Век Филарета

– Конечно, князь, подумай. Сегодня Я подпишу указ об увольнении Яковлева.

Голицын решил посоветоваться со своим приятелем Гурьевым. Ему не хотелось перечить ясно выраженной воле Александра, но пугала перспектива погрузиться в тягомотные дебри бумажных дел. Пролетели Три дня. От государя пришла записка с приглашением в Таврический дворец на обед.

Обедали вдвоём. За закусками обсудили последние любовные сплетни, князь рассказал о новой итальянской опере, а государь о новых идеях Михайлы Сперанского[15 - …о новых идеях Михаилы Сперанского. – Сперанский Михаил Михайлович (1772–1839) – русский Государственный деятель, граф (с 1839 г.). С 1808 г. ближайший советник императора Александра I, член Комиссии составления законов, товарищ министра юстиции. К октябрю 1809 г. по поручению Александра I составил план государственных преобразований; рекомендовал для предотвращения революции в России придать самодержавному строю внешние формы конституционной монархии, для чего осуществить ряд либеральных преобразований. В частности: ввести элементарную законность, выборность части чиновников, новые начала организации государственного контроля и т. д. По проекту Сперанского политические права получали только два сословия: дворянство и «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне). Они выбирали законодательную Государственную думу и распорядительные окружные и губернские думы, а также судебные органы и проч. Третьему сословию – «народу рабочему» (крепостные крестьяне, рабочие, дом. прислуга) по проекту Сперанского давались лишь некоторые гражданские права при сохранении крепостного строя. Сперанский считал, что крепостное право будет отменено постепенно, путём развития промышленности, торговли и просвещения. Объективно же планы Сперанского несколько ограничивали самодержавие и при сохранении основ крепостничества расширяли правоспособность буржуазных элементов. Сперанский был также инициатором создания Гос. совета (1810) и получил в нём должность государственного секретаря.].

– Нужны новые люди, князь! Слышал, что Державина я заменил Лопухиным? Предстоят большие дела!.. Ну, как же ты думаешь о своём месте? Решаешься ли?

– Ваше величество, я ещё не успел поговорить с Гурьевым, потому что его нет в Петербурге.

Александр посмотрел на него поверх старинной рюмки красного стекла с золотыми разводами.

– Будучи твоим истинным другом, я был бы вправе ожидать большей к себе доверенности. Мне прискорбно видеть, что ты советы Гурьева предпочитаешь моим указаниям.

В голосе Александра Голицын услышал не столько недовольство государя, сколько искреннюю обиду друга и усовестился.

– Ваше величество, простите. Я на всё согласен.

Именным императорским указом, данным Святейшему Синоду 21 октября 1803 года, на должность обер-прокурора был назначен князь Голицын.

Князь Александр Николаевич стал ездить в свой департамент, находившийся на Васильевском острове в здании Двенадцати коллегий. Входил в зал, полутёмный от тяжёлых штор на узких окнах. На огромном столе, покрытом зелёной скатертью, стояли зерцало и распятие. Он садился на какой-то византийский трон из позолоченного дерева, и чиновники в чёрных костюмах, всё как на подбор с постными лицами, приносили для ознакомления дела.

– …и представьте, ваше величество, всё дела будто нарочно идут о прелюбодеяниях… и во всех подробностях!

Они вновь обедали вдвоём. Александр Павлович пристально посмотрел на князя.

– Расскажи мне все твои впечатления.

– Не затаю пред вами, ваше величество, что Синод произвёл на меня впечатление самое невыгодное, чтоб не сказать более. Мрачный вид этой закоптелой камеры, черноризцы в мрачнейших рясах, вместо украшений – распятие… Всё это навеяло на меня грусть могильную. Мне всё кажется, что приготовляются меня отпевать заживо! Да и дела там не по мне…

Князь весело улыбнулся, но осёкся, увидев серьёзнейшее лицо царя.

Александр Павлович вознамерился стать великим государем и преобразовать к лучшему жизнь всех своих подданных, вырвав их из обветшалых оков старины. Для того он учился у всех, внимательнейше выслушивал мнения и прочитывал десятки поступавших записок. Он считался с мнениями вельмож Панина и Куракина, молодых друзей своих Строганова и Новосильцева, известного умника Сперанского и никому не известного Каразина[16 - …никому не известного Каразина… – Каразин Василий Назарович (1773–1842), русский Либерально-дворянский просветитель, общественный деятель, основатель Харьковского университета. Испытал известное влияние идей французской буржуазной революции кон. XVIII в. и был одно время близок с Радищевым, от которого перенял ряд мыслей о гос. устройстве России. В письме Александру I (1801) предложил ограничить самовластие «непреложными законами», облегчить положение крепостных крестьян, ввести гласность суда, развивать народное просвещение, промышленность и торговлю. Однако со временем отошёл от этих прогрессивных планов и неизменно подчёркивал свою приверженность монархическому образу правления. Отмену крепостного права считал недопустимой. Но справедливо сказать: проекты Каразина содержали и положительные моменты – решительную критику некоторых отрицательных сторон существующего строя, за что Каразин подвергался репрессиям: в 1820 г. на полгала был заключён в Шлиссельбургскую крепость, затем находился под надзором полиции и т. д.], а также – митрополита Платона. Но по молодости лет и самолюбивому складу характера император не желал гласно признавать чужое авторство полезных идей. Всё должно было исходить от него. Он сам, как некогда Александр Великий, одною своею волею изменит мир…

В рамках намечаемых императором перемен предусматривалась реформа в деле духовного образования. На основании записок, подготовленных статс-секретарём Михайлой Сперанским и его однокашником по Александро-Невской семинарии архиепископом калужским феофилактом, был выработан единый план и создана Комиссия по делам духовных училищ. В её состав вошли князь Голицын, митрополит Амвросий и оба автора записок. Комиссия разрабатывала новые учебные программы, единые для всех духовных школ, семинарий и академий. Слухи об этом поползли из епархии в епархию.

Митрополита Платона никто не извещал о предстоящих переменах, а новости он узнавал от митрополита Амвросия всегда со значительным опозданием. Обидно было. Обидно не для стариковского самолюбия, а для дела – как он ни стар, а всё же кое-что присоветовать мог. Могли бы мнением его поинтересоваться. Но государь не соизволил распорядиться, а Феофилакт – человек молодой и не по сану отважный – и рад стараться всем вертеть…

У московского митрополита имелись основания для такого неблагоприятного суждения. Феофилакт Русанов был посвящён в сан епископа калужского в тридцать четыре года в присутствии императорской фамилии. Он получил известность своей широкой образованностью, отличным знанием французского и немецкого языков, чем сразу расположил в свою пользу обеих императриц, был красноречив и светски любезен. После смерти Павла его положение поколебалось. Присланный в Калугу с ревизией министр Державин открыл массу преступлений и злоупотреблений со стороны губернатора и губернских чиновников, с которыми, говорилось во всеподданнейшем докладе, имел тесные сношения епископ калужский Феофилакт. Однако при содействии Сперанского дело замяли.

Теперь же Феофилакт покушался отнять от него управление подлинно родными детищами – семинариями! О том ли пещься надо!

Общее состояние Православной Церкви вселяло тревогу. В письме митрополиту Амвросию в 1804 году Платон писал: «…молиться о корабле церкви очень и очень должно. Усилились: 1) неверие, 2) философия, маскою христианства прикрытая, и 3) папизм. До какой степени лукавы и злобны его орудия – иезуиты…» Верхи уклонялись в мистицизм, низы – в раскол. Борьбе и с тем и с другим не виделось конца.

Душевную радость старику доставило пострижение в монашество Андрея Казанцева. Он давно направлял на этот путь любимого своего ученика, предостерегал его от явных искушений: то граф Кирилл Алексеевич Разумовский приглашал в учителя, то один священник готов был сдать Андрею своё место с взятием его дочери в жёны. Но Господь судил иначе.

16 декабря 1804 года Казанцев был пострижен наместником лавры архимандритом Симеоном с именем Евгения, а 6 января 1806 года митрополит Платон в Троицком соборе лавры рукоположил Евгения в сан иеромонаха.

В том же январе 1806 года Александр Фёдорович Лабзин начал в Москве издание нового журнала под названием «Сионский вестник», быстро превратившегося в идейный центр мистицизма.

22 июля митрополита постиг апоплексический удар, от которого он оправился спустя два месяца, да и то не вполне – ослабли язык и правая рука. Для посторонних взоров владыка заметно одряхлел, но дух его оставался твёрд.

Глава 8

Выбор пути

В июньский день 1808 года в Спасо-Вифанской церкви заканчивалась обедня. Церковь была заполнена семинаристами, не уехавшими на вакации домой, монахами и богомольцами. Владыка Платон находился, по обыкновению, на клиросе, ожидая, когда запоют его любимые «Иже херувимы».

Вдруг он заметил, что перед северными вратами в алтарь стоит свеча – видно, причетник забыл её отодвинуть, а сейчас предстоял Великий вход. Платон сказал стоявшему рядом незнакомому священнику:

– Батюшка, отодвиньте-ка свечу!

Священник искоса посмотрел на старого духовного в выцветшей коричневой рясе (Платон в тот день пришёл без клобука и без панагии) и нехотя ответил:

– Не подобает. Я священник.

Тогда Платон сам взял свечу, пронёс её перед вышедшим диаконом, остановился в царских вратах, чтобы получить благословение служившего священника, и затем, проходя со свечой мимо нелюбезного иерея, поклонился ему и промолвил:

– А я – митрополит.

Случай этот развеселил его, и из храма Платон вышел в добром расположении духа. Хотелось посидеть на скамейке возле храма под сенью выросших лип и отцветающей сирени, но в лавре ждали дела. Окружённый толпою семинаристов, владыка медленно направился к своему домику, где уже ожидала его карета.

Владыка был одинок. Большинство родных умерло, истинных друзей осталось немного, и потому всю свою нежность и ласку старик изливал на семинаристов. Он разрешил создать для них театр, в котором юноши играли духовные трагедии и исторические пьесы. На деньги, пожертвованные молодой графиней Орловой-Чесменской, купили инструменты и образовался оркестр. Калачи, раздаваемые митрополитом на занятиях, оставались для воспитанников не столько лакомством, сколько наградою.

– Ну что, мой милый!.. – погладил Платон по головке маленького семинариста. Тот как-то на занятиях получил от владыки задачу: придумать какое-нибудь противопоставление. Выпалил: «Собака чем старее, тем злее, а наш архипастырь чем старее, тем добрее», – и, с опозданием сообразив неприличность сравнения, малиново покраснел. С тех пор он при встречах жался к владыке, но молчал.

– Ваше высокопреосвященство! – через головы обратился к нему троицкий семинарист. – Дозвольте просьбу представить!

– Срочное что? – повернулся Платон, припоминая, на каком курсе этот юноша. – Ну, отойдём.

Семинарист приблизился к нему с пожилым священником. Получив благословение митрополита, священник заговорил:

– Ваше высокопреосвященство, я протоиерей волоколамский Иоанн Фёдоров. Прошу милостивого вашего согласия на свадьбу дочери моей Аграфены с воспитанником Михайловым.

– Я тебе не сват! – с неожиданным гневом отвечал митрополит. – Зачем ты сего ученика отвлекаешь от школы? Он учиться может.

– Нечем существовать, владыко, – робко вступил семинарист.

– Просись на казённый кошт!

– Просился – отказано… Вот если б владыко могли предоставить мне до окончания курса диаконское место в городе Воскресенске.

– Что, оно не занято?

– Пустует после кончины моего родителя.

– Хорошо, подай просьбу, – тут же решил митрополит. – А тебе, батюшка, придётся нового жениха искать; Бог в помощь!

Благословив просителей, митрополит направился к карете. Милые, молодые, румяные, безусые и с редкими бородками лица окружили его. Среди них одно было милее всех. Платон нашёл его глазами и мимо всех обратился к учителю Дроздову: