Оценить:
 Рейтинг: 0

Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 1. Том 5

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 17 >>
На страницу:
2 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

«Надеюсь, ты очень скоро сможешь вернуться. Я знаю слишком хорошо, как «ревущие толпы» ведут себя, когда ты близко. Как раз теперь ты гораздо нужнее здесь, чем там. Так что вернись домой дней через десять. Твоя жена – твой оплот – неизменно на страже в тылу.

Ах, одиночество грядущих ночей – нет с тобой Солнышка и нет Солнечного Луча!»

Ах, дорогая! Сокровище моё!..

И как отлегло от сердца, что снова нет тучек меж нами. Как это подкрепляет душевно.

Как всегда, в пути по железной дороге Николай с удовольствием читал, отдыхая и освежаясь, в этот раз по-французски – о галльской войне Юлия Цезаря, хотелось чего-нибудь вчуже от современной жизни.

Снаружи холодно было, да как-то не хотелось и двигаться, за всю дорогу не вышел из вагона нигде.

Николай замечал не раз: наше спокойствие или безпокойство зависят не от дальних, хотя бы и крупных событий, а от того, что происходит непосредственно с нами рядом. Если нет напряжённости в окружении, в ближайших часах и днях, то вот на душе и становится светло. После петербургских государственных забот и без противных официальных бумаг очень славно было лежать в милом поездном подрагивании, читать и не иметь необходимости кого-то видеть, с кем-то разговаривать.

А уже поздно вечером перечитал любимый прелестный английский рассказ о Голубом Мальчике. И, как всегда, выступили слезы.

Документы – 1

ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ. Телеграмма.

Ставка, 23 февраля

Прибыл благополучно. Ясно, холодно, ветрено. Кашляю редко. Чувствую себя опять твёрдым, но очень одиноким. Мысленно всегда вместе. Тоскую ужасно.

    Ники

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ

Царское Село, 23 февраля

(по-английски)

Ну вот – у Ольги и Алексея корь. Бэби кашляет сильно, и глаза болят. Они лежат в темноте. Мы едим в красной комнате. Представляю себе твоё ужасное одиночество без милого Бэби. Ему и Ольге грустно, что они не могут писать тебе, им нельзя утомлять глаза. …Ах, любовь моя, как печально без тебя – как одиноко, как я жажду твоей любви, твоих поцелуев, безценное сокровище моё, думаю о тебе без конца. Надевай же крестик иногда, если будут предстоять трудные решения, – он поможет тебе.

…Осыпаю тебя поцелуями. Навсегда

    Твоя

2

-–

ЭКРАН

-–

В петербургском обокраденном небе,

клочках и дорожках его между нависами безрадостных фаб-ричных крыш –

пробилось солнце. Солнечный будет день!

Гул голосов.

= И даже тёплый. Платки с женских голов приоткинуты, руки без варежек, никто не жмётся, не горбится, свободно крутятся

в хвосту, человек сорок,

у мелочной лавки с одной двёркой, одним оконцем.

А из двёрки вытаскивается кто уже купил. А несут и один, и другой – по две, по три буханки ржаного хлеба,

большие, круглые, умешанные, упеченные, с мучным подсыпом по донцу, –

ах, много уносят!

Много уносят – так мало остаётся! И не втиснешься туда, так глазами через плечи иль со стороны через окно:

– Белого много, бабы, да кому он к ляду. А ржаной кончается! Не, не достанется нам.

– Бают, ржаную муку совсем запретили, выпекать боле не будут. Будет хлеба по фунту на рыло.

– Куда ж мука?

– Да царица немцам гонит, им жрать нечего.

Загудели пуще бабы, злые голоса.

Старик рассудительный, с пустым мешком под мышкой:

– Да и лошадёв кормить не стало. Овса в Питер не пропускають. А лошади, ежели ёе на хлебе держать, так двадцать фунтов в день, меньше никак.

А из двёрки – баба. И руками развела на пороге: нету, мол.

Сразу трое туда полезли очередных, да не вопрёшься.

Закричала остроголосая:

– Так что мы? зря стояли?

Платок сбился, а руки свободные. Глаза ищут: чего бы? чем бы?

= Льда кусок, отколотый, глыбкой на краю мостовой.

Примёрз? Да нет, берётся.

Схватила и, по-бабьи через голову меча, руками обеими –

швырь!!
<< 1 2 3 4 5 6 ... 17 >>
На страницу:
2 из 17