Мир царя Михаила

– Да знаю я, – вяло махнул рукой Михаил, – только давайте без этой, как ее, атомной бомбы. Воистину эта штука – дьявольское творение. Воплотить мечту господина Циолковского о полете в космос мне было бы как-то больше по душе…

Полчаса спустя, гвардейский ракетный крейсер «Москва», адмиральский салон.

Присутствуют: Император Всероссийский Михаил II, контр-адмирал Виктор Ларионов, отец Иоанн Кронштатский, Великий Князь Александр Михайлович.

– Итак, господа… – Император обвел взглядом присутствующих, – случилось самое мерзкое из всего, что можно было ожидать. В Петербурге заговор, в котором замешаны: бомбисты – социал-революционеры, банкиры-космополиты, шпионы французские, шпионы британские, и даже некоторые Великие Князья. В результате этого заговора мой брат погиб, как солдат на поле боя. Хочу сразу сказать: я не прощу виновных в смерти брата, кто бы это ни был, и где бы он ни находился. Но дело не только в этом. Люди, бросившие бомбу в Помазанника Божьего, целились не только в него, но и в Россию. Мирового господства им захотелось! Это я о британцах говорю! А вот хрен им по всей морде, как говорят мои новые друзья. Для защиты моей страны от наглых нападений я готов воспользоваться всей той мощью, что любезно готов предоставить в мое распоряжение уважаемый Виктор Сергеевич. Вы все знаете, как я не хотел надевать корону своего брата. Но в настоящее время отказ от престола был бы равноценен измене Родине. Я только могу надеяться, что с помощью всех моих друзей я справлюсь с той ношей, которую возложил на меня Господь. Теперь, господа, давайте обговорим текущие дела. Сандро, что у нас с мирными переговорами?

– Через маркиза Ито Хиробуми мы передали наши предложения японскому императору Мацухито, – сказал Великий Князь Александр Михайлович. – Но ответа пока нет. С одной стороны, наши условия довольно тяжелы для японского самолюбия. Но, с другой, следует учитывать тот факт, что японский флот потерпел полное поражение, а японская армия, приготовившаяся отражать наше мнимое вторжение на Кюсю, отрезана от остальной Японии и ничем не может помочь столице. По некоторым сведениям, в провинциях формируются отряды самообороны из крестьян и мелких феодалов. Но единственное их оружие – это немного старинных ружей и бамбуковые копья. Однако мы не требуем ничего невозможного, и даже готовы поддержать Японию экономически, если она решит пойти на союз с Россией.

– Ну-ка, ну-ка, Сандро… – заинтересовался Михаил, – с этого места, если можно, поподробнее. Что за союз, с чего это японцам на него идти, и для чего он нужен нам? А то, пока я лежал в вашем, Виктор Сергеевич, госпитале, несколько отстал от жизни…

– Э-э-э… – растерянно протянул Александр Михайлович, – в условиях установления в Японии равноправия между синтоизмом и православием мы прорабатывали возможность брака старшей дочери японского императора Мацухито и младшего брата русского царя…

– Так, – кивнул головой император, – все-таки решили меня женить. Я помню разговор об этом. Только как на это посмотрит Мама?? Она ведь подыскивала мне невесту исключительно в Германии, и все они почему-то были похожи на унылых коров с альпийских лугов. Впрочем, если это надо для России… Сандро, расскажи мне о моей будущей невесте: сколько ей лет и хороша ли она собой?

Александр Михайлович собрался с мыслями.

– Как ты помнишь, она дочь японского императора и зовут ее Масако. Ей шестнадцать лет, телосложения пропорционального, роста среднего, для японки на лицо весьма недурна…

– А, ладно, – махнул рукой Михаил, – главное, как я успел уже узнать, японские женщины послушны, почитают мужа за хозяина в семье и не лезут без спроса в его дела. Вот это мне нравится… – Он прошелся взад-вперед по салону. – К тому же я прекрасно понимаю ваш, Виктор Сергеевич, замысел. Россия и так уже слишком крепко связана с германской и англосаксонской Европой. Несмотря на все наши брачные союзы и торговые связи, нам больше ни на шаг не удастся расшириться в сторону Европы. Да и, честно сказать, нам там делать нечего. Кроме того, в Европе царит какая-то иррациональная ненависть к России и всему русскому, что в будущем делает почти неизбежными жестокие войны между нами. Мой покойный брат был прав: Россия должна повернуться лицом на Восток, и этот брак с японской принцессой покажет азиатам, что мы видим в них не диких макак, а таких же людей, как и мы. Кроме того, когда я лежал в госпитале, то побеседовал с одним умным человеком, доктором с «Енисея». Дому Романовых нужна свежая кровь. За двести лет мы уже перероднились со всей Европой, и теперь пожинаем плоды этого близкородственного скрещивания. – Он вздохнул. – Так что, Сандро, Масако так Масако. Все дело за будущим тестем. В прочие инструкции, данные тебе покойным Ники, я вмешиваться не буду. С Японией нам надо как можно скорее мириться. Пообещайте им что-нибудь еще – ну например, что Россия возьмет на свое попечение вдов и сирот японских военных моряков, погибших во время этой войны. И не делай такие глаза: конечно же, после принятия ими православия и переезда их на наши незаселенные земли. У нас тут сто тысяч холостых солдатиков, которых после окончания службы можно женить на японских вдовушках и осадить на землю в Манчжурии. Но это все потом. А теперь о наших британских «друзьях». Виктор Сергеевич, чем они у нас там сейчас занимаются?

– Авиаразведка докладывает, что из Сингапура в Гонконг переброшены дополнительные силы, о ответил тот. – Броненосцев нет, в основном это крейсера и транспортные пароходы. На базе Вэйхавэй наблюдается массовая погрузка угля на корабли эскадры и прочая нездоровая суета. В течение суток или двух предполагается выход в море всего британского флота…

– А у нас в Порт-Артуре только береговые батареи, броненосцы-подранки и тетушка «Диана»… – вздохнул Михаил. – Виктор Сергеевич, я не могу вам приказывать, я вас прошу – при первом же подозрительном движении британцев в нашу сторону разнесите это осиное гнездо с воздуха вдребезги и пополам. Надо обезопасить наши тылы. Черт с ними, с этими конвенциями, которые подписал мой брат. Я их подписывать уж точно не собираюсь – как их не собираются подписывать и британцы. Как поступать с Гонконгской эскадрой в случае обострения, решите вместе с Евгением Ивановичем – вы моряки, вам и карты в руки. Требование лишь одно: в случае попытки британцев к нападению ни одной посудины под их флагом не должно остаться в море до самого Сингапура. Это будет урок и для наших хитромудрых бывших французских союзников. Теперь, господа, вопрос последний и самый важный. Мне как можно быстрее необходимо попасть в Санкт-Петербург… Виктор Сергеевич, это опять к вам.

– Я посоветовался с полковником Бережным, – сказал адмирал Ларионов, – и он категорически не советует вам ехать поездом. Англичане и их агенты сделают все, чтобы Император Михаил II так никогда и не попал в свою столицу. Он рекомендует послать по железной дороге отвлекающую группу, а вас мы планируем переправить подо льдами Арктики на атомной подводной лодке «Северодвинск». Это быстро, безопасно, и к тому же этот подводный боевой корабль может сразу же сломать англичанам все стратегические расчеты на Атлантическом ТВД. У меня все.

– Очень хорошо, – кивнул император Михаил, – а теперь, отец Иоанн, давайте помолимся за моего погибшего брата и его верных слуг, убитых злодеями…

14 (1) марта 1904 года. 19:00. Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Полковник Антонова Нина Викторовна.

Как это часто бывает в подобных случаях, события понеслись вскачь, словно взбесившийся мустанг. Я нахожусь в Зимнем дворце, в кабинете покойного императора Николая Александровича. Мы прибыли сюда из Аничкова дворца вместе с Вдовствующей императрицей Марией Федоровной; собрав все бумаги со стола царя, мы убрали их в секретер. А затем, в присутствии приехавшего из «Новой Голландии» начальника Дворцовой полиции генерала Ширинкина, я опечатала и секретер, и ящики стола.

Потом мы развернули в кабинете императора и его библиотеке что-то вроде временного штаба по подавлению мятежа. К тому времени Вячеслав Константинович фон Плеве, прибывший вместе с генералом Ширинкиным, развил бурную деятельность. Он поднял по тревоге всех жандармов и полицейские участки, приказал начать непрерывное патрулирование основных магистралей столицы Российской империи и вокзалов.

Прибывшие вскоре на Дворцовую моряки из Гвардейского флотского экипажа, павловцы и кавалергарды заняли позиции вдоль ограды Зимнего дворца и наглухо блокировали все входы и выходы из дворца Великого князя Владимира Александровича, а также казармы Преображенского полка на Миллионной. Эксцессов при этом практически не было. Лишь во время блокирования преображенцев несколько гвардейских офицеров попытались было прорваться через флотское оцепление, угрожая морякам всеми карами небесными. Но матросы, имеющие четкое указание поступать решительно и жестко, разоружили размахивающих револьверами преображенцев и сдали буянов прибывшим по вызову жандармам, которые тут же отправили их на Гороховую. Пусть там пока охолонут, а уж потом следственная комиссия, уже приступившая к работе, определит, что стало причиной такого неадекватного поведения офицеров: обычная гвардейская фанаберия или что похуже…

А Мария Федоровна тем временем вызвала отца Иоанна Янышева – духовника ее сына и покойного мужа, – и тот начал в соборе Спаса Нерукотворного Образа Зимнего дворца приводить к присяге новому Императору Михаилу II придворных и командиров гвардейских полков.

Сенаторы, министры и командиры частей, расквартированных в Санкт-Петербурге, приходили во дворец в полном смятении. Еще бы: через двадцать три года император Российский в очередной раз стал жертвой цареубийц. Сначала – дед, а потом – его внук. В этом чувствовалось какое-то мистическое совпадение.

Генерал Ширинкин обратил мое внимание на то, что не все представители дома Романовых поспешили в Зимний, чтобы присягнуть новому императору. Некоторые, до того интриговавшие против Николая и Аликс, сказались больными и не приехали на присягу. Таких мы с Евгением Никифоровичем брали на заметку. Займемся ими позже…

Сейчас к нам в штаб прибежал дежурный офицер-павловец, и показал нам листовку, которую распространял некий субъект в студенческой шинели среди солдат, стоявших в оцеплении. Вот ее текст:

Товарищи солдаты и матросы!

Сегодня революционерами в центре Петербурга принародно казнен тиран и душегуб, царь Николай Кровавый. Он ответил за все совершенные им преступления против своего народа. И такая судьба ждет всех российских царей. Пора народу подняться и сбросить с себя цепи самодержавия.

Солдаты! Вспомните, что вы все вышли из народа, и что ваши братья и сестры, матери и отцы страдают под игом царя и помещиков. Поднимайтесь и присоединяйтесь к революционерам, и гоните в шею своих командиров.

Вместе с вами мы построим свободную республику, где каждый крестьянин получит землю и волю, а каждый рабочий – право на восьмичасовой рабочий день и на достойный заработок. Помните, что лишь в борьбе обретете вы право свое.

ЦК партии Социалистов-Революционеров.

– Ну вот, получен «привет» от эсеров, – сказала я генералу Ширинкину, прочитав это послание. – Надо заняться поиском господина-товарища Азефа. Чует мое сердце, все произошедшее сегодня на Большой Морской – его рук дело. Есть у нас кое-какие намеки, где он может находиться, но тут важна осторожность: если этого зверя спугнуть, он заляжет на дно, и ищи его потом. Он-то наверняка должен знать как непосредственного заказчика, так и тех лиц, что за ним стояли. Взрывчаточка при покушении использована нехарактерная для эсеров. В самом деле, откуда у этих самодельщиков тротил?

– Полностью согласен с Вами, Нина Викторовна, – буркнул Евгений Никифорович, – без этого мерзавца точно не обошлось… Эх, голубушка, промедлили мы, не отловили его вовремя, сплоховали – и вот теперь… – Ширинкин скрипнул зубами. – Не уйду в отставку до тех пор, пока сей прохвост и все его покровители не угодят на виселицу…

Я не удивилась активности эсеров. Но меня тревожило то, что люди из окружения Великого князя Владимира Александровича не подавали признаков жизни. Правда, его отправка в Туркестан во многом спутала карты заговорщиков. Но его сын, будущий «царь Кирюха», а также сверхактивная супруга Михень, находились в настоящее время в Питере. Возможно, их напугало то, как мы быстро и решительно пресекли все попытки захватить Марию Федоровну и Великого князя Сергея Александровича, а затем блокировали их собственное логово… Но не может же быть, что они так легко сдались…

И словно в подтверждение моих мыслей, еще один офицер, на этот раз кавалергард, принес нам обращение к гвардейцам, подписанное Великим князем Кириллом Владимировичем, которое передал ему один знакомый преображенец. В нем Кирилл призывал всех, кому дорога судьба России, присягнуть его отцу, который, узнав о трагической гибели своего племянника, срочно выехал из Ташкента в Петербург.

Далее в обращении говорилось, что «Великий князь Михаил Александрович погиб на Дальнем Востоке, но известие о его гибели скрывается Вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая хочет в обход действующего Закона о Престолонаследии короновать своего зятя, Великого князя Александра Михайловича».

В общем, суть изложенного заключалась в следующем – присяга императору Михаилу II считалась незаконной и недействительной, а настоящим императором должен стать Владимир I, который, взойдя на престол, дарует всем своим подданным долгожданные свободы, представительные органы, Конституцию – словом, кучу всего того, что так стремятся получить любители поиграть в парламентаризм. Господа либералы жаждут «порулить», не неся при этом никакой ответственности за результаты подобной «рулежки». «Народу русскому» обещали тоже много чего. Словом, типичная предвыборная агитка – в свое время мне пришлось их видеть немало, когда еще в девяностые годы разного рода «радетели за общечеловеческие ценности» под радостный визг лохов охмуряли электорат. Потом эта песня перестала прокатывать, но и здешняя мелодия узнавалась очень легко. Господа денежные тузы возжелали порулить страной из-за спины парламента и слабого императора? Ну-ну, мы еще посмотрим, кто кем порулит.

В этом свете фраза «Новый император будет верен союзным договорам, подписанным еще его братом и отвергнутым племянником под влиянием авантюристов и темных сил, погубивших Великого князя Михаила Александровича» выглядела вполне логичной. Уж очень многих «богатых и влиятельных» прижала та история с французскими займами. Да, вот, оказывается, ради чего загорелся весь этот сыр-бор.

Я пометила это место желтым маркером и передала сей «Манифест царя Владимира I» генералу Ширинкину. Тот внимательно прочитал его, дошел до помеченных мною строк, и хмыкнул.

– Знаете, Нина Викторовна, – сказал он, – а я ведь ни минуты не сомневался в том, что где-нибудь высунутся уши наших зарубежных «друзей». И хотя Государя убили подданные Российской империи, оплачено цареубийство было французским и британским золотом и преследовало иностранные интересы. Слишком уж многим успел насолить покойник за последний месяц. И про вас, Нина Викторовна, здесь тоже не забыли: «темные силы» – это ведь вы и ваши коллеги из будущего. – Милейший Евгений Никифорович улыбнулся, говоря последние слова.

Но мне было совсем не весело. Если эсеровская пропаганда имела мало шансов на успех, то смута в благородном семействе могла привести к тому, что произошло на Сенатской площади в декабре 1825 года. А вот это России в данный момент было совсем ни к чему. Требовалось срочно вытаскивать в Петербург с Дальнего Востока императора Михаила. Малейшее промедление могло закончиться катастрофой. И возможно, кое-кто из великих князей повторит судьбу царевича Алексея Петровича. По-иному эта история закончиться никак не может. Любой другой исход будет воспринят как непозволительная слабость власти.

О своих мыслях я рассказала генералу Ширинкину. Он кивнул и сообщил, что полностью со мною согласен. К сожалению, фактор времени работал против нас. При теперешнем состоянии железнодорожного транспорта путешествие из Порт-Артура займет слишком много времени. Морским транспортом – еще больше. Гражданской авиации же еще не было и в помине. И лишь в одном он меня успокоил: у дворцовой охранки не было никакой информации о посланной в Ташкент телеграмме. А это значит, что или сообщение о «выехавшем Великом Князе Владимире» было блефом (что уже хорошо), или он участвовал в заговоре и заранее знал время покушения (вот это было бы совсем скверно). Истинность этой информации жандармы брались проверить в течении двенадцати часов. В крайнем случае можно будет направить навстречу Владимиру Александровичу жандармов и перехватить его в Вышнем Волочке или Бологом, где и взять под арест. Но, в любом случае, император Михаил II был нужен в Петербурге, как воздух.

И тут, как посланец судьбы, в кабинет сначала постучался, а потом и вошел дежурный радист. Он протянул мне бланк радиограммы, полученной только что от адмирала Ларионова. В нем было написано следующее:

Полковнику Антоновой Н.В.

Личный состав Российского флота на Тихом океане и сухопутные войска в Порт-Артуре и Дальнем присягнули Государю-Императору Всероссийскому Михаилу II. Сам он немедленно отбывает на АПЛ «Северодвинск» через Северный Ледовитый Океан в Санкт-Петербург. Ожидаемое время в пути до Копенгагена – восемь с половиной суток, до Санкт-Петербурга десять с половиной суток.

    Командующий объединенной эскадрой контр-адмирал Ларионов В.С.
    Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке адмирал Алексеев Е.И.
    Представитель Е.И.В. по особым поручениям Великий Князь Александр Михайлович.

– Ну вот, Евгений Никифорович, – сказала я, показав бланк радиограммы Ширинкину, – скоро вы все своими глазами увидите Императора Всероссийского Михаила Александровича. Надо немедленно доложить об этом Вдовствующей Императрице Марии Федоровне. Пусть готовится встречать сына и предупредит своих датских родственников, чтоб не чинили ему препятствий. А нам с вами к его прибытию надо навести порядок в столице. Времени у нас мало, так что трудиться придется не покладая рук…

14 (1) марта 1904 года. 19:15. Санкт-Петербург. Исаакиевская площадь, 11.

Посольство Германской империи.

День этот был ужасен. Весть о смерти кузена Ники привела кайзера сначала в ужас, потом в ярость. Печальную новость принес адъютант Тирпица, сбегавший туда, где произошел теракт. По его словам, все дома в эпицентре взрыва стояли без стекол, а ресторан Кюба полыхал ярким пламенем, но его никто даже не пытался тушить. Вокруг черного горелого пятна в беспорядке валялись трупы и туши коней. Казалось, что в мирный город пришла война.

О гибели русского царя он узнал у обывателей, чудом уцелевших и теперь спешащих покинуть это проклятое место. Среди очевидцев было и несколько немцев – потомков тех, кто осел в Петербурге чуть ли не со времен царя Петра. Они-то и рассказали своему соплеменнику о страшной трагедии. Решив осмотреть ближайшие окрестности, адъютант быстро прошел по Гороховой улице к Адмиралтейскому проспекту. Там было все тихо. Адъютант решил вернуться в посольство и рассказать об увиденном своему начальству.