И командой с такблока послал фургончик по сложному маршруту.
Остальные гранаты репликант замаскировал в густом декоративном кустарнике перед домом, настроив на одновременный подрыв по сигналу с датчика движения, направленного на трупы. Стоит кому-то поднять покойника – и одновременный взрыв семи осколочных гранат накроет всё пространство перед домом.
– Пойду предупрежу мирняк, – сказал Грэм, кивая на дом. – А то хватит мозгов из дурного сострадания полезть смотреть, что со жмурами приключилось.
Чимбик кивнул. Пока капитан проводил разъяснительную работу с местными, сержант развернул голограмму подземных коммуникаций города. Под Зеларом протянулась обширная сеть туннелей, проложенных для удобства обслуживания городской инфраструктуры, и теперь диверсанты собрались воспользоваться ею для побега.
– Вроде поняли, – сказал вернувшийся капитан, хотя особой уверенности в его голосе Чимбик не услышал. – Ракша добралась, ожидает сигнала о ликвидации. Уходим на базу.
Найдя ближайший люк, Чимбик и Грэм спустились под землю. Вообще, при несанкционированном вскрытии прохода тут же шёл сигнал на пульт дежурного аварийной службы, откуда уже перенаправлялся в комендатуру. Но эту проблему решила капитан Йонг, подключившись к служебной сети через терминал заместителя мэра.
Идти оказалось легко: канализационные и водопроводные трубы находились в желобах ниже уровня пола по центру тоннеля. Единственным неудобством можно было назвать роботов-ремонтников, патрулирующих свои зоны ответственности – их приходилось пропускать, прижимаясь к стенам.
– Вам стоит это увидеть, – ожил передатчик голосом Йонг.
На планшете Нэйва появилось изображение Шеридана. Вид у него был до того самодовольный, что не оставалось сомнений: он уже считает себя полноправным правителем города.
– Граждане Зелара! Я полковник Шеридан, новый комендант города. В результате расследования убийства генерала Прокофьева группой террористов Доминиона выяснилось, что непосредственное участие в подготовке этого подлого нападения принимала бывший мэр города Арора Зара. За это преступление она приговаривается к смертной казни через запарывание плетью. Казнь состоится через час на площади перед комендатурой.
Чимбик выслушал сообщение с полным равнодушием. Всех не спасёшь, да и лезть туда, где будет полно противников, слишком рискованно. Особенно имея в напарниках раненого дворнягу. Который тоже не идиот и должен понимать, чем чревато подобное мероприятие.
Каково же было удивление сержанта, когда он услышал:
– Меняем маршрут. Выдвигаемся к комендатуре.
Чимбику впервые показалось, что он ослышался. Остановившись, он недоумённо уставился на шального дворнягу.
– Сэр, вы серьёзно? – поинтересовался сержант.
– Да, – Грэм вынул из кармана аптечку. – Ты как хочешь, а я пошёл.
Репликант со всё возрастающим изумлением наблюдал, как сумасшедший дворняга достаёт одноразовую ампулу-инъектор с боевым стимулятором и прикладывает к шее. И лишь когда раздалось шипение сработавшего поршня, Чимбик убедился: этот псих действительно собрался лезть в пекло.
– Но это нерационально, сэр, – предпринял последнюю попытку достучаться до здравомыслия контрразведчика Чимбик.
– Люди, сержант, часто действуют вопреки логике, – ответил Нэйв, отбрасывая опустевший инъектор. – Мне показалось, что ты это понял. Ведь не убил же нас с Карлом тогда, на Эдеме. Хотя мог.
Пока Чимбик переваривал услышанное, Грэм похлопал себя по карманам и огорчённо сказал:
– Один магазин остался. Разживёшь парочкой?
– Что? – не понял репликант.
– Два магазина дай, – пояснил дворняга.
Чимбик силился понять мотивы этого человека, но особых успехов не достиг.
– Эта идиллийка что-то значит для вас лично, сэр? – решил уточнить он.
Собственно, это было единственное объяснение происходящего, которое нашёл сержант.
– Она сделала всё для своего города, – прозвучал неожиданный ответ. – Из-за этого Зара пошла с нами на сотрудничество. Ради своих людей вкалывала днями и ночами, как раб, не требуя ничего взамен. Лежала под бомбёжкой, там её заживо засыпало. И после этого не билась в истерике, не бежала к психологу какому грёбаному, а помогала спасателям. Любой сраный политикан после такого ходил бы героем, интервью налево и направо раздавал. А Зара просто попыталась добиться гуманитарного коридора для детей. Понимаешь? Ничего для себя – только для людей. И я буду распоследней мразью, если позволю какому-то сраному ублюдку забить её ради собственных долбаных амбиций.
Это Чимбик понимал. Забота о своих, забота о семье. Разве что семьёй этой Зары был весь город. В стремлении защитить своих она походила на репликантов. На Лорэй. На Талику. И то, что Нэйв не собирался бросать Зару, делало его человеком. Правильным человеком. Не дворнягой.
– Идём вместе, сэр, – принял решение Чимбик.
– Хорошо, – явно обрадовался этому решению Грэм. – Но пару магазинов всё равно дай. И гранату на всякий случай.
Глава 7
Планета Идиллия. Город Зелар, гауптвахта комендатуры
Костасу казалось, что он умер. Перестал принадлежать к этому миру, потеряв связь с ним. Он будто со стороны наблюдал за происходящим с человеком, чертовски похожим на полковника Рама.
Дорога к комендатуре, переодевание в полевую форму, положенную арестантам на гауптвахте, – всё это прошло мимо сознания Костаса. Мир схлопнулся до ужасающего, непоправимого знания: Даны больше нет.
Его маленькая Льдинка больше не вернётся домой. Никто не будет наряжать бронзового «Танцора» в яркие тряпки, разбрасывать по комнате коробки из-под круассанов, радоваться билетам на футбольный матч и наполнять жизнь Костаса смыслом.
Жизнь… Слово звучало чуждо.
Без Даны не было жизни – лишь бессмысленное существование. Только сейчас Костас осознал один простой факт: все последние годы он жил ради своей приёмной дочери. Осознал лишь теперь, когда её не стало…
В душе образовалась мучительная пустота, грозившая поглотить остатки рассудка Рама. Он не сумел. Не уберёг Льдинку. Не выполнил отцовский долг.
Рам встал с койки и вытянул из лямок брючный ремень. О том, почему ему оставили этот предмет гардероба, всегда изымаемый у арестантов, полковник даже не задумался. Он был занят другим – креплением ремня к оконной решётке.
Оглушённый горем, потерявший всё, что имело значение, Костас практически не воспринимал действительный мир. Он будто уже шагнул в другой, отделённый незримой чертой. Туда, где ждала его дочь. Лишь когда Костас закончил ладить петлю, он осознал, что взлетающие над крышами домов рои светляков – трассирующие пули.
Пули. Над Зеларом.
Вязкий, как зыбучие пески, разум Рама медленно осознавал этот факт. На город наступают силы Доминиона? Китежец машинально окинул взглядом всё, что мог увидеть через зарешёченное оконце камеры.
Боя не было. Но кто тогда стреляет?
Этот вопрос стал спасительным канатом, вытягивающим рассудок Костаса из пропасти.
Полковник с трудом продирался сквозь туман в голове, вспоминая всё, что осталось в памяти с момента ареста. А когда вспомнил – пришёл к неутешительному выводу: стреляют ушедшие в загул штрафники корпоратов. Потому что после гибели Прокофьева и ареста Рама командование временно переходило к Шеридану. А уж он-то своих ублюдков не обидит. В этом Костас не сомневался. Как и в том, что штрафники отведут душу по полной, торопясь возместить упущенное за время изоляции на блокпостах. В своей обычной манере, от которой у нормальных людей встают дыбом волосы, а руки тянутся за оружием.
В следующий миг вспышкой пришло осознание: в городе творится настоящий ад. Ад, который пришёл на Идиллию вместе с ними. Ад, от которого Рам поклялся Заре защитить Зелар. Ад, в котором сейчас гибнут чьи-то дочери.
Эта мысль породила в Костасе злобу на самого себя. Злобу, огнём выжигавшую туман в голове. Злобу, заполнившую пустоту внутри. Ещё совсем недавно Рам, глядя на идиллийцев, решивших уйти вслед за погибшими родными, высокомерно размышлял о том, что китежцы так никогда не поступят. И вот сам, позабыв про долг офицера и данное Заре слово, едва не выбрал «лёгкий путь».
Вслед за злостью пришёл жгучий стыд: упиваясь собственным горем, Костас позабыл про Зару. Где она? Что с ней? Ничего хорошего от Шеридана ожидать не приходилось. А зная больную фантазию корпоратских ублюдков….
Костас скрипнул зубами, отвязал ремень от решётки и уселся на койку. Голова сделалась ясной, а к мыслям вернулось былое проворство. Китежец уставился в стену, анализируя события последних часов.
Убийство Прокофьева. Как получилось, что Шеридан узнал об этом раньше, чем дежурный по комендатуре? Как смог так быстро провести расследование? Где была охрана на момент покушения на генерала? И почему Шеридан с такой уверенностью сразу же заявил о виновности Зары?