Циклогексан (сборник)

– Какого черта Балыкин назначил ее старшей?

– Практика скольжения, – шепнул я в ответ. Пусть дальнейшие умозаключения мой коллега сделает сам. Они элементарны. И я, и Степан нашли комфортные для себя миры, в них преимущественно и обитаем. Скользим редко и, если честно, не любим скользить, а в незнакомые миры без нужды вообще не суемся. Новизна впечатлений приедается годам к двадцати – двадцати пяти, и скользуна начинает тянуть к душевному комфорту. Юлия – редкое исключение. Ей под тридцать, а она еще не устала бродить из мира в мир. У нее потрясающая практика, мы со Степаном по сравнению с ней просто первоклашки.

– Мужика ищет, – понимающе кивнул Степан.

Он никогда не станет теоретиком. Вот и сейчас сделал примитивный и, конечно, ошибочный вывод. Что правда, то правда, Юлия несколько мужеподобна, но я знаю миры, где таких любят. Нет, она ищет не идеального (по ее мнению) мужчину. И уж конечно, не идеальную женщину, поскольку она вполне гетеросексуальна. Тут другое.

– Кажется, я знаю, что она ищет, – шепнул я, но тут Юлия оглянулась на нас, и я бросил: – Потом.

Новая попытка принесла удачу. Когда по истечении пяти секунд скользнувшая в Малину Юлия не появилась вновь, скользнули и мы.

Здесь был лес – такой же заснеженный лес, как в Битце, и даже деревья тех же пород. Выбравшись на утоптанную аллею, мы поняли, что это скорее лесопарк, чем лес. Бывают же такие совпадения! Если бы не зарево заката, я бы подумал, что мы перенеслись назад. Но закат сразу поставил все на свои места. Малина принадлежит к числу слегка сдвинутых во времени миров.

За деревьями шумело шоссе – наверное, там-то Юлия и выскочила при первой попытке. Мы двинулись в противоположную сторону и через полчаса выбрались в промзону – обширное и донельзя унылое скопище серых складских зданий, куч мусора и вырытых там и сям траншей. Наверное, мы находились на задворках какого-нибудь огромного завода. Часть забора была просто повалена, что облегчило нашу задачу. По импровизированной дороге из уложенных в замерзшую грязь бетонных плит Юлия уверенно вела нас вперед…

Мы больше не разговаривали. Вам известно чувство тревоги, когда, казалось бы, нет никаких причин для беспокойства? Мне оно хорошо известно. У нас, скользунов, тоже есть свои легенды, и одна из них – о Сонном Пауке. Так называют человека со способностями куда большими, чем у любого из нас. Что можем мы? Скользить. А он, никуда не скользя сам, чувствует, как в его мир или из его мира скользят другие. Он – датчик и локатор. Акт скольжения для него вроде подергивания нити паутины. Беда, если Сонный Паук играет за команду противника. Так, во всяком случае, говорят…

Но легенда он или реальность – это вопрос из вопросов.

По-видимому, Балыкин верил в Сонного Паука. Не раз на моей памяти он совершал действия, которые я мог назвать только перестраховкой. Вот и теперь он велел нам идти в Малину не напрямую, а через Будку и Наждак. Почему именно через эти миры, а не через другие? Не потому ли, что Наждак не имеет своих скользунов и это направление по идее должно контролироваться Сонным Пауком слабее других?

Я потом допишу, как Юлия довела моих героев до временной штаб-квартиры – пустого и гулкого складского помещения с маленькой конторой. Почему склад пустой? Да потому что «все уже украдено до нас». Такое, во всяком случае, должно сложиться впечатление. Или не описывать путь? Скучно ведь… Нет, опишу. Цикл романов надо чем-то заполнять, на то он и цикл. Пожалуй, будет еще лучше отнести штаб-квартиру подальше от лесопарка и предоставить героям добираться до нее по своему усмотрению в незнакомом городе, имея проблемы с языком и не зная, как здесь ходит и как оплачивается городской транспорт. Чего мне их жалеть, в самом деле? Они в жалости не нуждаются. Держу пари, они возьмут на гоп-стоп автомобиль и преспокойно доедут, куда им надо. Хотя нет, это тривиально. Пусть угонят что-нибудь несуразное, скажем, гусеничный экскаватор или тепловоз. Да, пусть будет тепловоз. Глава с поездкой на тепловозе по незнакомому городу с неведомо куда проложенными путями и полным незнанием принятой в этом мире железнодорожной сигнализации станет одной из самых динамичных. И кончится поездка, конечно, крупной аварией – впрочем, без жертв. Я ведь не садист. Но парочку сошедших с рельс товарных составов и рухнувший мост могу обещать. Герои, разумеется, покинут тепловоз еще до катастрофы.

А насчет Сонного Паука – это мысль. Приберегу ее до второго романа. Не все же выкладывать сразу.

– Знакомьтесь, – сказал Балыкин, – наш коллега с Радости. Будем работать вместе.

– Фоло Робус, – представился незнакомец, закивав, как китайский болванчик, но не предприняв и тени попытки привстать и протянуть для пожатия руку. Кажется, на Радости это и в самом деле не было принято.

Судя по всему, Балыкин с Германом и Терентием Семеновичем опередили нас всего на несколько минут, зато коллега с Радости пробыл здесь как минимум несколько часов и уже успел немного обжиться. На электрической плитке стояла сковородка с остатками яичницы, чайник только что закипел, и на расстеленной газете имелись бутерброды. Истинные обитатели конторы, вероятно, еще днем смылись подальше и закрыли на все глаза, получив щедрую мзду.

Насколько мне известно, население Радости фенотипически не очень отличается от землян. Преобладает, впрочем, средиземноморский тип – невысокие смуглые брюнеты с глазами-маслинами (терпеть не могу ни маслин, ни таких глаз). Фоло Робус оказался не из большинства. Белоснежные волосы, розоватая веснушчатая кожа и красноватые глаза выдавали в нем альбиноса. Он был мал, чрезвычайно узкокостен и тощ. Пожалуй, даже я без труда смог бы поднять его над головой одной рукой, а верзиле Степану не составило бы большого труда пожонглировать тремя такими Робусами.

– Благодаря коллегам с Радости у нас есть распорядок президента на завтрашний… то есть уже, понимаете ли, на сегодняшний день, – сказал Балыкин, и я оценил работу коллег. Парадокс, но чем общество коррупционнее, тем труднее выйти на того, кому надо дать на лапу, но так, чтобы потом не пожалеть об этом. Фоло Робусу и его коллегам это удалось. Даже странно. Радость – приятный мир с приятными людьми. Сунуть взятку для них – серьезное насилие над моралью. Примерно как для нас ограбить до нитки больную старуху или даже еще хуже. На пари – далеко не всякий скользун Радости может быть использован для работы в мирах, подобных Малине, а о Виварии и речи нет.

– Какого именно президента? – осведомился Герка.

– Гостя, вестимо, – пробурчал Степан. – На что нам президент Рашки?

Эта страна Малины, примерно соответствующая России, имела свое название, и довольно благозвучное, но никто из нас против Рашки не возразил. Россия – это Россия. Несмотря на мои претензии к ней, несмотря на то, что я по сути сбежал из нее в спокойный, доброжелательный, хотя и чуть тормознутый мир, она все равно моя страна и останется ею. А здесь была именно Рашка, я ее неплохо знал. Балыкин гонял меня сюда еще в мою бытность стажером, и я давно согласился с мнением: эта страна достойна кликухи, а не имени.

– Простите, – с легким акцентом сказал Фоло Робус, – мы достали распорядок обоих президентов. На всякий случай.

Помолчал и добавил:

– У нас есть также схема охраны обоих. Это стоило нам…

– Сочтемся, – бросил Балыкин.

Глава 6

Деньги для нашей конторы никогда не были проблемой. Нет, подвалы Общества любителей духовых деревянных инструментов совсем не похожи на пещеру Али-Бабы, хотя сейф там есть. Разумеется, в нем лежит просто какой-то запас на текущий пожарный случай, а где хранятся основные фонды, я не знаю, мне это не интересно. Для скользуна деньги есть повсюду, их надо просто взять, если они нужны. Не стану скрывать, что после моих первых успешных скольжений под руководством инструктора в мою тинейджерскую голову забралась преступная мысль: ведь можно очень легко грабануть в чужом мире прохожего или даже банк. Ведь что мешает осуществлению самых дерзких ограблений? Невозможность вовремя смыться. В этом деле скользун вне конкуренции.

Мыслишка примитивная, детская. Не знаю, решился бы я проверить свою теорию на практике, нет ли. Скорее нет, чем да. Но Балыкин, почуяв что-то, удостоил меня профилактической беседы.

– Не делает глупостей только тот, кто вообще ничего, понимаешь ли, не делает, – сказал он, вертя в пальцах огромный грязный носовой платок, и, найдя на нем случайно уцелевшее незапятнанное место, основательно высморкался. – Н-да… Вижу, как у тебя глаза горят. Богатым быть хочешь, а?

Я ответил в том смысле, что ничего не имел бы против.

– Будешь, – пообещал он. – А еще раньше поймешь, что богат не тот, кто жрет на золоте и гадит в платиновый унитаз, а тот, кто ни в чем не нуждается. Обещаю, что поймешь.

Со временем я действительно понял это. Достаточно знать, что ты в любое время можешь что-то сделать, – и желание делать это пропадет само. Чересчур просто. Неинтересно. Скука смертная. «Не боги горшки обжигают», – верно сказано, но не про нас. Про нас следовало бы сказать: «Боги не обжигают горшки».

Хорошо, когда у скользуна есть великая цель – вроде мечты Антона Первенцева слетать к звездам. Хуже, если ее нет. Тогда скользун просто-напросто ищет наиболее удобный для себя мир и устраивается в нем на правах туземца, а задания Штаба рассматривает как повинность. Чаще всего они связаны либо с добычей средств, либо с подтверждением нашего особого статуса в глазах тех единичных людей, кому известно о нашем существовании.

– Технологии! – внушал мне Балыкин. – Одних только смежных миров насчитывается за сотню, многие из них немного отстают от нас по уровню технологий, но многие и опережают. Я думаю, ты понимаешь, что это не промышленный шпионаж, ведь продать нам они все равно ничего не могут. Мы для них, понимаешь ли, вообще не существуем. Если нет покупателя, то кому продавать? Поскольку мы не используем и не собираемся использовать их изобретения в их мире, коммерческого урона они не несут. Тем более что интересующая нас разработка для них чаще всего обыкновенный, понимаешь ли, ширпотреб, цена ему три копейки. Это примерно как для нас утрата одной заурядной микросхемы, давно освоенной в производстве. Кто ее хватится? Какую ценность для земного производителя она представляет? Нулевую! Зато для цивилизации, немного отсталой по сравнению с нами, ценность ее колоссальна, верно?

Механически кивая, я думал о том, что стала бы делать с нашей заурядной микросхемой цивилизация, где новейшим чудом техники считается керосиновая лампа, и старался не улыбнуться.

– Чертежи, – продолжал Балыкин. – Или действующий образец, понимаешь ли. Лучше бы и то и другое. Иногда – копии технологических документов. Это труднее, но зато и реже нужно. В иных мирах технологии чаще всего совсем другие, а если наши инженеры привыкнут получать готовенькое, то у них мозги, понимаешь ли, мохом обрастут. Ну, поначалу твои задания, конечно, будут несложными. Никаких краж со взломом. Легально проник, легально взял, исчез там, появился здесь. Все дела. Пребывая в чужом мире, не попасть ни в полицию, ни в поле зрения компетентных органов, ни в сумасшедший, понимаешь ли, дом. Этап внедрения – наиболее важный. Ты не должен выделяться среди аборигенов. Если почувствуешь, нет, только заподозришь, что тебя вычислили или могут это сделать, – немедленно уходи. Лучше паранойя, чем провал…

Последнюю фразу я уже слышал во множестве вариантов. Да, действительно, паранойя лучше. Никто не упрекнет скользуна, вернувшегося ни с чем, однако добыча знания в самом узком, технологическом аспекте – это именно то, на чем держится финансовое благополучие нашей фирмы и отчасти ее безопасность. Стоит курице разок снести золотое яичко – и ее уже не зарежут.

– Попытку можно повторить и два, и три раза, – внушал мне Балыкин. – Не воображай себя Джеймсом Бондом, но не считай и воришкой. Мы тащим, но и у нас тащат, понимаешь ли. Это нормально. В ряде случаев мы плодотворно сотрудничаем в этом деле со скользунами из дружественных миров. Если ты в силах помочь такому парню – помоги, авось не развалишься. Когда-нибудь и он тебе поможет…

Это не конец ретровставки. Обязательно надо описать первое задание, полученное моим Володькой Соколовым, и как он с ним справился. Надо отобразить отношения внутри «фирмы». Должна быть легкая «дедовщина». Моего героя за глаза и в глаза будут звать Вовочкой, а он, дурачок, начнет беситься, вместо того чтобы игнорировать насмешников. Мало-помалу Балыкин начнет доверять ему выполнение более сложных заданий. Каких? А вы напрягите воображение. Ну например. Разве не случается так, что какому-нибудь государственному деятелю надо срочно бежать из страны? Лучшего канала ухода, чем предоставленного скользунами, не бывает. Хоть отмени все авиарейсы, хоть законопать все пограничные КПП, а бывшая «шишка» все равно уйдет от «народной» расправы. За какие деньги – это второй вопрос. А куда уйдет – и вовсе третий. Одного такого деятеля мой Вовочка, повинуясь приказу Балыкина и ничего не имея против, доставит в мир Зверобагов – планету, населенную крупными хищными членистоногими, где люди отсутствуют в принципе. И побежит деятель по дюнам, тряся брюхом и вопя от ужаса, а вслед ему покатится, шурша бесчисленными лапками, целая армия колоссальных сколопендр, пауков и скорпионов. Еще саранча какая-нибудь саблезубая – то есть саблежвалая – атакует деятеля с воздуха, заходя от солнца. Если читателю не придется по вкусу сей акт социальной справедливости, то я уж и не знаю, чем ему угодить.

Но и хватит пока. Если я прямо сейчас раскрою все козыри «фирмы», то чем же буду наполнять остальные пять романов «Циклогексана»? Самое время вернуться к текущим событиям.

Да, группа с Радости успела поработать здесь основательно, и мы сразу приободрились. Терентий Семенович развернул свою компьютерную технику и подключился к местной сети. К нему не лезли с вопросами – всем, и в первую очередь Балыкину, заранее было известно, что старику виднее, чем заняться. Боец он все равно никакой. Дважды я сопровождал нашего теоретика в очень удаленные миры, где ему не терпелось проверить какие-то теоретические наработки, и те миры были странны, нелепы, пугающе несообразны. И притом нередко населены разумными обитателями, вот что удивительно!

Сотни, тысячи направлений скольжения. Мириады вселенных. Для нас это чересчур много, наш убогий мозг не в состоянии вместить эту сложность. Так ему и надо, пусть перегревается от натуги. Кто сказал, что Мироздание вывело человеческую расу для самопознания через нее? Чушь это. Не тот инструмент.

Но небывалого не бывает, и на том спасибо. Существуют только миры, находящиеся в границах физической реализуемости. Нет и не может быть мира лангольеров, пожираемого зубастыми шарами. Зато, если хорошо поискать, где-нибудь вполне может обнаружиться мир, в котором люди ходят на руках и даже на боках, – если, конечно, можно назвать людьми разумных существ, привыкших к такому способу передвижения. Правда, я таких не встречал, но странных – сколько угодно. В одном дальнем мире, по словам Терентия нашего Семеновича, разумная раса не имеет в черепе правого и левого полушарий мозга, а имеет переднее полушарие и заднее полушарие. Верю на слово – трепанацию я там никому не делал, хоть и был приставлен телохранителем к нашему теоретику. Мы успели уйти без драки, как и подобает хорошим скользунам…

– Итак, – сказал Балыкин, – будем исходить из того, что президенту Рашки нет никакого резона организовывать покушение на своего заокеанского, понимаете ли, коллегу. Насколько нам известно, ни ему, ни его команде ядерная война не нужна. На сегодняшний день в президентской команде нет лиц, готовых начать игру такого уровня. Они сидят на нагретых местах, прибирают к рукам то, что плохо лежит, и никому из них в ближайшее время не грозят, понимаете ли, урановые рудники. Или я ошибаюсь? Тогда прошу меня поправить.

Мы промолчали. Фоло Робус надул щеки – так в его мире обозначается согласие с чужим мнением. Балыкин высморкался и продолжал:

– Иными словами, потенциальных организаторов покушения мы должны искать, во-первых, в структурах, осуществляющих негласный надзор, их тут до черта… во-вторых, среди военных, в-третьих и в-четвертых, внутри аналогичных структур, находящихся, понимаете ли, в стране президента-гостя. Наконец, в-пятых, покушение может осуществить по собственной инициативе какой-нибудь придурок-одиночка со снайперской винтовкой или бомбой в гульфике. В последнем случае мы бессильны и вынуждены будем положиться на президентскую охрану.

– Среди которой как раз может оказаться исполнитель покушения, – негромко заметила Юлия.

Балыкин подарил ей тяжелый взгляд.

– Мы сейчас говорим не об исполнителях. Мы говорим, понимаешь ли, о возможных заказчиках…

Никто не стал спорить. Это были азы. Если мы вычислим заказчика, то, возможно, сумеем вычислить и наивыгоднейший момент совершения убийства, и, вероятно, его способ. Уже одно это – большая часть дела.