По следам Александра Великого

Позавчера, после наших посиделок в пабе, я подождал, пока Кэри уйдет – он сказал, что напишет Дженкинсону письмо о том, что у него заболел дядя где-то в Пемброкшире, и что ему нужно срочно его проведать. Конечно, он мог смалодушничать, и я бы получил возможность насладиться «комфортом» лондонской тюрьмы, но, хоть я и блефовал в адрес виконта, мой арест, так или иначе, испортил бы жизнь и ему.

Когда спустился, я увидел, что тот самый «клетчатый», на которого я обратил внимание, все еще был там. Я подошел к бармену, чтобы сказать ему, что мы закончили, на что тот сварливо заявил мне, что мы уложились в час, но денег за второй час он не вернет. И, посмотрев на «шотландца», я чуть заметно качнул головой и вышел.

Как я и предполагал, через три минуты вышел и он, направившись в другую сторону. Я пошел за ним на расстоянии тридцати ярдов, старательно делая вид, что гуляю по летнему Лондону. И, действительно, погода была на редкость теплой и солнечной – такое здесь бывает редко.

Через десять-пятнадцать минут он вошел в паб, над которым висела почерневшая от копоти вывеска «Kerry Lass»[13 - «Девушка из графства Керри» (англ.).]. Вошел он, впрочем, не там, где был главный вход, а с торца здания. Подождав минуту, я последовал за ним через темный и грязный коридор. Когда я повернул за угол, увидел в полутьме две фигуры, одну побольше, другую поменьше.

Я мог, конечно, оказать сопротивление, но почувствовал, что время для этого еще не пришло. Меня грубо втолкнули в небольшое помещение, в котором было темно, как у негра в ухе. Я ударился спиной о бочку – вероятно, с пивом, – но устоял. За мной в помещение вошел один, наверное, тот, что побольше – мои глаза уже привыкли к полумраку, и я мог различить его фигуру, но не его рожу.

Он схватил меня за грудки, наклонился, источая обильный аромат пива и жареного лука прямо мне в лицо, и просипел мне в ухо с акцентом обитателя юго-запада Ирландии:

– Говори, сволочь, ты кто такой?

Я ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно:

– Джон МакКриди, племянник Патрика МакКвиллана.

– Проверим, какой ты МакКриди. Зачем ты якшался с каким-то типом, на котором огромными буквами написано «Уайтхолл»?

– Были у меня с ним дела.

– Вот, значит, как. Дела, говоришь. Сейчас ты нам все про них расскажешь.

Неожиданно для говоруна я сделал шаг и оказался за его спиной, одновременно приставив нож к его горлу:

– Но сначала ты мне расскажешь, какого хрена тебе от меня надо. На все про все у тебя минута. Время пошло.

И я слегка надавил ему лезвием ножа на горло. Мой новый знакомый оказался трусом – неожиданно я услышал неприятный звук, и в воздухе запахло дерьмом. Дрожащим голосом он промямлил:

– Нам было поручено тебя проверить. Не более того.

– Мне такие проверки не нужны. Ну что, пойдем отсюда? Помни, одно неловкое движение – и у тебя появится второй рот на глотке.

И мы вышли из кладовки. Пятясь, я не отпускал своего пленника, продолжая держать нож у его горла. Неожиданно я услышал знакомый голос:

– Это Джон МакКриди. Он наш. Эй, Джон, привет!

Навстречу нам шли двое, и теперь я смог их хорошенько рассмотреть. Это были тот самый «клетчатый» и мой друг детства, Киран Монахан.

– Привет, Киран, – сказал я. – Рад тебя видеть, дружище!

– Отпусти-ка Пэдди, мы и правда попросили его тебя задержать. Эх, как от него воняет… Просто нечем дышать! Пошел отсюда!

Тот уныло поплелся враскорячку по коридору, продолжая «благоухать». А Киран подошел ко мне и обнял меня за плечи.

– Фергус подумал, что ты, может, продался врагу. А когда я ему сказал, что я тебя знаю и за тебя ручаюсь, решил, что, может, ты и не МакКриди вовсе. Ну, здравствуй еще раз, брат!

– И тебе не хворать, приятель!

– Ну что, пойдем, потолкуем.

Паб был небольшим, но темное пиво – вполне себе ирландский стаут – оказалось отменным, а вареное мясо достаточно вкусным и не столь жестким, как это часто бывает в английских заведениях подобного рода. Фергус оказался, как ни странно, по отцу настоящим шотландцем с острова Льюис, а мать его была ирландкой-католичкой из графства Керри. Фергус с детства мечтал и о свободной Шотландии, и о свободной Ирландии. И решил, что нужно начинать с Ирландии. Когда же большинство местных ирландцев поверили Акту о Союзе, именно он встал во главе одной из групп «непримиримых» в Лондоне.

Я рассказал им вкратце примерно то же, что и своему дяде. Тот закрыл глаза и довольно долго сидел, задумчиво цедя пиво из кружки. Потом он встрепенулся, поставил кружку на стол и сказал:

– Ну что ж, полагаю, нужно рискнуть. Хуже все равно не будет. А то, как русские разбили Нельсона и его флот на Балтике, показало всем, что они настоящие враги англичан и смогут нам помочь. Вот только им какой с этого интерес?

Я и ему рассказал, что для русских есть две веские причины помогать Ирландии. Во-первых, чтобы ослабить Англию, но это не самая главная причина. А вторая, основная – потому что русские не любят несправедливость, а Англия уничтожает ирландский народ, отнимает у них землю, лишает их почти всех прав… При этом я добавил, что для русских важно, чтобы и протестанты могли и дальше жить на земле, которая и для них родная, и чтобы против них не было никаких репрессий.

Фергус, подумав, согласился, а Кирана мне пришлось переубеждать. Еще бы, в отличие от меня, он – католик, и знает о бедственном положении католиков не понаслышке. Но я ему сказал:

– Хорошо, пусть вышлют всех протестантов и отберут их имущество. Вышлют и меня, и мою маму – она же перешла в протестантизм, когда выходила замуж за моего отца. Тебе будет лучше?

Подумав, Киран также согласился со мной, и мы договорились, что он проследует во Францию для переговоров с русскими. Местом встречи мы назначили Руан в Нормандии – туда я собирался перебраться из Англии вместе с виконтом. И именно там я должен был встретиться с кем-то из русских.

И я, не задерживаясь, сел на дилижанс, идущий в Солсбери. Там мы должны были встретиться с виконтом и отправиться дальше в Нью-Хейвен, небольшой порт на Ла-Манше.

Почему такие сложности? А все очень просто. Англия и Франция находятся в состоянии войны, и возможности перебраться через Ла-Манш две – нанять рыбаков или воспользоваться услугами контрабандистов. А у Ганса в Нью-Хейвене есть знакомые, которые регулярно ходят в нормандский городок Этрета; во Франции спросом пользуются английские шерстяные ткани, в Англии – французское шампанское, которое делают в Шампани, находящейся не так уж и далеко от Нормандии. А до Руана оттуда всего пятьдесят миль…

Глава 2. На румбах истории

24 Раби аль-авваль 1216 года Хиджры (4 августа 1801 года). Османская империя, Синоп. Генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов. В настоящий момент тайный посланник императора Павла I

Много где я побывал, находясь на службе государей российских. При матушке Екатерине Алексеевне довелось мне даже побыть послом при дворе султана Селима III. Вроде не оплошал я тогда, достойно исполнил свой долг, не посрамил честь России.

С султаном и его матерью – валиде Михришах – мы расстались друзьями. Во всяком случае, мне так показалось. Потом меня захлестнули дела европейские – по приказу императора Павла I я должен был принять под свое командование остатки наших войск в Северной Голландии после того, как объединенное англо-русское войско было разбито французами при Бергене. Но государь опомнился и отменил свой приказ.

С англичанами у нас отношения совсем испортились, а вот с французами, к моему удивлению, стали улучшаться с каждым днем. Это случилось во многом из-за появления в окружении императора людей из будущего. Чудны дела твои, Господи! Никогда в жизни я не подумал бы, что такое возможно! Но именно с помощью этих людей мы побили англичан, которые после того, как государь запретил с ними торговлю и арестовал их корабли и товары в портах России, решили напасть на Ревель.

Только ничего у них из этого не вышло. Флот британский, которым так гордились жители Туманного Альбиона, был наголову разбит, а десант взят в плен. Такой оплеухи гордые англичане давно не получали. Государь же принял решение заключить союз с Первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом и отправиться в поход на юг, дабы добраться до Индии и лишить британцев ее самой богатой колонии.

Только, чтобы беспрепятственно двигаться к Индии, следовало уладить дела с нашей соседкой Турцией. Дело в том, что отношения между нашими империями были весьма сложными.

В настоящее время мы находились в союзе с Константинополем. Наш флот вместе с османским взял штурмом неприступную венецианскую крепость Корфу и высаживал десанты в Италии. Но воевать с французами мы не собирались. Наоборот, встретившись с Наполеоном в Кёнигсберге, граф Ростопчин подписал договор о военном союзе с Французской республикой.

Туркам же воевать было уже вроде и незачем. Египетская армия Бонапарта доживала последние дни. Остатки французов готовились сложить оружие в Александрии. Учитывая, что у турок и французов сотни лет были дружеские отношения, можно сказать, почти союзнические, обе стороны готовы были признать, что война между ними – всего лишь досадное недоразумение. Мы же в их переговорах могли стать посредниками.

На посланные мною письма султану Селиму и валиде я получил ответ. Они писали мне, что были бы рады снова встретиться с Кутуз-пашой и вспомнить те благословенные времена, когда я был желанным гостем в их столице. Понятно, что при встрече речь бы шла, скорее, не о прошлом, а о будущем.

Я написал, что готов инкогнито (не обязательно всем знать об этом) встретиться с повелителем и его матушкой в одном из городов Османской империи. Например, в Синопе. Мне давно уже хотелось побывать на родине философа Диогена и царя Митридата, долго воевавшего с римлянами. К тому же сей порт находился не так далеко от Константинополя, и султан мог ненадолго отлучиться из своей столицы под предлогом посещения санджака.

В Синоп меня доставило греческое торговое судно. Как мы и договаривались, я путешествовал инкогнито, под видом богатого немецкого купца. В цивильной одежде я чувствовал себя не совсем уютно, но понемногу я привык к ней и вскоре выглядел вполне натурально. Во всяком случае, так мне сказал сопровождавший меня капитан-лейтенант Российского флота Егор Метакса. Это был верный человек, прекрасно знавший турецкий язык. К тому же у него было немало знакомых среди турок и греков, и в случае чего можно было воспользоваться его знакомствами.

Люди султана Селима встретили нас в порту Синопа и в карете с завешенными окнами привезли в дом санджак-бея, где меня уже поджидал Селим. Меня и Метаксу проводили в просторное помещение, где на шелковых подушках восседал владыка Османской империи. Он приветствовал меня по-французски и очень был удивлен, когда я ответил на его приветствие по-турецки.

– Уважаемый паша, – сказал Селим, – я очень рад снова видеть вас. У нас говорят: гость в доме – Бог в доме. Когда же гость приезжает с желанием помирить народы, то его точно присылает Аллах, – сказав это, султан поднял глаза к небу и стал перебирать нефритовые четки, которые он держал в руках.

– Ваше величество, – ответил я. – Российская и Османская империи, хвала Создателю, в данный момент не воюют друг с другом. Скорее, наоборот – не так давно русские и османские эскадры вместе сражались против общего врага.