7 октября

Иван поздно понял, что счастливо женатым можно быть только на белой богине, – и развелся лишь после того, как Артемке исполнилось одиннадцать. А перед его рождением шесть лет Ирина детей не хотела, все размышляла о чем-то. Из тех ее мыслей выходило так, что Глухов должен был перестать хотеть быть евреем (мать Глухова была из семьи катакомбных субботников, претерпевших от сталинских времен и ссылку, и лишение прав, так что набожностью он был вскормлен вместе с материнским молоком). Ирина хотела венчаться, но Глухов не столько ритуально, сколько онтологически был против. Ему не очень было понятно, почему его предки во многих поколениях старались быть евреями, а он должен сдать оплот сопротивления. Тогда Ирина отправилась к некоему старцу в монастырь под Тверью и тот повелел: «Не спи с ним, пока не повенчаетесь».

Так они и жили: ни под хупой, ни под венцом. Два года целибата, затем Иван переломил ситуацию, после чего все-таки родился сын, но любовь долго еще оставалась для него драматической составляющей жизни. Впрочем, как и стремление понять себя евреем, ради чего он изучал традицию и стал исповедовать религиозно-сионистские идеи, точнее, стал последователем рава Кука, поэтического гения преобразования иудаизма в современную модернистскую теорию жизни. Ясное дело, такие браки, в которых есть религиозные, мыслительные и пищевые противоречия, скорее являются перемирием, чем союзом. Однако на белой богине жениться рискованно и спорно, но тут уж либо пан, либо пропал. Поди еще ее найди.