Творец бессмертия, или Исповедь гения

– Будет сделано, миссис! Через час вы окажетесь в своём доме. Всё что вам может понадобиться в первое время, включая продукты питания, для вас уже приготовлено, так что заезжать по пути никуда не придётся!

– Через час! Как заманчиво! – шёпотом произнесла жена и заснула на моём плече.

– А завтра я заеду за вами часов в десять! – предупредил Фёдор. – На всякий случай заеду! Может, вы куда-то пожелаете съездить, оглядеться! И ещё, чтобы не забыть, теперь же переведите свои часы на местное время – сейчас 17:26, а число всё тоже, семнадцатое, как было в Саратове. И всё та же пятница продолжается!

Глава 20. Дома ли мы?

– Санта-Клара, – предупредил нас Фёдор, – по американским понятиям, достаточно крупный город, но всё же он совсем не большой. В нём около ста тысяч человек, но они, можно это с гордостью отметить, представляют цвет американской научной элиты. Это спокойный, сдержанный во всём город! Он так не похож на крупные и очень шумные американские города. Думаю, что вашей жене и вам, мистер Гвоздёв, жить здесь понравится.

Через десять минут машина плавно съехала с той дороги, которая на плакатах преподносилась как автострада. Мы медленно прокатилась по двум-трём улочкам Санта-Клары с одноэтажными красивыми домиками, пару раз куда-то свернули, проехались по большой дуге вдоль обсаженного деревьями пруда и, наконец, остановились рядом с аккуратным красивым домом за радующим глаз заборчиком.

Светлана всю дорогу спала у меня на плече, иногда подёргиваясь и вскрикивая от избытка впечатлений.

– Мистер Гвоздёв, вот вы и дома! – прошептал Фёдор.

Он тихонько, чтобы не разбудить Светлану, приоткрыл дверь машины, извлек из почтового ящика у калитки связку из двух ключей и вручил их мне. – Такую же пару ключей вы найдёте дома на столе. Один ключ в связке от калитки. Живите и радуйтесь!

Я качнул головой, демонстрируя одновременно понимание, согласие и благодарность за заботу о нас. А Фёдор добавил удивившую меня информацию:

– Только сразу вас предупреждаю! Ничего в доме не надо перемещать! Ничего не надо перевешивать! Ничего не надо прибивать на стены! Потом привыкните сами к тому, что в США делать это запрещено вполне обоснованно.

Теперь я огляделся с большим интересом, чем делал это по пути сюда. Всё-таки, здесь нам предстояло жить!

Оказалось, мы совсем не случайно остановились в этом месте – вблизи огромного красивого пруда, берега которого выгнулись в форме огромного сердечка. Оказалось, мы прибыли к себе домой! Теперь этот пруд будет нашим! Какое чудесное местечко!

Узкая пешеходная дорожка, ограниченная тоненькими бордюрчиками по краям, извиваясь, охватывала собой весь пруд, насколько ее удавалось увидеть мне из машины. К дорожке примыкали ровные, будто подстриженные сверху, неизвестные мне пышные деревца, а на изящных стойках, расставленных на одинаковом расстоянии вокруг пруда и выровненных по высоте, на декоративных коромыслах висели по два желтых фонаря-колокольчика.

Вода в пруду замерла. Недалеко от нас в нее спустилась деревянная дамбочка, может, даже лодочный причал. Там кто-то сидел с обычной удочкой. Небо с перистыми облаками на противоположной стороне пруда уже коснулось деревьев. Здесь всегда рано и без сумерек темнело.

С другой стороны от машины протянулся аккуратненький заборчик из мелкой крашеной сетки. Она держалась между массивными столбиками из красного кирпича. Нас встречала закрытая калитка. Рядом пристроился непривычной формы почтовый ящик, скорее, ажурная металлическая полочка с крышкой, защищающей от осадков.

Прямая гаревая дорожка вела через весёленький стриженый газончик к крыльцу нашего жилища. К красивому одноэтажному домику, казалось, собранному сплошь из голубоватого стекла и даже со стеклянной в белый квадратик дверью. Над идеально оформленным крыльцом в две ступеньки нависал солидный треугольный портик, выкрашенный в подобранные со вкусом белые и серые тона, приятно гармонирующие с расцветкой домика.

Всё мило и красиво!

– Светланка… Светланка! – громко прошептал я, чтобы не напугать. – Мы уже приехали! Пойдём, оглядимся!

Светлана резко проснулась, села в машине ровно, огляделась, щурясь от света, и открыла дверцу. Первыми ее словами был выражен восторг:

– Воздух! Какой воздух! Мы точно приехали?

– Ну, да! Мы дома! – заверил я.

– И можно выходить? А где же дом?

– Так вот он, прямо перед тобой!

– Этот?! О! – обалдела от давно ожидаемого счастья Светлана. – Вот этот? Он наш? – не поверила спросонья жена, но тут же выскочила из машины и попыталась проникнуть через калитку.

Пришлось мне помогать своим ключом.

Я оглянулся на машину, Фёдор по-прежнему не уезжал, наблюдая за нами, видимо, ожидая, когда мы, наконец, скроемся в доме.

Жена метнулась к двери, не обращая внимания на красоты аккуратного газончика, кусты роз и ещё какие-то странные кусты с розовыми метёлками. Ей не терпелось попасть именно в свой дом, и она уже глядела с осуждением на меня, задерживающего своей неповоротливостью ключ.

Светлана ворвалась в дом вихрем, осматривая всё в нём и, не задерживаясь ни на чём. Пока я осмотрелся, не отходя от двери, пока прикрыл ее, обнаружив удобный позолоченный засовчик, жена успела оббежать всё, что было ей доступно, и теперь с восхищением и одновременным испугом мне докладывала обстановку:

– Четыре комнаты и кухня. Две спальни! С ума сойти! Ты в одной, а я в другой? Рядом с каждой есть свой туалет и душ! Перебор какой-то! Мы стоим в зале. Ещё есть для тебя кабинет и кладовка!

– Кладовка – для тебя! – успел вставить я.

– Всё хорошо! Мне и кладовки здесь хватит! Всё замечательно! – ворковала от счастья жена. – Телевизор перенесу к себе в спальню… Занавесок нигде нет – надо срочно повесить! И красивее станет, и заглядывать никто не будет! Здесь прибью фотографии наших родителей…

Я расхохотался от понимания того, насколько же точно рассчитал намерения Светланы Фёдор: «Ничего в доме не перемещать, не перевешивать и не прибивать!»

– И чего ты смеёшься? Чего смеёшься? Не хочешь помогать? Я сама всё сделаю!

– Светка! Родная моя! Всё это делать нам как раз строго запретили! Занавески в США, как я уже слышал где-то, вообще вешать нельзя! Фотографии вешать на стены тоже нельзя, потому что стены не только фанерные, но и очень тонкие! Гвоздям просто держаться не в чем! Насчёт телевизора не знаю, но, видимо, только здесь для него есть подводка антенны… А тянуть провода в другое место – это по-крестьянски получится. Видишь, у них и на полу ничего не лежит! Никаких ковров и ковриков! И вообще, что значит твоё заявление «моя спальня»? Это у тебя с устатку, что ли? Ты же больше всего в жизни хотела не бегать по комнатам, а сразу под душ и спать! Или в твоей жизни что-то изменилось? – усмехнулся я, осматриваясь в помещении.

– Да ведь не что-то, а вся наша жизнь изменилась! – хохотала Светлана и носилась по комнатам. – Сашка! Вот это мы с тобой устроились! Буржуины мы настоящие! Мистер и миссис Гвоздёвы! Ха-ха! Ты только погляди! Я и не знаю, в какой теперь мне душ идти? – хохот жены уже доносился откуда-то справа.

– Ладно! Ты пока мойся, а я насчёт ужина покумекаю! – открыл я высокий холодильник, обклеенный различными наклейками.

В нём оказалось множество всяких банок, баночек, формованных картонных и пластиковых упаковок и одноразовых стаканчиков под крышками. Всё яркое, всё разукрашенное! С какими-то картинками, рожицами и голыми барышнями, то есть, с рекламой, но как это можно есть, и в каком случае, я пока не представлял.

На полу стояла большая пластиковая корзина, доверху наполненная красивыми плодами. Я сразу распознал бананы в вязанке, мохнатые ананасы, неправдоподобно большие апельсины, лимоны и всякую мелочь, то ли киви, то ли манго, которые я никогда не пробовал на вкус. А в вазе Светку дожидалось нечто, похожее на клубнику, но слишком крупное.

«Только вишен нет наших, да яблок! – подумал я. – Сплошная экзотика!»

Решил подождать жену, но вдруг услышал ее отчаянный визг и бросился на помощь – «здесь ведь и змеи в дома заползают!»

Моя Светлана, как и положено, совершенно голая, корчилась под холодным душем и визжала. Я тут же перекрыл воду и попробовал понять, что произошло, но и сам стал объектом нападения:

– Ну, что ты смотришь на меня?! Я же стесняюсь!

– Светка! Не видеть тебя я смогу, лишь обняв?

– Только ни это! – взмолилась жена. – Сначала надо смыть с себя все эти океаны, меридианы и шарлатаны! Боже мой, как же холодно, а у них холодная шпарит из крана для горячей! Ой-ёй-ёй! Сделай хоть что-нибудь поскорей! Я насквозь промёрзла!

Я понял, что произошло, когда обнаружил нечто вроде газовой колонки-водогрейки. С виду почти как отечественные колонки, только более изящная.

«Никогда такую штуку не включал, – подумал я, – но попробовать можно, если не взорвётся! Рискну! Если действовать по логике, то сначала следует создать ток воды… Потом открыть газ… Плавно повернуть эту ручку… Вот и фитилёк сам зажегся. Теперь прибавим газку… Вот! Уже тёпленькая! А теперь и горячая! Переключаем на Светку! Держись, жена! Сейчас будет тебе долгожданный Ташкент!»

Вернувшись в кухню, так и не успев совершить экскурсию по комнатам, я наугад вскрыл несколько банок, выбирая интересные по форме и картинкам. Оказалась каша с вареньем, компот с нарезанными колечками ананаса, и застывшая тушёнка, наверно, из побритых диких обезьян! В самый раз!

Обнаружив множество кастрюлек, я поставил все банки в одну из них, налил холодной воды, перенёс на газовую плиту и включил ее на полную мощь.

«Будь, что есть, а дальше – что получится! – решил я. – Как-нибудь съедим и без хлеба!»