Нулевой мир 1: Мера Ноль

Поджав губы, я подумал, что для продолжения рода, вообще-то, нужна еще и женщина. Кто же у них тут играет роль Евы? Огромная скорпионша? Впрочем, вера – дело щепетильное, и я побоялся задать такой вопрос. Убьют еще, а я и так уже два раза умирал.

Через несколько минут мы спустились с холма и свернули правее. Здесь уже была довольно утоптанная тропинка, даже посыпанная мелким гравием. Он захрустел под ногами, осыпая ночную тишину хрустом. Идти босыми ногами было довольно неприятно, я иногда жмурился от впивающихся камешков.

Впрочем, знахарь тоже шел босиком, беззаботно постукивая посохом, и даже виду не подавал, что ему неудобно. Через некоторое время ноги чуть попривыкли, болевой порог упал, и идти стало полегче.

– Усыпальница, – сказал я, – Там захоронены предки?

– Кхм… – недовольно хмыкнул знахарь.

– Мастер зверь.

– Захоронены? – только после этого спросил Старый, – Что это значит?

– Ну, у нас… – тут я осекся. Вообще-то, пока что я еще не признавался, что я пришелец.

– Говори, не бойся, – сказал знахарь, – Тебе придется доверять нам.

Я молчал, раздумывая над его словами. В принципе, в этом мире первая моя встреча была с Зелеными Скорпионами. Первыми убить меня тоже хотели они, и спасли меня тоже они. Значит, сюда же напрашивается и первое доверие.

Тем более, не обязательно говорить всю правду.

– У нас тела умерших закапывают, – наконец сказал я, – А потом потомки ходят на могилу, чтобы почтить память предков.

Старый задумался.

– А что с телами происходит в вашем мире? – спросил он.

Я замялся. Это был не то, чтобы странный вопрос. Неудобный какой-то. Разлагаются, что еще происходить-то может?

– А у вас в Регнуме тела куда деваются? – в свою очередь спросил я, не спеша отвечать.

Старый снова выжидательно посмотрел на меня, и я со вздохом добавил, закатив глаза:

– Мастер зверь.

Знахарь улыбнулся, и продолжил разговор как ни в чем не бывало.

– Все-таки странный ты, Ноль. Тела умерших, если их не успеет забрать род, растворяет земля.

– В смысле растворяет?

– А что им еще делать? Круговорот в природе – земля дает тело, и после смерти оно возвращается в землю.

Я усмехнулся. Ну, если они так описывают разложение, то почему нет. Растворяются, так растворяются.

– Понятно, мастер зверь. А если успеет забрать род?

– Тело так и растворится, но дух отходит роду. В усыпальнице, куда мы идем, дух многих поколений Скорпионов.

Я кивнул. У каждой традиции свои объяснения. Впрочем, я сам видел, как Старый колдовал. Так что вполне может быть, в этом мире могут быть свои особенности.

Вскоре мы подошли к усыпальнице. То, что это она, я понял с первого взгляда. Приземистый каменный холм, и статуя скорпиона сверху. Жало скорпиона смотрело вверх, как пика, а вход располагался между опущенными клешнями.

– Именно здесь, в этом месте, праотца укусил скорпион, – торжественно сказал Старый, обведя посохом всю картину.

Я стоял, рассматривая место, куда мы пришли. Вход закрывался каменной дверью в мой рост, и, кажется, я ее сдвинуть точно не смогу. Лапы скорпиона спускались по склонам насыпи и упирались в землю. И хвост его торчал в небо метра на четыре точно.

– Так, хорошо, мастер зверь, – кивнул я, – Что мне делать? Внутрь идти?

Посох больно клюнул меня прямо в лоб.

– И даже думать не смей! Наказание за осквернение – смерть.

– Понятно, – я потер лоб, – Простите, я не знал, мастер четвертое жало.

– Естественно, не знал. Это особое место, и здесь, перед входом, я попробую воспользоваться силой рода, чтобы полностью увидеть тебя.

Он повернулся к склепу, иначе я это место назвать не мог. Старый поднял руку с посохом, выставил вторую ладонь, и зашептал. Я не разбирал слов, но точно мог сказать, что этот язык я не знал.

Я так и стоял чуть позади, от скуки вращая головой. Ничего интересного не происходило, лишь сверчки трещали где-то в траве. Все так и дул пронизывающий ветерок, и я забеспокоился, как бы не подхватить пневмонию. Все-таки я сейчас задохлик еще тот.

Через несколько минут я вдруг понял – что-то изменилось. Это как если находишься в комнате один, и вдруг чувствуешь, что рядом кто-то есть. Кто-то вошел.

Я видел перед собой знахаря, слышал, как он бубнит под нос, но я кожей ощущал на себе чей-то внимательный взгляд. Когда я служил в горячей точке, там довольно быстро появилось чувство опасности. Я завертел головой.

– Пу-у-усть… подойде-е-ет… – раздался тихий, шелестящий шепот.

Так могла шуметь трава или листья на деревьях, но человеческий речевой аппарат точно не сможет воспроизвести такое. Я и так от холода околел, а тут у меня еще больше мурашек набежало.

Старый чуть развернулся:

– Подойди.

Я послушно встал рядом с ним. Но знахарь толкнул меня в плечо, отправляя вперед:

– Ближе, к самому входу.

Сделав еще несколько шагов, я остановился перед каменной дверью. В лунном свете все было залито черными тенями, и непонятно было, как она открывается. Подняв глаза, я с чувством опасения глянул на морду скорпиона. Ночью он казался едва ли не живым, и скульпторы очень постарались, изображая голову членистоногого.

Кажется, через миг многочисленные глаза загорелись едва видимыми огоньками. А может, это отражалась луна.

– Ви-и-идим… – будто выдохнул скорпион, и меня пробрало до дрожи.

Так, спокойно. Удивляться будем потом, пока принимаем это, как данность. Каменный скорпион что-то шепчет. Какое этому объяснение? Высокотехнологичная элита установила динамики в статую, а дремучие варвары все принимают на чистую веру. Все, мой мозг теперь спокоен.

– Покажите мне, – сзади послышался голос знахаря, – Мне надо увидеть.

Воцарилась тишина. Я чувствовал на себе цепкий взгляд, будто меня, как новорожденного на приеме у педиатра, переворачивали и рассматривали.