Пятый всадник

Крышу сначала приподняло метра на три, а затем разорвало на отдельные брусья, доски и куски шифера, разлетевшиеся по округе. Сами стены, на первый взгляд, устояли, но строение казалось сильно деформированным. Между блоками появились заметные зазоры. Если бы кровля оказалась немного прочнее, то стены, приняв на себя большее давление, наверняка бы не выдержали.

Бороться с желанием заглянуть внутрь того, что еще недавно было строением, было тяжело. Но рисковать угодить в милицию тоже совсем не хотелось. Грохот здесь стоял такой, что я бы удивился, если никто из окрестных жильцов или прохожих не позвонил в компетентные службы. В принципе, и так ясно – заряд такой массы способен обрушить перекрытия железобетонного панельного строения. Можно сказать, что испытания закончились успешно. Доработать конструкцию так, чтобы из экспериментального устройства оно превратилось в полноценный боеприпас, представляло собой чисто инженерную задачу.

Теперь важнее решить проблему его доставки к месту назначения. И здесь я пока еще находился в нулевой стадии. Конечно, кое-какие мысли присутствовали, но я колебался, не в силах сделать выбор между покупкой беспилотника и изготовлением ракеты. У каждого решения были свои плюсы и минусы. Как химику, мне, конечно, проще было сделать ракету, но внятно представить, как ею управлять в полете, не получалось. С беспилотником дело обстояло на порядок проще. Можно было свободно приобрести такой небольшой самолетик, оснащенный видеокамерой и управляемый с расстояния в несколько километров. С одним небольшим нюансом – стоимость аппарата, способного к полету с полезным грузом три-четыре килограмма, зашкаливала. Учитывая тот факт, что аппарат должен был стать сугубо одноразовым устройством, мысли о необходимости его приобретения вызывали у меня стойкую депрессию.

Но эти все сомнения лучше отложить на потом, а пока можно сказать, что первую часть задачи я выполнил. С чувством выполненного долга я пошел по заранее намеченному маршруту на выход со стройки. Маршрут этот специально пролегал внутри недостроенных зданий, чтобы с улицы меня нельзя было заметить. В то же время сквозь проемы в стенах я мог спокойно наблюдать обстановку снаружи. Этот скрытый путь выводил меня к забору на сторону стройки, противоположную той, через которую я зашел. В этой стороне в заборе также имелся проем. От здания до него мне предстояло преодолеть всего метров пятьдесят открытого пространства. Выйдя на улицу, постарался сделать как можно более непринужденный вид, положив руки в карманы и идя неторопливой расслабленной походкой. При этом я не забывал бросать по сторонам зоркие взгляды. Достигнув просвета в заборе, вышел на дорогу. Одиноким прохожим, казалось, не было абсолютно никакого дела ни до меня, ни до взрывов на стройке. Каждый шел по своим делам, озабоченный только своими проблемами.

Не успел я отойти от дыры в заборе и на два десятка метров, как из-за угла показался милицейский автомобиль. Кажется, мои опасения насчет бдительных горожан оказались небеспочвенными. Но, слава Богу, пронесло. Наряд, разбрызгивая грязь по сторонам, промчался мимо меня дальше, завернув за угол. До машины, оставленной в полукилометре, добрался без приключений.

Приехав домой, на островок, сразу бросился на диван. Сначала хотел выспаться, так как перед испытаниями мучила бессонница, и поспать за ночь в общей сложности удалось хорошо, если пару часов. Да и то, правильно ли называть сном те короткие моменты полузабытья, в которые время от времени проваливался разум с тем, чтобы тут же вынырнуть? Вообще, с этим надо что-то делать, потому, что нормального здорового сна у меня не было полгода. С тех самых пор, как началась эта история. Подсаживаться на успокоительные совсем не хотелось, так как все эти средства обладают весьма неприятными побочными эффектами. Что-то подсказывало мне, что нормальный сон вернется, когда я достигну главной своей цели – отомщу убийцам Машуни. Так что мучиться мне предстоит еще долго.

Сегодняшние испытания, без сомнения, приблизили этот момент, но решение самой главной задачи – доставки устройства в пункт назначения – еще впереди. И пока даже не знаю, как к ней подступиться.

Время, конечно, все излечивает, но я всерьез опасался, что в моем случае еще до момента излечения с недосыпу вполне реально может поехать крыша. Однако появилась еще одна вещь, которая могла уберечь мой разум от разрушения. В последнее время я стал замечать, что чувство мести стало терять свою прежнюю остроту. Это даже вызывало у меня определенный психологический дискомфорт. Нет, не то, чтобы появлялись какие-то предательские мыслишки вообще отказаться от мести. По-прежнему при воспоминаниях о жене в голове становилось тяжело и муторно. Мне хотелось покарать ее убийц с примерной жестокостью. Но если первое время просто хотел уничтожить всех, так или иначе замешанных в убийстве, даже если при этом погибнут невиновные, то постепенно начал склоняться к тому, чтобы все-таки выявить и наказать непосредственных участников. Я опасался, что это являлось подсознательным желанием просто уклониться от мести. Потому что, если со взрывом здания милиции все просматривалось, хотя и не без нюансов, то расследование убийства моими силами и выявление участников выглядело весьма сомнительным мероприятием. Конечно, было бы достаточно денег, можно было поручить это какому-нибудь частному детективу типа тех, которых постоянно крутят в телесериалах. Я, правда, понятия не имел о масштабе требуемой суммы, но подозревал, что нужных средств мне не собрать и за несколько лет.

В случае с частным детективом вопрос был, как хотелось надеяться, просто в деньгах. Тем более, что в свете последних событий появилась надежда неплохо заработать. А вот как решить эту задачу чисто своими силами – тут мне в голову ничего путного пока не приходило. Не буду же я, как в современных телебоевиках, караулить Упыря с тем, чтобы дать ему по башке, отвезти в укромное место, и там пытать, пока не расколется. Возможно, чем-то мог бы помочь Баринов. Но у меня не было стопроцентной уверенности, что при встрече вместо помощи не получу от него браслеты на руки.

Да, кстати, о «заработать». Завтра я должен получить ультразвуковой реактор, который уже две недели делали по моему заказу на заводе. Такой длительный срок исполнения был вызван совсем не высокой сложностью работы, а тем, что это было обычной «халтурой», которую конкретные Вася и Петя делали в свободное от работы время, да еще и с необходимостью соблюдения правил конспирации.

Усилитель к этому времени был мною уже спаян и испытан, так что в случае, если завтра я получу свой долгожданный заказ, то смогу начать производственные эксперименты. В принципе, это пока был не совсем производственный реактор. Максимальное количество компонента полиуретана, которое можно было бы сварить в нем за день, не превышало двухсот килограммов. Но двести кило компонента – это больше тонны готовой пропитки. Даже это количество, если удастся его продать, обеспечило бы мне ежедневный гонорар в пять-семь тысяч рублей. А за месяц просто умопомрачительная для меня по нынешним меркам сумма. С таким доходом и правда за несколько месяцев удастся нанять частного детектива. Ладно. Я суеверно отмахнул от себя эти подсчеты будущего дохода. Ведь есть же такая поговорка:«хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Что толку сейчас планировать? Что будет, то и будет. Но насчет продолжения исполнения планов мести – тут, действительно, лучше подождать, пока не прояснится финансовая ситуация.

Заводские работяги на этот раз не обманули, реактор удалось получить. Так как выдали мне его в виде отдельных частей, то весь остаток дня ушел на сборку. Процесс пуска ожидался долгой процедурой, так что я решил перенести ее на следующий день.

Ожидания проблем при пуске полностью оправдались – регулятор давления работал нестабильно, через уплотнение излучающего стержня преобразователя сочилась жидкость. Устранение всех этих весьма досадных затруднений заняло два дня. Наконец, настал момент, когда я смог начать испытания. Основная сложность заключалась в подборе оптимальных параметров работы. Если бы у меня был метод быстрого контроля того, что получалось на выходе, то вся работа могла бы уложиться буквально в один день.

Мне же приходилось использовать метод, так называемой, тонкослойной хроматографии, от которого нормальные научные работники и технологи отказались еще лет двадцать назад. Заключался он в том, что на специальную тонкую пластинку нужно было нанести каплю исследуемого вещества, а рядом капнуть свидетеля. Затем пластинка ставилась одним концом вертикально в ванночку с растворителем и помещалась в герметичную стеклянную емкость. Дальше надо было следить за тем, что происходит с этими пятнами, по мере того, как они ползут вверх по пластинке. Время проведения одного анализа составляло несколько часов. Единственным бесспорным достоинством этого метода была его дешевизна. Если стоимость современного аналитического оборудования составляла десятки, а иногда и сотни тысяч американских денег, то все необходимое для тонкослойной хроматографии стоило сущие копейки.

Около недели занял подбор параметров реактора, но в конце концов мое терпение было с лихвой вознаграждено. Теперь мой реактор выдавал необходимое количество компонента полиуретана с очень хорошими свойствами. Скоро наступил момент, когда я смог отрапортовать Рожину о готовности к началу производства.

К этому моменту я постарался подготовиться основательно – наделал образцов материала, распечатал экономические расчеты. То есть, сделал максимум возможного для того, чтобы Рожин решил: «нет, не зря я потратил на этого химика свои деньги и время». Утром зашел в контору и почти торжественным тоном, будто на открытии завода или, на худой конец, крупного торгового центра, пригласил его пройтись до дальнего склада – моей лаборатории. Хотя теперь можно заявлять гордо – производственного цеха.

Как и надеялся, представленные результаты произвели на моего работодателя весьма благоприятное впечатление. Конечно, время от времени Рожин заходил ко мне проконтролировать – как продвигается работа, но одно дело видеть какие-то непонятные устройства и агрегаты, а другое – пощупать руками готовую продукцию. Вообще-то, он даже не пытался скрыть удовольствие от увиденного. Потрогал, поцарапал гвоздем образцы пропитки, нанесенные на листы шифера. Подергал на разрыв пленки полиуретана. Затем внимательно изучил мои экономические выкладки.

– Пока ничего здесь не трогай, приедет Денис – я его сюда свожу. Пусть полюбуется. А то весь месяц мозг мне выносил, что куча денег просто так на ветер улетает. Да, файл этот, где у тебя экономические расчеты, брось мне сейчас на электронку, я его хочу посмотреть повнимательнее.

Денис приперся в контору, как всегда, под конец дня, так что его и Рожина визит ко мне состоялся уже после шести.

Деструктивный настрой Дениса был виден невооруженным взглядом. Для того, чтобы это понять, достаточно было взглянуть на скептически кислое выражение его физиономии. Все вопросы, которые он мне задавал, явно были призваны вывести меня на чистую воду. Сначала я никак не мог понять причину такого отношения, но потом дошло.

Насколько я мог понять из офисных разговоров за чашечкой кофе или по каким-нибудь праздникам, стаканчиком вина, он всегда позиционировал себя как сугубо творческую личность и «генератор идей». Честно говоря, за тот период, что я проработал на фирме, так и не понял, какие именно его идеи послужили для развития предприятия. Но дело даже не в этом – я всегда принимал, что просто могу не владеть полной информацией. Здесь главным было то, что он, назвавшись «генератором идей», присвоил себе монопольное право на новое. Идея с началом производства полиуретана принадлежала чисто Рожину, и именно отсюда такое резкое ее неприятие. Дело было совсем не во мне.

– И сколько ты сможешь выпускать этой хрени при помощи всего вот этого? – он обвел рукой мой угол, заставленный оборудованием и разными емкостями.

– Что касается пропитки для бетона, то я один в день смогу сделать около тонны. Если подкупить еще немного оборудования и дать мне одного человека в помощь, то, в принципе, можно производить в два раза больше. Но тогда нужно будет еще место для хранения сырья и готовой продукции.

– А какая себестоимость производства?

Число, которое я назвал, похоже, произвело на него впечатление. Он принялся что-то прикидывать в уме. Наверное, потенциальную прибыль.

– А на что вы с Рожиным договорились по оплате?

Я ответил. Взгляд Дениса опять уперся куда-то в потолок.

– Да, ладно, – вступил в разговор Рожин, – у меня есть файл с полными экономическими расчетами, сейчас вернемся в контору – покажу. Вообще, только по нашим объектам, если не покупать пропитку, а делать самим, то экономия уже будет под два лимона в год. А если мы выставим цену рублей на десять-пятнадцать ниже, чем у других, то сможем продавать ее хоть по пятьдесят тонн в месяц, и все равно будем иметь минимум сорок тысяч рублей с тонны чистыми.

Во время всего монолога Рожина я внимательно следил за выражением лица Дениса. И от меня не укрылось то, как вдруг, словно кто-то невидимый щелкнул выключателем в его голове, взгляд его совершенно изменился.

– И что ты думаешь дальше делать? – спросил он Рожина.

– У меня сейчас как раз есть небольшой объектик под пропитку. Туда нужно будет около тонны. Вот я и думаю, хороший повод для нормального испытания. Сейчас купим сырья на одну тонну, сделаем материала и посмотрим, как он поведет себя на реальном бетоне в реальных условиях.

– А не боишься?

– Чего?

– Ну, что облезет все нафиг.

– Не должно. Образцы вроде нормально сделаны, ничего не отслаивается. А если облезет, то поверхность шлифанем слегка и покроем обычным материалом. Тут всех потерь будет только на верхний слой, и разок шлифаком пробежаться. Затраты не Бог весть какие, зато точно все будем знать.

Денис стоял в оцепенении, которое обычно бывает у людей перед принятием ими какого-то важного решения. Мне это показалось странным. Учитывая весьма существенные финансовые обороты предприятия, раздумывать так мучительно над покупкой материалов стоимостью в несколько раз меньше, чем уже было вбухано на эту тему, граничило с крохоборством. Но, может, причина задумчивости совсем не в этом?

– Здесь все ясно, пошли в контору, обсудим подробнее, – сказал Рожин, слегка хлопнув по Дениса плечу и, казалось, совершенно не замечая странного состояния своего товарища.

Денис еще какое-то время поглядел на стоящее в моем углу оборудование, рассеянно постучал по корпусу реактора костяшками пальцев и двинулся в сторону ожидавшего его у дверей Рожина.

Через несколько дней приехало сырье и тара – стальные ведра по двадцать пять литров. С непривычки, да еще и одному, за один день приготовить и разлить по ведрам тонну материала оказалось не по силам. Многое было еще просто не отработано. Принимать решения по многим действиям приходилось на ходу, и не все такие решения оказывались правильными. Зато я был уверен, что при производстве следующей партии время можно будет сократить минимум в полтора раза.

Так или иначе, но тонну пропитки удалось сделать без серьезных эксцессов, по крайней мере, без потерь сырья и продукции. Склад, и без того довольно сильно загруженный всяким оборудованием и материалом, оказался заставлен ведрами с пропиткой. Ведра стояли в два яруса вдоль прохода до самой двери, поблескивая синими боками. И блеск этот, надо сказать, приятно грел душу. Наверное, так же художник или скульптор воспринимают свое готовое произведение, над которым они трудились на протяжении долгого времени.

Долго любоваться плодами своего творчества мне не удалось. На следующий день к складу подъехала рожинская газель, и пришлось всю эту красоту погрузить, чтобы отвезти на объект. Но я надеялся, что это не последняя партия.

Дней десять я отдыхал. Единственное только, заказал работягам на заводе изготовление кое-каких технических фишек, которые пришли в голову по итогам производства первой партии продукции. Фишки должны были сильно облегчить мой труд и увеличить производительность.

По истечении этой паузы в один прекрасный день Рожин попросил меня зайти к нему. Я сразу понял, что речь пойдет об итогах использования продукта моей деятельности в конкретных условиях строительного объекта. Честно говоря, этого момента ожидал с некоторым страхом. Во-первых, нанесение пропитки на куски шифера, ну, или даже самодельные небольшие отливки из пескобетона и на реальный бетонный пол – это, как говорится, две большие разницы. И вообще, перед нанесением полиуретановой пропитки поверхность надо тщательно готовить – шлифовать, пылесосить. А ведь не факт, что рабочие под чутким руководством прораба типа Демидова сделали все так, как положено. Могло быть еще хуже – вдруг у меня есть здесь тайный недоброжелатель. Достаточно попросить рабочих не особо сильно заморачиваться на подготовке, и пропитка после высыхания начнет слезать с бетона чулком. Или, что еще надежнее, перед нанесением смочить бетон водой. Что я вообще знаю про ту невидимую глазу кухню, которая незаметно пыхтит в конторе! Услышанные обрывки разговоров в те немногие часы, что приходилось проводить в офисе, давали понять о наличии непонятной подковерной борьбы. Я совершенно не старался вникать в подробности этих интриг, и, честно говоря, меня в них никто и не пытался посвятить. Наверное, потому, что в глазах офисного персонала я являлся фигурой сугубо временной. Да и какое обо мне могло быть иное представление, если всем было известно, что в офис я пришел, что называется, «от сохи», то есть из рабочей бригады. А Демидов, например, меня всегда так и воспринимал: как бетонщика невысокой квалификации, который выплыл наверх, так некрасиво воспользовавшись его, Демидова, промахом. Ведь наверняка Рожин не ставил его в известность о причинах моего ухода из бригады и о том, чем именно я занимаюсь на дальнем складе. Так что, надо признаться, опасения мои имели под собой основания.

Когда я зашел, Рожин сидел за столом и что-то набирал на клавиатуре. Почему-то промелькнула мысль, что ни разу не видел его играющим в компьютерные игры, смотрящим фильмы или читающим всякую белиберду. В отличие от его компаньона. Может, когда кто-нибудь подходил к его кабинету, он быстро закрывал окно на мониторе? Вряд ли. Зачем ему фактически первому человеку на предприятии, от кого-то прятаться? Увидев меня, он кивнул на стул напротив себя, явно приглашая сесть. По лицу Рожина трудно было предсказать, насколько благоприятным для меня ожидался разговор.

Не говоря ни слова, он открыл ящик стола, вытащил оттуда пачку тысячных купюр и начал отсчитывать. Я машинально следил за его пальцами, считая вслед за ним. На двадцатой купюре он сделал небольшую паузу, затем, после недолгого раздумья, отсчитал еще десять тысяч. Затем остаток пачки вернулся обратно в ящик, а отсчитанное количество он положил передо мной на стол.

– Это премия, во-первых, конкретно за эту тонну материала. И вообще, за успешное начало выпуска продукции. Здесь тридцать.

Я, признаться, не был готов к такому обороту, поэтому растерялся и не сразу взял лежащие деньги. На несколько секунд повисла неловкая пауза. Наконец, смысл происходящего до меня дошел, и я взял стопку купюр, не считая.

– Спасибо, – только и смог выдавить из себя.

– Да не за что, тебе спасибо. Нормальный материал получился, так что будем работать. Оклад у тебя остается прежним, а премии, как договаривались. Сейчас думаю нанять несколько человек на обзвоны, в интернете объяв надавать побольше, чтобы не только для моих объектов производить, а еще и на сторону продавать. Будем надеяться, что скучать тебе скоро не придется. И бабла заработать получится.

Насчет бабла – это он очень правильно заметил. Мне бы оно сейчас совсем не помешало. Так глядишь, если все нормально получится, то на самом деле можно будет обратиться к частным детективам. Да и по энергетическому эффекту будет возможность начать работы. Давно забытое чувство эйфории нахлынуло вдруг. Захотелось куда-то бежать, что-то делать. Было ощущение, что нет для меня сейчас непосильных задач, что, если вдруг появилась бы такая необходимость, то свернул бы горы одним движением пальца. Давно такого не испытывал. Машуня за меня бы сейчас порадовалась. Мысль о Машуне обожгла и тут же расставила все на свои места. Будто с освещенной солнцем вершины горы кубарем скатился в темное сырое ущелье. Из победителя и триумфатора, которому по плечу любая задача, я моментально превратился в бомжа, живущего по чужим документам, несправедливо обвиненного в убийстве и обуреваемого жаждой мести.