Человек отовсюду

Очень хотелось сказать землянину какую-нибудь колкость, да только Марция научила меня помалкивать. Вернув мне пропуск, землянин сплюнул на асфальт и кивнул в сторону толпы человек, наверное, в полтораста: давай, мол, двигай к ним. Я поправил лямку рюкзака и двинул. До назначенного времени оставалось еще шесть минут.

Врата работали бесперебойно. Перед ними появились кое-какие дополнительные приспособления, долженствующие, вероятно, помешать диверсии, и еще один пост охраны явно для той же цели. Я сейчас же поймал себя на том, что решаю задачку, одинаково привлекательную для инженера и террориста: как преодолеть всю эту машинерию и человеческий фактор в придачу? Через минуту, когда я добрался до толпы и примкнул к ней, задача была решена.

Ха-ха. Кому теперь это надо.

Некоторые из марциан оказались из числа тех, кого я вывел из пустыни, и, конечно, узнали меня. Послышались приветствия. Я улыбался и пожимал руки. Женщины лезли ко мне с поцелуями. Врата работали, в них въезжал длинный, как очередь за пособием, караван антиграв-платформ, доверху груженных скандиевым концентратом. В воздухе витала пыль.

– При-и-игото-о-овиться!..

Толпа заколыхалась, как бестолковая амеба. Какие-то ребята в униформах, судя по ухваткам – земляне, без особых церемоний выстроили толпу в колонну по одному. Получилась длинная многоножка.

– Держаться вплотную за впередиидущим, без очереди не лезть, колонну не ломать, во Вратах не мешкать! – свирепо проорал кто-то в мегафон.

И добавил уже более добродушно:

– Все там будете.

Никакой переклички. Как будто партию товара перебрасывали с планеты на планету.

Со стороны главных ворот опрометью бежал кто-то опоздавший.

– При-и-игото-о-овились!..

Последняя грузовая платформа канула во Врата. Новую колонну платформ притормозил регулировщик с жезлом.

– Бего-о-ом… арш!

Сейчас же кто-то запутался в собственных ногах и упал, заверещав дурным голосом; натренированные ребята в униформах в момент выдернули его прочь, толкнули к хвосту колонны. Нас гнали окриками. Я опомниться не успел, как проскочил Врата. Тут же привычно заложило уши и болезненно запульсировало в голове, ну да при гиперпереходе это дело обычное. У некоторых кровь носом идет, а у меня – ничего.

– Направо! Направо! Шевелись!

Мы дробно топотали в указанном направлении. Не знаю, многие ли из марциан успели осознать, что находятся на Земле. Для меня это было само собой разумеющимся. Пусть землянам до зарезу нужны «темпо», но не станут же они ради этого прокладывать прямой гиперканал между Твердью и Прииском! Задержка-то от силы двухминутная.

Избытком вежливости персонал не страдал. Нас гнали как баранов. Живее! Еще живее! Каждая секунда работы гиперканала – это деньги, и немалые. Лишь марцианская цивилизация могла позволить себе сутками держать каналы без дела, но где теперь та цивилизация? Сгорела. Вспыхнул небесный фонарик – и нет ее, как и не было. На сей раз господин Случай решил подыграть землянам – для равновесия, наверное.

Только перестарался.

– Прямо! Во Врата!

Никаких потерь времени на дезинфекцию – нас ведь не собирались выпустить на Землю. А на Прииске, наверное, дезинфекция своя…

Я нырнул. Вновь заложило уши. Игла в моем черепе зашевелилась активнее. Чужие запахи ударили в нос.

Я был на Прииске.

Беготня по коридорам под постоянные понукания повторилась с одним отличием: здесь персонал был не столь груб, как на земном пересадочном узле. Что, впрочем, и понятно: этот мир предназначался для очень дорогих в буквальном смысле гостей и их обслуги. Мы были в нем случайными гостями.

– Проходите в дезинфекционную, мужчины направо, женщины налево…

Мой рюкзачок уехал от меня по конвейерной ленте вместе с вещами других пассажиров, а я оказался в раздевалке. Нас по-прежнему поторапливали, но хоть не орали с выпученными глазами, и на том спасибо. Я помылся, поднырнул под стенку в узком бассейне, где вода синела как купорос и шибала в нос резким запахом, был облит из душа еще каким-то раствором, высушен под струей теплого воздуха и наконец облучен чем-то таким, от чего волоски на моей коже встали дыбом. Готово – теперь вставай к резиновой ленте и жди, когда к тебе приедут твои вещи.

– Кормить нас будут или нет? – брюзгливо осведомился некто проголодавшийся – явно не из тех, кого я водил по пустыне, как Моисей.

– Будут, только не нас, а нами, – ответствовал я.

Марцианин воззрился на меня в ужасе.

– Это как?

– Элементарно. Для чего нас раздели, а? Мы уже полуфабрикаты, осталось забить и переработать. Разве вам не говорили, что у обитателей Прииска не совсем обычные гастрономические пристрастия?

Проголодавшийся поспешил отойти от сумасшедшего.

Как только мы оделись и получили свой простерилизованный багаж, нас сейчас же погрузили в здоровенную пассажирскую колымагу на антиграве. Еще не все заняли свои места, как пилот взлетел, да еще с таким ускорением, что можно было только дивиться, как никто из пассажиров не поломал костей. Микробиологи Прииска желали заполучить нас возможно скорее, хотя наша партия носителей «темпо» наверняка была не первой и уж точно не единственной. Эти ребята действовали по принципу «хорошего мало не бывает».

Что ж, принцип верный – конечно, если средства на проект отпущены без скупердяйства.

Очень скоро я понял: на нас особенно не экономили. Зато не теряли времени и торопили нас так, что только успевай поворачиваться.

К тому времени, как уже почти все «морские свинки» громко требовали еды, каждого из нас подвергли наружному осмотру и просвечиванию, у каждого взяли образцы крови, мочи, спинномозговой жидкости, спермы у мужчин, околоплодной жидкости у беременных женщин, слюны и желудочного сока. Затем каждого заставляли ускоряться, и тех несчастных, у кого это не получалось, стимулировали электрическими разрядами и прочими инквизиторскими достижениями человеческого ума. На вопли и брань никто не обращал внимания, а на случай физического сопротивления в помещении присутствовали дюжие санитары. Я смог ускориться через великое насилие над собой, но все же без посторонних стимуляторов – и что же? Процедура взятия анализов повторилась заново в той же последовательности. И только потом мне было позволено посетить столовую и считать себя временно свободным – до вызова.

Я пообедал, или, вернее, поужинал, – блюда оказались сплошь незнакомые, но на вкус очень даже ничего – и отправился осматривать территорию. Она была огромна и невероятно красива. Тот, кто занимался проектированием ландшафта, обладал вкусом настоящего художника, да и материал для работы, наверное, был самый подходящий. Абы какую планету не превратят в рай для богатеньких. В Галактике до черта землеподобных планет, но лишь каждая сотая из них годится, и то чисто теоретически, для более-менее нормальной жизни Homo sapiens – прочие либо чересчур холодны, либо излишне горячи, либо тектонически активны, либо имеют не пригодные для дыхания атмосферы… в общем, слишком много «либо». Бывает и так, что местная биосфера и человек – два несовместимых понятия, причем флора-фауна планеты достаточно сильна, чтобы постоять за себя.

Биосфера Прииска сдала себя с потрохами. Я не большой специалист по земной биологии, но, кажется, трава, кусты и деревья на территории биоцентра принадлежали к земным породам, и чирикающие в ветвях птички – тоже. Иное дело ландшафты – тут было на что посмотреть. Там и сям из почвы торчали скалы – невысокие, но таких форм, что за целый день не налюбуешься. Далекий от искусства человек вроде меня и тот был обречен поминутно цокать языком в восхищении. С подобия плато – я не разобрал, рукотворного или естественного, – срывался изумительной красоты водопад-веер в сотню весело журчащих струй. Куда там поместью Майлза Залесски на Тверди – сейчас оно казалось мне замухрышкой рядом с принцессой. И над всем этим великолепием теплое ласковое солнышко, совершенно не жгучее, и густая синь неба, и легкомысленно-кудрявые облачка… Ни земных москитов и слепней, ни твердианских волчьих жуков – никто не жужжал перед лицом и не пытался покусать меня. Естественно, никаких крупных хищников.

Приминая траву, проползла крупная черепаха. Вдали пробежал какой-то зверек – кажется, заяц. И только. Я подумал было о волках, без которых расплодившиеся зайцы сожрали бы всю траву, и отверг эту мысль. Наверное, для поддержания баланса было достаточно лис и филинов. А может, на Прииске обитали специально выведенные зайцы с малым сроком жизни, погибающие после первого приплода? Местным генетикам это раз плюнуть.

Меня не очень удивило бы и известие о том, что местные зайцы, когда приходит их срок, закапываются в землю и прорастают картофельными кустами. Нет, лучше ананасами.

Внезапно в небе загорелся яркий слоган: «Котопсы – верные друзья и надежные защитники! Только достоинства и никаких недостатков!» – повисел минуту-другую, затем рассыпался фейерверком и погас. Ну ясно, на Прииске фабриковали и домашних животных с заданными свойствами. Любой болван с банковским кредитом мог купить опасную, как гризли, сторожевую псину, фанатично преданную хозяину, однако не лишенную собственного достоинства и по-кошачьи чистоплотную. Экстравагантный богач мог заказать штучное изделие, скажем, носорога с темпераментом хорька, а то и вовсе нечто, не имеющее даже отдаленных аналогов ни на Земле, ни на Прииске, ни в любом освоенном людьми мире.

К счастью, новых рекламных слоганов в небе не возникло, не то мое воображение разыгралось бы не на шутку. Вокруг было достаточно красоты, чтобы просто-напросто отдыхать душой, а не содрогаться, изобретая в уме монстров.

Я бы еще бродил, любуясь природой, но тут запищал имплантированный мне под кожу тыльной стороны ладони датчик местонахождения, он же сигнализатор срочного вызова. Игнорировать его было можно, но требовало изрядной силы воли – очень уж чесалась кожа над вмонтированной горошиной. Ругаясь и почесываясь, я заспешил в сторону лабораторных корпусов.

– Следовательно, вы не марцианин?

– Я родом с Тверди.

Двое в белых халатах переглянулись.

– Это интересно, – сказал один. – В каком возрасте вы впервые подверглись темпированию?

Отец не говорил, должен ли я скрывать свой первый визит на Марцию. Но он также настаивал на том, чтобы я был открыт и не хитрил.

– В двадцать лет.

– И все это время неотлучно жили на Марции?