Художественные таланты и психологи: стороны душевного родства и профессиональной близости

Религиозный человек обладает душевной структурой, постоянно направленной на поиск высшего, абсолютного начала, и сущность мира открывается ему во время особого состояния, которое называется откровением. В такой период религиозный человек испытывает наибольшее удовлетворение. Религиозность, по мнению Шпрангера, в какой-то мере свойственна каждому человеку, но религиозный человек жаждет включиться в систему ценностей, определяющую не только его личную жизнь, а охватывающую мир в целом. Религиозный тип Шпрангер разделил на два подтипа в зависимости от отношения к жизни: имманентных мистиков и трансцендентных мистиков. Имманентные мистики положительно относятся к жизни и всюду обнаруживают божественное проявление, чуть ли не склоняясь к пантеизму. Трансцендентные мистики отрицательно относятся к действительности и устраняются из жизни (монахи, отшельники). Существуют и противоречивые религиозные натуры, чья жизнь разделяется на два периода.

Религиозные типы различным образом совмещаются с другими типами. Так, у философа Гегеля религиозная установка, как отмечает Шпрангер, совмещалась с установкой на познание, о чём свидетельствует его философская система. У организаторов религиозных движений можно предположить интеграцию религиозной установки с установкой политической, со стремлением к власти. Соединение религиозной и эстетической установки вдохновляет творчество иконописцев. Одержимость религиозных миссионеров объясняется слиянием религиозной и социальной установки, что нашло яркое выражение в лозунге «Бог есть любовь».

В общем, Шпрангер был убеждён, что у каждого человека в разной степени выражены установки на все виды ценностей, и необходимо умение выявить его доминирующую ориентацию. Таким умением, с его точки зрения, обязан обладать педагог, чтобы интуитивно понять тип ориентации ребёнка и способствовать его развитию в соответствующем направлении.

Положения понимающей психологии получили широкое распространение в психологической практике, оказали самое плодотворное влияние на развитие психодиагностики. Видные психологи и социологи (Г. Олпорт, П. Вернон, Г. Линдсей и др.) разработали батареи психологических тестов на диагностику отношений, интересов, выявление профессиональной ориентации и осуществление профессионального отбора.

В советской психологии Э. Шпрангер подвергался резкой критике. Видный советский философ и психолог С. Л. Рубинштейн (1889-1960) написал в 20-е годы разгромную статью «Психология Шпрангера как наука о духе», которая хранилась в его архиве. Эта статья, признанная, по-видимому, непреходящей ценностью, опубликована в 1989 году в посвящённом 100-летию Рубинштейна биографическом сборнике и действительно, на наш взгляд, представляет интерес как образчик отношения советских психологов к своим выдающимся зарубежным коллегам. Достаётся в статье и В.Дильтею.

Важнейшая идея Дильтея, по мнению Рубинштейна, следующая: «Высшие объективированные проявления душевной жизни раскрывают её основы». Рубинштейн сопоставляет психологические учения Дильтея и Фрейда: «В противоположность глубинной психологии Фрейда психология Дильтея может быть охарактеризована как вершинная психология. Так же как и Фрейд, Дильтей тоже хочет познавать психологию личности в её глубинах. Но в отличие от Фрейда и даже в противоположность ему он исходит из того, что психологические глубины личности раскрываются не в самых примитивных её влечениях, а в самых высших её объективированных проявлениях». С приведенным тезисом Рубинштейна можно, на наш взгляд, согласиться в том аспекте, что Дильтей, указывая на проблему бессознательных мотивов в гуманитарном знании, существенно обогатил психологию творчества. Он подчёркивал, что авторы никогда не сознают полностью смыслов, заложенных в их текстах, и тем самым выдают тайны своей душевной жизни.

Категорически Рубинштейна не устраивали в концепции Дильтея два взаимосвязанных положения. Признание философских мировоззрений, которые сохраняются на протяжении веков в самых разных исторических формациях, изменяясь лишь по форме. А главное, его возмущала психологизация мировоззрений, тот факт, что, по Дильтею, «психология человека определяет его идеологию как свою проекцию». Дильтей якобы полностью игнорировал связь мировоззрения с общественной средой и заблуждался относительно возможности, исходя из мировоззрения, определить психологию человека.

Экскурс Рубинштейна в историю философии едва ли заслуживает обсуждения. На память приходит только французский писатель, литературовед и театровед Жорж Польти (1867-1946), автор замечательной книги «Тридцать шесть драматических ситуаций», опубликованной в 1895 году. Вся история искусства, по его мнению, представляет собой повторяющиеся сюжеты, ранее схожую идею высказал писатель и драматург Карл Гоцци (1720-1806), насчитавший столько же повторяющихся сюжетов.

Сложнее обстоит дело с зависимостью мировоззрения как свойства личности от её характера – совокупности психических свойств во многом наследственно обусловленных. Рубинштейн в своих рассуждениях, безусловно, исходил из модной в советский период точки зрения об определяющем влиянии на мировоззрение социального происхождения, классовой принадлежности.

Большинство психологов считает, что характер формируется уже в дошкольном возрасте. У детишек порой нетрудно заметить и зачатки мировоззрения, выделить среди них будущих бунтарей и конформистов. Знаменитый поэт Евгений Евтушенко, вспоминая школьные годы, пишет, что за партами сидели маленькие правдоискатели, маленькие циники и маленькие догматики («Волчий билет»,1998). Окончательно остов мировоззрения закладывается в юношеском возрасте.

В монографии «Психология политики» британский психолог Ганс Айзенк (1916-1997) посредством прямоугольной системы координат иллюстрирует результаты своих исследований зависимости идеологических предпочтений от свойств характера. На противоположных полюсах шкалы ординат отмечены такие черты характера, как авторитаризм (склонность к деспотизму) и гуманизм (мягкосердечие); на полюсах шкалы абсцисс – радикализм (стремление к кардинальным переменам, динамизм) и консерватизм (нежелание что-либо менять, инертность). Со статистической достоверностью учёному удалось установить зависимость мировоззрения от характера. Например, в британском социуме лица с высокими показателями по авторитаризму и консерватизму являются сторонниками жёстких наказаний за преступления, выступают за смертную казнь, одновременно они отличаются расовой нетерпимостью. Лица с гуманным настроем и радикальными тенденциями, как правило, пацифисты, они выступают за национальный суверенитет и справедливое распределение материальных благ. Среди тех, у кого гуманный настрой сочетался с консерватизмом, оказалось много сторонников обязательного религиозного образования, отмены контроля рождаемости. Выяснилось, что, ориентируясь на положение испытуемого в системе координат, можно с высокой вероятностью предсказать его партийную принадлежность.

Крупный американский социолог Роберт Мертон (1910-2003) показал, что мировоззрение личности зависит от её отношения к целям и средствам. Так, конформисты приемлют культурные цели и легальные пути их достижения, они обычно разделяют идеологию, декларируемую представителями власти. Бунтари, в подростковом возрасте у них нередко имелись проблемы с усвоением социальных норм, наблюдалась склонность к противоправным поступкам, отвергают и общепринятые социальные цели, и легальные способы их достижения. Они руководствуются собственной системой ценностей и настаивают на её легализации. Такие люди могут стать как революционерами, так и преступниками. Утверждение Дильтея о значимости характера в формировании мировоззрения можно, следовательно, считать доказанным, критика же его концепции в этом отношении малоубедительна.

Теперь о критике Рубинштейном главного персонажа его статьи, создателя понимающей психологии. Рубинштейн положительно относится к умозаключению Шпрангера о том, что для понимания субъекта недостаточно вчувствоваться в его внутренний мир и сопереживать, так как человек принципиально не может быть понят из самого себя. Он выражает согласие со Шпрангером в том, что «подлинное понимание строится не на непосредственном сопереживании, а на опосредствованном знании объективных смысловых связей, предполагающих выход за пределы субъективности». И, по его мнению, психическое определяется своим отношением к объективным образованиям. В статье также положительно оценивается положение понимающей психологии об обусловленности психического развития факторами, во многом не осознаваемыми субъектом. Одновременно указывается, что в концепции Шпрангера представление о развитии психики оказалось «извращённым, выпадающим из сферы реальности в фиктивную область метафизики», поскольку это развитие не учитывает «активное соотношение субъекта с внешним миром, в котором субъект, соотносясь с миром и преобразуя его, сам формируется».

Шпрангер, по утверждению Рубинштейна, вплотную подошёл к важнейшей для построения психологии мысли К. Маркса об опредмечивании человеческой сущности, но в «жизненных формах» понимающей психологии эта «полная реального содержания мысль превратилась в безжизненную и извращённую ложную схему». Рубинштейн постоянно обвиняет Шпрангера в том, что в его концепции отсутствует «реальная личность», «реальные отношения», «конкретная деятельность», всячески давая понять своё владение перечисленными понятиями. В общем, Рубинштейн подвергает Шпрангера уничижительной критике, как профессор нерадивого студента.

Шпрангер, с точки зрения Рубинштейна, раскалывает надвое душевную жизнь: на область, лишённых смысла психофизиологических процессов и на осмысленное содержание субъективного духа. Он, по словам критика, оторвал смысловое духовное содержание индивидуального сознания от реального психофизиологического субъекта. То есть Рубинштейн отвергает методологию Шпрангера, с другой стороны, из его утверждений создаётся впечатление, что он рассматривает психофизиологические процессы как составляющую душевной жизни, играющую существенную роль в смыслообразовании. Едва ли с этим можно согласиться.

В представлении Шпрангера о психическом развитии не существует, по мнению Рубинштейна, активного соотношения субъекта с объектом: «Субъект – это сосуд, от установки которого зависит, с какой стороны, в каком направлении в него вольётся содержимое».

В типологии Шпрангера, как справедливо отмечает Рубинштейн, «жизненные формы» служат лишь наиболее «общим и вечным» из различных аспектов для определения индивидуальности. На «психологию живой индивидуальности», согласно Шпрангеру, влияет ряд дополнительных факторов, и человеческий тип чрезвычайно изменчив на протяжении истории. Рубинштейна никак не устраивает интерпретация этих факторов в понимающей психологии, и он буквально старается представить её создателя мракобесом.

Так, Шпрангер считал полезным в педагогических целях попытаться составить характеристику человека других эпох. Это помогло бы, по его замыслу, ответить на вопрос о педагогических путях, ведущих к формированию определённого человеческого типа и возможности переделки исторически сложившегося человека. Рубинштейн трактует эту идею Шпрангера как стремление «повернуть назад колесо истории».

Пребывание европейцев на территориях колониальных завоеваний Шпрангер предложил использовать в изучении различий мотивации западноевропейского и восточного человека. Рубинштейн расценил разворачивание подобных исследований как использование психологии в политических целях, содействие укреплению колониального господства.

Существенное влияние на индивидуальные особенности, на мировоззрение оказывают, по убеждению Шпрангера, профессиональные занятия. Относительно этого тезиса Рубинштейн в своей статье заявляет, что Шпрангер превращает мировоззрение в функцию профессии и вообще неправомерно включает мировоззрение в психологическую проблематику. Взгляды Шпрангера здесь явно передёргиваются. В то же время определённое влияние профессиональных занятий на мировоззрение, по крайней мере, на обыденное мировоззрение, не вызывает сомнения.

Рубинштейн упоминает в статье и суждение Шпрангера о том, что составляющей психологии духа является также психология полов, которая неправомерно ограничивается физиологическими функциями и биологическими особенностями. Шпрангер считал необходимым глубоко изучать различия между мужчинами и женщинами как «культурно обусловленными типами» и предлагал проследить трансформацию обнаруженных различий в ходе истории. По поводу этой идеи Рубинштейн предпочёл не высказываться, как бы оставляя читателям право на догадку, исходя из его общего отношения к понимающей психологии.

Рубинштейн обвиняет Шпрангера ещё и в национализме, поскольку тот вкладывал в определение типа национальные элементы. Националистический характер понимающей психологии и педагогики обнаруживается, с точки зрения Рубинштейна, в убеждении Шпрангера в том, что «мы живём не в духе вообще, а в определённой национальной форме его», потому не всё приемлемое в воспитании немецкого юноши применимо, например, к воспитанию юноши французского или американского. Едва ли наш знаменитый психолог ко времени написания статьи был знаком с идеями выдающегося русского педагога Константина Дмитриевича Ушинского (1823-1871), изложенными в его статье «О народности в общественном воспитании» (1857). Ушинский придерживался мнения, что отечественная педагогическая наука должна быть построена с учетом национальных особенностей русского народа, отражать специфику национальной культуры и воспитания. Неприятие Рубинштейном такой позиции нельзя расценить иначе, как отрицание существования национальных культур.

В конечном итоге Рубинштейн приходит к выводу, что поставленные Шпрангером проблемы далеко выходят за рамки его концепции и их разрешение требует иных методологических средств, возможных в рамках совсем иной концепции. Он пишет: «Шпрангер по-своему поставил ряд вопросов. Слово для ответа на них будет принадлежать нашей психологии. Борьбе со Шпрангером за иную постановку и адекватное решение поднятых им проблем должно быть уделено серьёзное внимание в ходе предстоящих боёв за нашу психологию».

Из вывода по статье следует её лженаучный характер и исключительно пропагандистская направленность. Дискуссия с оппонентами представляется автору статьи борьбой, а научные исследования – сражением. Вероятно, поэтому Рубинштейн не сумел оценить большой потенциал идей Шпрангера в аспекте практической психологии. С философическими оговорками он всё же квалифицирует понимающую психологию как культурно-историческую теорию, хотя таковой её характер очевиден. В статье отсутствует должная оценка важнейшего достижения Шпрангера, получившего позднее название «системный подход». В анализе психики он использовал принцип системности: значение и смысл каждого психического акта рассматривал в контексте целостной психической деятельности. В отечественной психологии и нейропсихологии системный подход получил широкое распространение с 30-х годов прошлого века: Л.С. Выготский и А.Р. Лурия использовали этот подход в анализе строения высших психических функций, Н.А. Бернштейн – в создании психологии активности, П.К. Анохин – в построении теории функциональных систем. Заявление Шпрангера о необходимости изучения половых различий в культурно-историческом аспекте, по сути, предвосхитило возникновение гендерной психологии.

В отношении к понимающей психологии Рубинштейн проявил недостаточную компетентность и предвзятость, что непростительно выпускнику философского факультета Марбургского университета, учившемуся у основателей неокантианства. Почитатели Рубинштейна, тем не менее, обрадовались завалявшейся в его архиве статье, как радуются богословы, обнаружившие древнехристианские рукописи. В своё время Рубинштейн входил в когорту психологов, кем непременно следовало восхищаться. Остаётся только гадать, почему он сам воздержался от публикации своей боевой статьи. Не потому ли, что идеи Шпрангера оказали слишком большое влияние на него и его коллег?

Как и создатель понимающей психологии, Рубинштейн сосредоточился на проблеме сознания, «вершинной» психологии. Вспомним его хвалу Шпрангеру за идею определения психических явлений через отношение к объективным образованиям. Действительно, по Шпрангеру, психология должна включать в поле своего зрения формы отношения между «Я» и миром: игру, учение, труд, отношения с другими людьми. В свою очередь, среди базовых принципов концепции Рубинштейна фигурируют тезисы о том, что сознание определяется деятельностью и о единстве сознания и деятельности. Личность, по Рубинштейну, – это целостная совокупность внутренних условий, через которые осуществляются внешние воздействия. За декларацию неких «внутренних условий» он подвергался болезненной критике со стороны своих коллег, но постулат Шпрангера о «жизненных формах», по-видимому, произвёл на него слишком сильное впечатление. Рубинштейн определял личность и через её структуру: направленность человека (потребности, интересы и идеалы); его способности; характер («что он есть»). Столь всеобъемлющее определение поражает сочетанием обыденного представления людей друг о друге с абстрактностью, трудностью перехода от теоретических положений к конкретным исследованиям.

К достоинствам теоретизирования Рубинштейна относят его представление о целостности личности, неразрывной связи всех её функций. Он, как известно, руководствовался так называемым личностным принципом, согласно которому все психические процессы находятся в зависимости от личности. В этом принципе имеется явное сходство с утверждением Шпрангера о том, что значимость и смысл каждого психического элемента функциональной системы определяется в связи с предназначением функции, каждый поведенческий акт подлежит осмыслению в зависимости от ценностной направленности индивидуума.

Думается, Рубинштейн подспудно или вполне сознательно находился под сильным влиянием неокантианства и неизвестно, хотел ли это влияние преодолеть.

Классификация личностей по А.Ф. Лазурскому и психологические взгляды В.Н. Мясищева

Оригинальную классификацию личностей разработал в отечественной психологии талантливый врач и психолог Александр Фёдорович Лазурский (1874-1917), один из основателей Психоневрологического института в Санкт-Петербурге. Его классификация основывается на тех же принципах, что и типология личностей Э. Шпрангера.

Первоначально Лазурский занимался изучением характеров. Результаты своих исследований он обобщил в монографии «Очерк науки о характерах» (1906). В 1912 году Лазурский совместно с известным философом С.Л. Франком, наверняка хорошо знакомым с неокантианством и взглядами Э. Шпрангера, опубликовал статью «Программа исследования личности в её отношениях к среде». В программе исследования он задался целью осуществить классификацию личностей, причём подчёркивалось, что «классификация личностей должна быть не только психологической, но и психосоциальной в широком смысле этого слова». Под личностью Лазурский понимал «устойчивое и длительное единство, лежащее в основе всего, что совершается в нашей жизни».

В основу своей классификации личностей Лазурский заложил «принцип активности в приспособлении личности к окружающей среде». Понятием «среда» он обозначил всю окружающую человека действительность, не только вещи, природу, людей, но и духовные блага. Применение заданного принципа привело Лазурского к выделению двух важнейших критериев разделения индивидуумов: по психическому уровню и психическому содержанию. Второй критерий подразумевал типологию по профессиональным занятиям, по отношению к разным духовным ценностям. Каждый отдельный тип он прослеживает по трём повышающимся уровням, при этом «социальная физиономия» типов существенно изменяется.

В монографии А.Ф. Лазурского «Классификация личностей» (1923), опубликованной его учениками М.Я. Басовым и В.Н. Мясищевым уже после смерти автора, подробно раскрываются основные понятия разработанной им классификации. Важнейшие понятия, введённые совместно с Франком – «эндопсихика» и «экзопсихика». Эндо-психические проявления выражают внутреннюю взаимосвязь психических функций. Сюда относятся темперамент, характер, умственная одарённость. Содержание экзо-психических проявлений определяется отношением личности к внешним объектам: природе, материальным вещам, отдельным людям и социальным группам, науке, искусству, религии и т. д. Индивидуальность человека характеризуется, следовательно, не только его эндо-психическими особенностями (памятью, воображением, характером), но не в меньшей мере его отношением к внешним явлениям, его интересами, предметами любви и ненависти. То есть в описание личностей, их классификацию вносится содержательный компонент.

Психический уровень Лазурский определяет как прирождённую одарённость, общий запас нервно-психической энергии человека, степень его психической активности. По психическому развитию личности в его классификации подразделяются на три последовательно повышающихся уровня. В качестве признаков повышения психического уровня указываются следующие: широта и дифференциация интересов, интенсивность психических проявлений (достижения в определённых сферах деятельности), наличие и целостность мировоззрения, способность к координации психических функций в достижении поставленных целей.

Отношение между личностью и окружающей средой, между эндо- и экзо-психическими элементами личности существенно зависит, согласно Лазурскому, от её психического уровня. На низшем психическом уровне влияние среды и внешних обстоятельств оказывается довлеющим, подчиняет себе слабую и разрозненную психику малоодарённого человека. Часто получается, что усвоенные им взгляды и профессиональные навыки не соответствуют его эндо-психическим данным, и он не реализует даже небольшие способности, которыми обладает. Поэтому представителей низшего уровня Лазурский характеризует как недостаточно приспособленных.

Личности, принадлежащие к среднему уровню, напротив, умеют приноравливаться к окружающей среде, обладают большой работоспособностью и инициативой, выбирают себе род занятий, соответствующий их способностям, трудятся с интересом, Они полезны обществу и благополучны в материальном и духовном отношении. Лазурский называет их приспособившимися.

Личности высшего уровня, талантливые и высокоодарённые, не ограничиваются приспособлением к среде. Интенсивность душевной жизни побуждает их переделывать окружающую среду под себя, видоизменять среду сообразно собственным влечениям и потребностям. Они творчески подходят к любой сфере своих занятий, будь то наука, искусство или практическая деятельность. Лазурский называет личностей высшего уровня приспособляющими, однако оговаривается, что процесс творчества, неукоснительное следование своим идеалам всегда сопровождаются упорной борьбой, что нередко связано с материальными и духовными лишениями.

Подробно Лазурский останавливается на характеристике мировоззрения личностей разного психического уровня, правда, использует термин «миросозерцание». У личностей низшего психического уровня, согласно его характеристике, не имеется цельного, связного и законченного миросозерцания, они руководствуются в своей деятельности отрывочными и зачастую противоречащими друг другу сведениями и правилами, усвоенными путём воспитания и традиций. Представители среднего психического уровня уже обладают определённым миросозерцанием, достаточно связным и относительно соответствующим их эндопсихике, однако это миросозерцание редко бывает самостоятельным, обычно усвоено путём воспитания и посторонних влияний. Только у личностей высшего психического уровня миросозерцание, хотя и бывает частично заимствовано извне, но подвергается тщательной переработке и в нём всегда имеется нечто оригинальное, неповторимое. Поэтому взгляды и убеждения выдающихся людей представляют большой интерес для окружающих.

Лазурский, тем не менее, предостерегает от того, чтобы считать личностей высшего психического уровня эталоном нравственности. Их моральное падение, с его точки зрения, может порой достигать самого дна и в социальном отношении оказывается более вредным, чем пороки личностей с примитивной психикой. В качестве мерила нравственности он предлагает использовать мотивацию к повышению психического уровня, стремление к самосовершенствованию.

Классификация личностей Лазурским по содержательному критерию на типы и группы для личностей разного психического уровня имеет свою специфику, хотя отдельные типы прослеживаются на всех уровнях.

Разделение личностей низшего психического уровня, неспособных активно приспосабливаться к окружающей среде, не является собственно содержательным. Лазурский классифицирует этих личностей по преобладанию основных психофизиологических функций (эндопсихике), интеллекта, чувств или воли, как было принято в характерологии того времени. Выделяет рассудочный тип, а также разновидности эмоционального и активного (волевого) типов.

На личностях среднего психического уровня Лазурский реализует свою идею о психосоциальной классификации личностей. Ориентируется в их разделении на ядро личности (эндопсихику), но экзо-психической стороне личности (социальному положению, профессии, интересам) тоже придаёт большое значение. При полном соответствии эндо- и экзопсихики, когда профессиональная деятельность и миросозерцание обусловливаются прирождёнными особенностями нервно-психической организации, образуются, согласно его концепции, «чистые» типы. Он пишет: «В этих случаях наиболее характерные субъективные и объективные черты данной личности сливаются в один цельный “психосоциальный комплекс”, достаточно устойчивый и обыкновенно очень типичный».

Для чистых типов среднего психического уровня понятия «психологический тип» и «психосоциальный комплекс», таким образом, равнозначны. Кроме того, Лазурский разбивает все чистые типы среднего уровня на две большие группы по преобладанию в них отвлечённо-идеалистических или практико-реалистических тенденций. В группе теоретиков-идеалистов фигурируют учёные, художники, религиозные созерцатели, т. е. субъекты, соответствующие теоретическому, эстетическому и религиозному человеку в типологии Шпрангера. В группе практиков-реалистов представлены человеколюбцы (альтруисты), общественники, властолюбцы и хозяйственники. В человеколюбцах и общественниках легко узнаётся социальный человек, во властолюбцах – политический человек, в хозяйственниках – экономический человек, если следовать типологии личностей Шпрангера.

Классификацию личностей высшего психического уровня Лазурский превращает в классификацию общечеловеческих идеалов. Эти личности разделяются по экзо-психическим категориям, тем идеалам, которым они служат. На первый план, по его утверждению, выдвигаются теперь не относительно случайные экзо-проявления, зависящие от эпохи, местных условий, а глубокие особенности, сохраняющие своё значение для всех эпох и народов. Каждый человек, как отмечал Лазурский, склонен признавать нечто устойчивое и постоянное, лежащее в основе изменчивых жизненных явлений. И для классификации личностей, по его мнению, безразлично, общие ли это законы, определяющие объективный ход явлений, или основные категории человеческого разума.

Действительно, выдающихся людей оценивают главным образом по их достижениям, вкладу в культуру, а не по их характеру, порой отождествляют этих людей с продуктами их творчества. В то же время Лазурский указывал, что типы-идеалы (в его терминологии) высшего уровня во многом соответствуют психосоциальным комплексам среднего уровня. В качестве идеалов он перечисляет экзо-категории: 1) Альтруизм; 2) Знание; 3) Красота; 4) Религия; 5) Общество и государство; 6) Внешняя деятельность, инициатива; 7) Система, организация; 8) Власть, борьба. Первые четыре идеала соответствуют социальным, познавательным, эстетическим и религиозным ценностям, выделенным Г. Риккертом и Э. Шпрангером, а восьмой идеал – ценностям политическим.

Среди личностей среднего и высшего уровня Лазурский выделяет наряду с чистыми типами комбинированные типы, например, научно-общественный тип, склонный к популяризации знаний, и смешанные типы, одарённые одновременно в совершенно разных областях. К смешанным типам он относит композитора и учёного-химика А.П. Бородина, живописца, скульптора и учёного Леонардо да Винчи.

На каждом психическом уровне встречаются, согласно Лазурскому, извращённые типы, основной причиной формирования которых он считал несоответствие внешних условий существования человека его психическому складу. В пример приводит юношу практического склада, вынужденного по требованию родителей поступить в духовное звание или посвятить себя художественной карьере. В таких случаях, как полагал Лазурский, происходит снижение психического уровня или человек ищет искусственных, социально неприемлемых путей реализации своей личности. Всех извращённых личностей он разделяет на неудачников и относительно преуспевающие типы. Среди неудачников среднего уровня развития выделяет неприспособленных мечтателей, аффективных неудачников и энергично-озлобленный тип. К преуспевающим извращённым типам относит лицемеров и властно-извращённых субъектов. Аффективные неудачники отличаются, по его описанию, несдержанностью и порывистостью, неспособностью к труду, склонностью к кутежам. Лицемеры весь ум и энергию направляют на эксплуатацию окружающих в целях сделать себе карьеру, нажить состояние. Следует отметить, что и Шпрангер в своих трудах указывал на наличие в объективном духе (культуре) наряду с нормативными ценностями ложных ценностей. В изучении индивидуумов, следующих по ложному пути, он видел важную задачу психологии.