, Аслан. Я рассердился на него, и, мне кажется, это толкнуло его на ложный путь.

Аслан ничего не ответил на эти слова, просто стоял и пристально смотрел на мальчика. И все поняли, что тут действительно не поможешь словами.

– Пожалуйста, Аслан, – попросила Люси, – нельзя ли как-нибудь спасти Эдмунда?

– Мы сделаем всё, чтобы его спасти, – сказал Аслан. – Но это может оказаться труднее, чем вы полагаете.

И Лев опять замолчал. С первой минуты Люси восхищалась тем, какой у него царственный, грозный и вместе с тем миролюбивый взгляд, но сейчас она вдруг увидела, что его взгляд к тому же еще и печальный. Однако выражение это сразу же изменилось. Аслан тряхнул гривой и хлопнул одной лапой о другую. «Страшные лапы, – подумала Люси, – хорошо, что он умеет втягивать когти».

– Ну а пока пусть готовят пир, – сказал он. – Отведите дочерей Адама и Евы в шатёр и позаботьтесь о них.

Когда девочки ушли, Аслан положил лапу Питеру на плечо – ох, и тяжела же была она! – и сказал:

– Пойдём, сын Адама и Евы, я покажу тебе замок, где ты будешь королём.

И Питер, всё еще держа в руке меч, последовал за Львом к восточному краю поляны. Их глазам открылся великолепный вид. За спиной у них садилось солнце, и вся долина, лежащая внизу, – лес, холмы, луга, извивающаяся серебряной змейкой река, – была залита вечерним солнечным светом. А далеко-далеко впереди синело море и плыли по небу розовые от закатного солнца облака.

Там, где земля встречалась с морем, у самого устья реки, подымалась невысокая гора, на которой что-то сверкало. Это был замок. Во всех его окнах, обращённых на запад, отражался закат – вот откуда исходило сверкание, но Питеру казалось, что он видит огромную звезду, покоящуюся на морском берегу.

– Это, о Человек, – сказал Аслан, – Кэр-Параваль Четырёхтронный, и на одном из тронов будешь сидеть ты. Я показываю его тебе, потому что ты самый старший из вас и будешь Верховным Королём.

И вновь Питер ничего не сказал – в эту самую секунду тишину нарушил странный звук. Он был похож на пение охотничьего рожка, только более низкий.

– Это рог твоей сестры, – сказал Аслан Питеру тихо, так тихо, что казалось, будто он мурлычет, если позволительно так говорить про льва.

Питер не сразу понял его. Но когда он увидел, что все остальные устремились вперёд, и услышал, как Аслан, махнув лапой, крикнул: «Назад! Пусть принц сам завоюет себе рыцарские шпоры», – он догадался, в чём дело, и со всех ног бросился к шатру. Его ждало там ужасное зрелище.

Наяды и дриады улепётывали во все стороны. Навстречу ему бежала Люси так быстро, как только могли двигаться её маленькие ножки. Лицо её было белее бумаги. Только тут он заметил Сьюзен. Стрелой подлетев к дереву, она уцепилась за ветку; за ней по пятам нёсся большой серый зверь. Сперва Питер принял его за медведя, но потом увидел, что он скорее похож на собаку, хотя был куда крупней. Внезапно его осенило: это же волк. Став на задние лапы, волк упёрся передними в ствол. Он рычал и лязгал зубами, шерсть у него на спине стояла дыбом. Сьюзен удалось забраться только на вторую ветку от земли. Одна её нога свисала вниз и была всего в нескольких дюймах от звериной пасти. Питер удивился, почему она не заберётся повыше или хотя бы не уцепится покрепче, и вдруг понял, что сестра вот-вот потеряет сознание и упадёт.

Питер вовсе не был таким уж смельчаком, напротив, ему казалось, что сейчас ему станет худо от страха. Но это ничего не меняло: он знал, что ему повелевает долг. Одним броском он кинулся на чудище, подняв меч, чтобы ударить его сплеча. Волк избежал этого удара. С быстротой молнии он обернулся к Питеру. Глаза его сверкали от ярости, из пасти вырвался злобный рык. Зверь был полон злобы и просто не мог удержаться от рычания; это спасло Питера – иначе волк тут же схватил бы его за горло. Всё дальнейшее произошло так быстро, что Питер не успел ничего осознать: он увернулся от волчьей пасти и изо всех сил вонзил меч между передними лапами волка, прямо тому в сердце.

Несколько секунд пронеслись как в страшном сне. Волк боролся со смертью, его оскаленные зубы коснулись лба Питера. Мальчику казалось, что всё кругом – лишь кровь и волчья шерсть. А ещё через мгновение чудовище лежало мёртвым у его ног. Питер с трудом вытащил у него из груди меч, выпрямился и вытер пот, заливавший ему глаза. Всё тело ломило от напряжения.

Через минуту Сьюзен слезла с дерева. От пережитого волнения оба они еле стояли на ногах, и – не стану скрывать – оба не могли удержаться от слез и поцелуев. Но в Нарнии это никому не ставят в упрёк.

– Скорей! Скорей! – раздался голос Аслана. – Кентавры! Орлы! Я вижу в чаще ещё одного волка. Вон там, за вами. Он только что бросился прочь. В погоню! Он побежит к своей хозяйке. Это поможет нам найти Колдунью и освободить четвёртого из детей Адама и Евы!

И тут же с топотом копыт и хлопаньем крыльев самые быстрые из фантастических созданий скрылись в сгущающейся тьме.

Питер, все ещё не в силах отдышаться, обернулся на голос Аслана и увидел, что тот стоит рядом с ним.

– Ты забыл вытереть меч, – сказал Аслан.

Так оно и было. Питер покраснел, взглянув на блестящее лезвие и увидев на нём волчью кровь. Он наклонился, насухо вытер меч о траву, а затем – о полу своей куртки.

– Дай мне меч и стань на колени, сын Адама и Евы, – сказал Аслан.

Питер выполнил его приказ.

Коснувшись повёрнутым плашмя лезвием его плеча, Аслан произнёс:

– Встаньте, сэр Питер, Гроза Волков. И что бы с вами ни случалось, не забывайте вытирать свой меч.

Глава тринадцатая

Тайная магия давних времён

А теперь пора вернуться к Эдмунду. Они всё шли и шли. Раньше он ни за что не поверил бы, что вообще можно так долго идти пешком. И вот наконец, когда они очутились в мрачной лощине под тенью огромных тисов и елей, Колдунья объявила привал. Эдмунд тут же бросился ничком на землю. Ему было всё равно, что с ним потом случится, лишь бы сейчас ему дали спокойно полежать. Он так устал, что не чувствовал ни голода, ни жажды. Колдунья и гном негромко переговаривались где-то рядом.

– Нет, – сказал гном, – теперь это бесполезно, о королева! Они уже, наверно, дошли до Каменного Стола.

– Будем надеяться, Могрим найдёт нас и сообщит все новости, – сказала Колдунья.

– Если и найдёт, вряд ли это будут хорошие новости, – сказал гном.

– В Кэр-Паравале четыре трона, – сказала Колдунья. – А если только три из них окажутся заняты? Ведь тогда предсказание не исполнится.

– Какая разница? Главное, чтоон здесь, – сказал гном. Он всё ещё не осмеливался назвать Аслана по имени, говоря со своей повелительницей.

– Он не обязательно останется здесь надолго. А когда он уйдет, мы нападём на тех трёх в Кэре.

– И все же лучше придержать этого, – здесь он пнул ногой Эдмунда, – чтобы вступитьс ними в сделку.

– Ну да! И дождаться, что его освободят! – насмешливо сказала Колдунья.

– Тогда, – сказал гном, – лучше сразу же исполнить то, что следует.

– Я бы предпочла сделать это на Каменном Столе, – сказала Колдунья. – Там, где положено. Где делали это испокон веку.

– Ну, теперь не скоро наступит то время, когда Каменным Столом станут пользоваться так, как положено, – возразил гном.

– Верно, – сказала Колдунья. – Что ж, я начну.

В эту минуту из леса с воем выбежал волк и кинулся к ним.

– Я их видел. Все трое у Каменного Стола вместе сним. Они убили Могрима, моего капитана. Один из сыновей Адама и Евы его убил. Я спрятался в чаще и всё видел. Спасайтесь! Спасайтесь!

– Зачем? – сказала Колдунья. – В этом нет никакой нужды. Отправляйся и собери всех наших. Пусть они как можно скорее прибудут сюда. Позови великанов, оборотней и духов тех деревьев, которые на моей стороне. Позови упырей, людоедов и минотавров. Позови леших, позови вурдалаков и ведьм. Мы будем сражаться. Разве нет у меня волшебной палочки?! Разве я не могу превратить их всех в камень, когда они станут на нас наступать?! Отправляйся быстрей. Мне надо покончить тут с одним небольшим дельцем.

Огромный зверь наклонил голову, повернулся и поскакал прочь.

– Так, – сказала Колдунья, – стола у нас здесь нет… Дай подумать… Лучше поставим его спиной к дереву.

Эдмунда пинком подняли с земли. Гном подвёл его к дубу и крепко-накрепко привязал. Эдмунд увидел, что Колдунья сбрасывет плащ, увидел её голые, белые как снег руки. Только потому он их и увидел, что они были белые, – в тёмной лощине под тёмными деревьями было так темно, что ничего другого он разглядеть не мог.

– Приготовь жертву, – сказала Кол-дунья.

Гном расстегнул у Эдмунда воротник рубашки и откинул его. Потом схватил его за волосы и потянул голову назад, так что подбородок задрался вверх. Эдмунд услышал странный звук: вжик-вжик-вжик… Что бы это могло быть? И вдруг он понял. Это точили нож.

В ту же минуту послышались другие звуки – громкие крики, топот копыт, хлопанье крыльев и яростный вопль Колдуньи. Поднялись шум и суматоха, а затем мальчик почувствовал, что его развязывают и поднимают чьи-то сильные руки, услышал добрые басистые голоса:

– Пусть полежит… дайте ему вина… ну-ка, выпей глоточек… сейчас тебе станет лучше.

А затем они стали переговариваться между собой:

– Кто поймал Колдунью?

– Я думал, ты.

– Я не видел её после того, как выбил у неё из рук нож.

– Я гнался за гномом… Неужели она сбежала?

– Не мог же я помнить обо всём сразу… А это что?

– Да ничего, просто старый пень.

Тут Эдмунд окончательно потерял сознание.

Вскоре кентавры, единороги, олени и птицы (те самые, которых Аслан отправил спасать Эдмунда в предыдущей главе) двинулись обратно к Каменному Столу, неся с собой Эдмунда. Узнай они, что произошло в лощине после того, как они ушли, они бы немало удивились.

Было совершенно тихо. Вскоре на небе взошла луна, свет её становился все ярче и ярче. Если бы вы там оказались, вы заметили бы в ярком лунном свете старый пень и довольно крупный валун. Но присмотрись вы к ним поближе, вам почудилось бы в них что-то странное – вы подумали бы, например, что валун удивительно похож на маленького толстячка, скорчившегося на земле. А если бы вы запаслись терпением, вы увидели бы, как валун подходит к пеньку, а пенёк поднимается и начинает что-то ему говорить. Ведь на самом деле пень и валун были гном и Колдунья. Одной из её колдовских штучек было так заколдовать кого угодно, да и себя тоже, чтобы их нельзя было узнать. И вот, когда у неё вышибли нож из рук, она не растерялась и превратила себя и гнома в валун и пень. Волшебная палочка осталась у неё и тоже была спасена.

Когда Питер, Сьюзен и Люси проснулись на следующее утро – они проспали всю ночь в шатре на груде подушек, – миссис Бобриха рассказала им первым делом, что накануне вечером их брата спасли из рук Колдуньи и теперь он здесь, в лагере, беседует с Асланом.

Они вышли из шатра и увидели, что Аслан и Эдмунд прогуливаются рядышком по росистой траве в стороне от всех остальных. Вовсе не обязательно пересказывать вам – да никто этого и не слышал, – что именно говорил Аслан, но Эдмунд помнил его слова всю жизнь. Когда ребята приблизились, Аслан повернулся им навстречу.

– Вот ваш брат. И… совсем ни к чему вспоминать то, что уже позади.

Эдмунд всем по очереди пожал руки и сказал каждому: «Прости меня», и каждый из них ответил: «Ладно, о чём толковать». А затем им захотелось произнести что-нибудь самое обыденное и простое, показать, что они снова друзья, и, конечно, никто из них – хоть режь! – ничего не мог придумать. Им уже становилось неловко, но тут появился один из леопардов и, обратившись к Аслану, проговорил:

– Ваше величество, посланец врага испрашивает у вас аудиенцию.

– Пусть приблизится, – сказал Аслан.

Леопард ушёл и вскоре вернулся с гномом.

– Что ты желаешь мне сообщить, сын Земных Недр? – спросил Аслан.

– Королева Нарнии, Императрица Одиноких Островов просит ручательства в том, что она может без опасности для жизни прийти сюда и поговорить с вами о деле, в котором вы заинтересованы не меньше, чем она.

– «Королева Нарнии», как бы не так… – проворчал мистер Бобр. – Такого нахальства я ещё…

– Спокойно, Бобр, – сказал Аслан. – Скоро все титулы будут возвращены законным правителям. А пока не будем спорить. Скажи своей повелительнице, сын Земных Недр, что я ручаюсь за её безопасность, если она оставит свою волшебную палочку под тем большим дубом, прежде чем подойти сюда.

Гном согласился на это, и леопарды пошли вместе с ним, чтобы проследить, будет ли выполнено это условие.

– А вдруг она обратит леопардов в камень? – шепнула Люси Питеру.

Я думаю, эта же мысль пришла в голову самим леопардам; во всяком случае, шерсть у них на спине встала дыбом и хвосты поднялись трубой, как у котов при виде чужой собаки.

– Всё будет в порядке, – шепнул Питер ей в ответ. – Аслан не послал бы их, если бы не был уверен в их безопасности.

Через несколько минут Колдунья собственной персоной появилась на вершине холма, пересекла поляну и стала перед Асланом. При взгляде на нее у Питера, Люси и Сьюзен – ведь они не видели её раньше – побежали по спине мурашки; среди зверей раздалось тихое рычание. Хотя на небе ярко сияло солнце, всем внезапно стало холодно. Спокойно себя чувствовали, по-видимому, только Аслан и сама Колдунья. Странно было видеть эти два лика – золотой и бледный как смерть – так близко друг от друга. Правда, прямо в глаза Аслану Колдунья всё же посмотреть не смогла; миссис Бобриха нарочно следила за ней.

– Среди вас есть предатель, Аслан, – сказала Колдунья.

Конечно, все, кто там были, поняли, что она имеет в виду Эдмунда. Но после всего того, что с ним произошло, и утренней беседы с Асланом сам Эдмунд меньше всего думал о себе. Он по-прежнему не отрывал взора от Аслана; казалось, для него не имеет значения, что говорит Колдунья.

– Ну и что, – ответил Аслан. – Его предательство было совершено по отношению к другим, а не к вам.

– Вы забыли Тайную Магию? – спросила Колдунья.

– Предположим, забыл, – печально ответил Аслан. – Расскажите нам о Тайной Магии.

– Рассказать вам? – повторила Колдунья, и голос её вдруг стал ещё пронзительнее. – Рассказать, что написано на том самом Каменном Столе, возле которого мы стоим? Рассказать, что высечено, словно ударами копья, на жертвенном камне Заповедного Холма? Вы не хуже меня знаете Магию, которой подвластна Нарния с давних времен. Вы знаете, что, согласно ей, каждый предатель принадлежит мне. Он – моя законная добыча, за каждое предательство я имею право убить.

– А-а, – протянул мистер Бобр, – вот почему, оказывается, вы вообразили себя королевой: потому что вас назначили палачом!

– Спокойно, Бобр, – промолвил Аслан и тихо зарычал.

– Поэтому, – продолжала Колдунья, – это человеческое отродье – моё. Его жизнь принадлежит мне, его кровь – мое достояние.

– Что ж, тогда возьми его! – проревел бык с головой человека.

– Дурак, – сказала Колдунья, и жестокая улыбка скривила ей губы. – Неужели ты думаешь, твой повелитель может силой лишить меня моих законных прав? Он слишком хорошо знает, что такое Тайная Магия. Он знает, что если я не получу крови, как о том сказано в Древнем Законе, Нарния погибнет от огня и воды.

– Истинная правда, – сказал Аслан. – Я этого не отрицаю.

– О Аслан, – зашептала Сьюзен ему на ухо. – Мы не можем… я хочу сказать: ты не отдашь его, да? Неужели ничего нельзя сделать против Тайной Магии? Может быть, можно как-нибудь подействовать на неё?

– Подействовать на Тайную Магию? – переспросил Аслан, обернувшись к девочке, и нахмурился. И никто больше не осмелился с ним заговорить.

Всё это время Эдмунд стоял по другую сторону от Аслана и неотступно смотрел на него. У Эдмунда перехватило горло, он подумал, не следует ли ему что-нибудь сказать, но тут же почувствовал, что от него ждут одного: делать то, что ему скажут.

– Отойдите назад, – сказал Аслан. – Я хочу поговорить с Колдуньей с глазу на глаз.

Все повиновались. Ах, как ужасно было ждать, ломая голову над тем, о чём так серьёзно беседуют вполголоса Лев и Колдунья!

– Ах, Эдмунд! – сказала Люси и расплакалась.

Питер стоял спиной ко всем остальным и глядел на далёкое море. Бобр и Бобриха взяли друг друга за лапы и свесили головы. Кентавры беспокойно переступали копытами. Но под конец все перестали шевелиться. Стали слышны даже самые тихие звуки: гудение шмеля, пение птиц далеко в лесу и шелест листьев на ветру. А беседе Аслана и Колдуньи всё не было видно конца.

Наконец раздался голос Аслана:

– Можете подойти, – сказал он. – Я всё уладил. Она отказывается от притязаний на жизнь вашего брата.

И над поляной пронёсся вздох, словно всё это время они сдерживали дыхание и только теперь вздохнули полной грудью. Затем все разом заговорили.

Лицо Колдуньи светилось злобным торжеством. Она пошла было прочь, но вновь остановилась и сказала:

– Откуда мне знать, что обещание не будет нарушено?

– Гр-р-р! – взревел Аслан, приподнимаясь на задние лапы. Пасть его раскрывалась всё шире и шире, рычание становилось всё громче и громче, и Колдунья, вытаращив глаза и разинув рот, подобрала юбки и пустилась наутёк.

Глава четырнадцатая

Триумф Колдуньи

Как только Колдунья скрылась из виду, Аслан сказал:

– Нам надо перебираться отсюда, это место понадобится для других целей. Сегодня вечером мы разобьём лагерь у брода через Беруну.

Конечно, все умирали от желания узнать, как ему удалось договориться с Колдуньей, но вид у Льва был по-прежнему суровый, в ушах у всех ещё звучал его грозный рык, и никто не отважился ни о чём его спрашивать.

Солнце уже высушило траву, и они позавтракали прямо на лужайке под открытым небом. Затем все занялись делом: одни сворачивали шатёр, другие собирали вещи. Вскоре после полудня они снялись с места и пошли к северо-востоку: шли не спеша, ведь идти было недалеко.

По пути Аслан объяснил Питеру свой план военной кампании:

– Как только Колдунья покончит с делами в этих краях, – сказал он, – она вместе со своей сворой наверняка отступит к замку и приготовится к обороне. Возможно, тебе удастся перехватить её на пути туда, но поручиться за это нельзя.

Затем Аслан нарисовал в общих чертах два плана битвы: один – если сражаться с Колдуньей и её сторонниками придётся в лесу, другой – если надо будет нападать на её замок. Он дал Питеру множество советов, как вести военные действия, например: «Ты должен поместить кентавров туда-то и туда-то», – или: «Ты должен выслать разведчиков, чтобы убедиться, что она не делает того-то и того-то». Наконец Питер сказал:

– Но ведь ты будешь с нами, Аслан.

– Этого я тебе обещать не могу, – ответил Аслан и продолжал давать Питеру указания.